Магия в крови - Новак Илья - Страница 78
- Предыдущая
- 78/102
- Следующая
– Я дам тебе тридцать, – сказал Некрос Чермор. – Отплываем прямо сейчас, немедленно. Туда. – Он поднял руку, длинный палец его показал в океан.
В темной каюте звучало лишь едва слышное поскрипывание досок да приглушенный мерный плеск волн о борт. Иногда сверху доносилась короткая команда: матросы выводили «Шняву» из бухты.
– Я не помню, когда ушли эти двое, ведь я была в фургоне. Но, по-моему, ты ошибаешься. Их долго не было.
Они лежали на кровати, обнаженные, лицами друг к другу, держась за руки. Уже давно оба не двигались, лишь губы их иногда шевелились, тихо произнося слова. В темноте чар не мог разглядеть лица Риджи, но чувствовал ее теплое дыхание на своих щеках.
– Нет, они едва успели уйти. Я только перестал видеть их силуэты среди снега, как они появились вновь, вместе с этим капитаном. Неважно! Я справлюсь со всеми трудностями, ожидающими нас в пути. Я только хочу знать: кто они на самом деле? Почему из всех тюремщиков и эдзинов выжили именно эти семеро? Если бы они хотели сбежать – сбежали бы давно. Нет, они идут с нами, значит, им что-то надо…
Рука Риджи сильнее сжала его запястье.
– Ты пугаешь меня. Перестань, не хочу больше этого слышать!
На корабль их доставили в большой шлюпке четверо низкорослых матросов, которых Чермор не смог разглядеть так же, как и капитана, – четыре темных силуэта с блестящими белыми глазами лихо гребли, горланя песню на незнакомом языке. Песня напоминала ритм быстро набегающих на берег и откатывающихся мелких волн; ее переполняло нечто варварское, угрожающее, хотя смысл угрозы понять было нельзя. На борту не горело ни одного огня, тюремщики безмолвно растворились во тьме вместе с матросами, а когда капитан зажег лампу и повел господ по палубе, свет странным образом съежился вокруг своего источника, – словно огромная застывшая капля, повисшая от светильника к полу, – озарял лишь круг досок диаметром в пару шагов.
«Твое имя?» – спросил Некрос, когда они вошли в предназначенную для них каюту.
«Имя, мое имя! О, навозная гниль, каково же мое имя? – раскатистым голосом воскликнул темный силуэт с чечевицами блестящих глаз. – Булинь Ван Дер Дикин, капитан Дер Дикин!»
Некрос повторил: они должны выйти в океан немедленно. Черный силуэт многословно заверил его, что вскоре все отпущенные на берег матросы соберутся здесь, и «Шнява» отплывет еще засветло. После этого из кошеля Некроса в подставленную ладонь перекочевала половина обещанной суммы. Создание, назвавшееся капитаном Булинем, сообщило напоследок, что слуг господина устроят в кубрике, пожелало покойной ночи и удалилось.
Ночь и вправду была спокойная. Теплые пальцы коснулись его щеки, скользнули по губам. Риджи сказала:
– Тебе нездоровится? Ты выглядишь больным в последнее время. Даже двигаешься не так, как прежде…
– Я почему-то стал неуклюжим. Думаю, это мои новые способности, новое знание, которое проникло в меня, после того как я победил шамана и оживил Лик Смерти, – это они меняют мое тело. Предметы не слушаются: я иногда роняю вещи, натыкаюсь на сундуки. – В голове шевельнулся смертный червь, и тут же что-то зашуршало в темноте за спиной. Риджи не обратила на это внимания, а Чермор оглянулся, приподнявшись на локте. Каюта казалась пустой, но тихий детский голос из мрака произнес:
– Чтобы справиться со всем, тебе надо быть очень внимательным. Не пропускай ни одной мелочи. Следи.
Чермор повернулся к Риджи, ожидая, что сейчас она закричит, вскочит – но девушка лежала, как и прежде, прижавшись щекой к подушке. Может, она уже заснула и потому не услышала?..
Легкая рука погладила его плечо, скользнула по шее, затылку. Тонкие пальцы погрузились в волосы, перебирая их. Некрос обнял Риджи и прижал к себе. Они замерли в темноте, окруженные тишайшим скрипом досок, чуть покачиваясь в ритме с мерным плеском океанских волн; когда оба одновременно закрыли глаза, их посетило ощущение, что они не на корабле, выходящем из портовой бухты, полном матросов, но плывут на утлом плоту под бездонным звездным небом, далеко в океане: берег остался за горизонтом, а вокруг, сколько хватает глаз, тянутся пологие океанские волны, черные ленивые перекаты, по которым бесшумно скользит одинокий плот. И подобно им, черные мысли медленно вздымались и опадали в голове Некроса: очищение… просветление… единение… Но для меня это звучит иначе: очищение, затемнение , единение. Очищение от оков жизни, затемнение смертными волокнами, познание их сущности, наконец, единение – это значит умение распоряжаться ими, направлять по своему усмотрению, напитываться ими и, наоборот, изгонять, когда мне заблагорассудится. Светило… нет, не то, что озаряет бытие между Створками, – Черное Солнце, символ мощи, начало и конец всего живого; тусклая корона вокруг него, кольца лучей – степени бытия. Кольцо обычного бытия, того, которым живут люди, и звери, и птицы, дальше – кольцо умирания, когда смертные черви прогрызают материю и эфир так, что те превращаются в испещренный лабиринтом отверстий, заплесневелый, потемневший от времени сыр; наконец, третье кольцо, внешний круг смерти, где черви властвуют над всем, где все заполнено ими и их норами. До встречи с шаманом и личем я был на внутреннем, самом узком, самом слабом кольце; затем перешел на второе, а теперь приближаюсь к последней грани, приближаюсь, чтобы стать хозяином червей, я смогу повелевать ими, и тогда…
Риджи отпрянула от него, оттолкнула, царапнув грудь.
– Что ты говоришь?!
Ее голос разорвал грезу, и чар вновь очутился в каюте корабля. Девушка села.
– Ты говорил так глухо, словно из могилы! Ты намеренно пугаешь меня? Черви, черное солнце – что это значит?!
Некрос тоже сел.
– Я говорил вслух? Нет, подожди… – чар протянул руку, но Риджи отползла на другой конец кровати, прижав одеяло к груди.
Некрос попытался ухватить ее за дрожащее плечо.
– Я не хотел пугать тебя…
– Отпусти!
Ощутив раздражение, чар рванул одеяло, отбросил, схватил Риджи за плечи и повалил на кровать. Она задергалась, пытаясь пнуть его ногами, голова оказалась за краем, лицо запрокинулось, длинные рыжие волосы свесились к полу. Ощутив острое, пронзившее все тело желание, Некрос лег сверху. Риджи, упершись ладонями в его грудь, несколько мгновений удерживала чара над собой, что-то выкрикивая в лицо, а затем он сломил сопротивление и прижался к ней, впился губами в губы, откинул ее руки назад и сжал запястья. Заворочался, бедрами раздвигая ее ноги. Еще некоторое время в каюте раздавались звуки борьбы и приглушенные восклицания, а затем – только дыхание, которое становилось все громче и тяжелее.
- Предыдущая
- 78/102
- Следующая
