Некромагия - Новак Илья - Страница 45
- Предыдущая
- 45/93
- Следующая
Коридор изогнулся, расширился. У стены Трилист увидел узкий пролом. Придерживая старика, капитан шагнул к нему и заглянул – тьма скрывала обширное пространство, пещеру, расположенную в толще Шамбы. Далеко внизу вдруг зазмеился огонек, быстро метнулся в сторону и исчез. Послышалось стрекотание, потом что-то зачирикало. Возник второй огонек и тут же погас.
Капитан потянул Архивариуса дальше.
– Что под нами? – спросил он.
– Некоторые чары полагают, что в недрах Шамбы когда-то располагался Лабиринт Стихий, – сказал старик.
– Неужели? Что, где-то под нашими ногами стоит легендарная Наковальня?
– Так полагают. Я не знаю, правда ли это. Вполне возможно, что остатки Лабиринта там. Конечно, он давно разрушился…
– Я увидел внизу огни. И услышал какой-то звук.
– Что ж, ведь в Лабиринте обитали Первые Духи. Иногда они поднимались на поверхность, но главные свои дела творили внизу. Там до сих пор должны жить отголоски их силы, бездумные призраки, эхо произнесенных когда-то заклинаний…
– Что-то вроде магических отходов?
Трилист вспомнил болото вокруг башни Джудексы, в которое некромаг выливал отходы из своей мастерской, вспомнил пузыри на поверхности и то, как топь без всплеска поглотила рядового стражника Боджу. Капитан ускорил шаг.
– Почему же никто не знает про это? Я не слышал разговоров о Лабиринте. Никаких слухов, никаких толков. В Форе судачат про что угодно – про Острог, про Наледь, про Гору Мира, – но никаких разговоров о магических чудовищах под нами. Почему никто не знает о Лабиринте?
– А почему о нем не знали вы? Наледь и Острог здесь, так сказать, на нашем уровне, мы всегда можем увидеть их, пройдя несколько кварталов. Часто ли вы думаете о небе? Оно далеко, но его-то мы хотя бы видим. А подземный мир скрыт от глаз. К тому же в Форе, как вы выразились, «судачат» далеко не обо всем. Например, слышали ли вы хоть от кого-нибудь, что наша Гора Мира – лишь бледная копия истинной, величайшей Горы? Да и Лабиринт… на самом деле, я не думаю, что это – тот самый лабиринт. Скорее – лишь отражение, магическое эхо истинного лабиринта. – Вновь утомившись, старик замолчал.
– Есть другие пути вниз? – спросил Геб после паузы.
– Насколько я знаю, входов в толщу горы всего три. Один ведет от пирамиды, второй – от моего дома… Кстати, именно потому-то я и поселился в нем… Над третьим давным-давно построил свой замок один из аркмастеров. По преданию, существует еще Антилабиринт, темное подобие, в котором воплотилось все то…
Но капитан уже потерял интерес к этой теме: до сих пор он ничего не знал о Лабиринте Стихий, а значит, тот никак не влиял на жизнь Форы. Наверху были пепеляне, другие преступники, чары со своей возней, Приорат, торговцы, свары между цехами – но не легенды, пусть даже выяснилось, что одна из них лежит прямо под ногами. Тем более Архивариус не утверждал, что подземелья являются Лабиринтом, – лишь предполагал.
Они шли уже долго, Гебу казалось, что теперь вершина горы должна быть над ними. Спутник вдруг задрожал, руки слабо сжали плечо Трилиста. Капитан осторожно посадил его на пол, спиной к стене, присел на корточки, поставил лампу. Огонь ее мерцал.
– Мы не можем останавливаться надолго, – сказал Геб. – Масло заканчивается.
– Всего лишь небольшой отдых.
Архивариус прикрыл глаза. Материя на плече пропиталась кровью, правая рука висела неподвижно. Пальцы левой легко скользили по камням вокруг, ощупывали их.
– Сколько себя помню, вокруг меня всегда были стены, каменные или деревянные, – произнес Архивариус, не открывая глаз. – Я родился здесь, всю жизнь прожил в Форе. Небольшие пространства, я переходил из одного в другое… Впитывал новые сведения, и этого простора, простора знаний, мне было достаточно, потому что он казался бесконечным. Но что есть бесконечность? Понятие это слишком велико для нашего ума. Мы понимаем под бесконечностью просто нечто очень большое, не так ли? То есть нечто единичное и единообразное, пусть и огромной протяженности. А ведь на самом деле бесконечность суть безграничная разнообразность беспредельной сложности. Бесконечность бесконечностей. Простор нашего мира не безграничен, нет – но даже его я никогда не ощущал по-настоящему, вокруг всегда были стены, даже на улицах, понимаете, Трилист?
– Нет, я не понимаю, – сказал капитан, ощущая легкое недовольство. Истории старика часто были интересны, но сейчас Геб не желал выслушивать очередную.
– Что же… А вы слышали о тентра радуниц?
– Радуницы… Архивариус, нам надо идти, – Геб коснулся плеча спутника, намереваясь помочь ему встать. – Меня не очень это интересует, рассказать лучше потом…
Ладонь старика мягко оттолкнула его руку.
– Прошу, дайте мне отдохнуть. Тентра – основа раковины. Источник облаков, мускул, соединяющий створки. Далеко отсюда дно океана поднимается так, что глубина не больше человеческого роста. Мелководье занимает поверхность в сотню лиг. Там из дна растут деревья зоул. Они не слишком высоки, хотя и больше обычных деревьев, но стволы у них необычайно широкие. От верхней части длинные ветви расходятся во все стороны, образуя кроны в виде толстых блинов. Кроны эти – настоящие рощи из веток и листьев. Поверхность листьев бархатиста, покрыта мельчайшим белым ворсом, который слетает с них, образует пух, сбивается в комки. Подобно тому как дерево легче воды, пух этот легче воздуха: комья парят, соединяются, постепенно образуя облака… – голос старика перестал дрожать, но говорил он все тише. – Место это всегда озарено солнцем, там не бывает бурь, лишь легкая рябь на прозрачной воде, ведь это тентра, средоточие мира. Более легкие облака разлетаются по раковине, но большие остаются, медленно двигаясь над огромным пространством мелководья. Небольшой кусок дерева притопить легко, чем он крупнее – тем тяжелее вдавить его в воду. На больших облаках живут радуницы. Это люди, похожие на нас, только выше ростом и красивее. Племя строит там свои дома, в облачном пухе они выращивают овощи, у них есть сети, которыми они ловят заплывающую на мелководье рыбу, а по переплетениям ветвей деревьев зоул гуляют стада древесных овец, – теперь старик говорил совсем тихо, он шептал, описывая картину, которую видел под закрытыми веками. – В средоточии мира все краски ярче, зримей. Представьте это себе – озаренное солнцем, простершееся на сотню лиг мелководье, широкие приземистые деревья, кроны их – как зеленые острова, и над ними плывут облака, массивы пуха, белые холмы и низины с домами радуниц. И вокруг, капитан, лишь синий простор до горизонта, до створок раковины, океан, озаренный солнцем… – Чтобы услышать последние слова, Трилисту пришлось нагнуться к лицу спутника. Архивариус замолчал.
Геб отпрянул, решив, что он умер, но веки старика затрепетали и раскрылись.
– Только мы не увидим этого никогда, – заключил он.
Трилист поднял его и повел дальше. Лампа почти погасла, пришлось идти медленно, чтобы не споткнуться и не упасть. Тело Архивариуса было легким, но капитан чувствовал, что устал. Летающие города над плоскими зелеными кронами, синяя вода, сквозь которое видно дно, люди на облаках… Нет, на свете не было таких мест, вся жизнь капитана Геба прошла на грязных улицах Форы.
Началась лестница, узкая и длинная, тянувшаяся вверх по наклонному туннелю.
– Зачем вы пришли в мой дом? – спросил Архивариус. Он теперь едва перебирал ногами, волочил их по ступеням, повиснув на плече капитана.
– Я собирался пригласить вас на суд. Шаман в тюрьме, вы ведь слышали, мы схватили его.
– Где он прятался? – произнес старик.
Они достигли середины лестницы. Теперь Геб видел узкую дверь вверху.
– Селение под Форой. Какая-то запутанная история, я пока не все понимаю. Наш осведомитель у пепелян рассказал, что недавно те зарезали хозяев дома на Круглой улице. Потом в Яму пришел Гело Бесон со слугой, допытывались, кто навел пепелян на тот дом. Перед этим Гида Чистюля вдруг превратился в людоволка. Гело зарубил его. А до того к Чистюле пришел человек, с которым они долго разговаривали, запершись в комнате. Надо понимать, этот человек и заплатил за убийство хозяев дома. Видимо, он же сделал так, что через некоторое время Гида стал оборотнем.
- Предыдущая
- 45/93
- Следующая
