Магия в крови - Новак Илья - Страница 69

• Предыдущая
• 69/102
• Следующая

Когда Кошачий лес сменился пологими холмами, сверху напоминающими застывшие океанские волны, Гарбуш сказал Ипи:

– Скоро увидим Норавейник.

Северные склоны покрывал снег, на южных, как и в низинах, царствовала грязь. Ковчег летел в холодной тиши между небом и землей, и если бы не медленно ползущие назад холмы в узоре коричневых и грязно-белых пятен, могло бы показаться, что он висит неподвижно.

На носу их было четверо: закутанная в одежды Ипи опиралась на руку Гарбуша, Дикси, ставший теперь корабельным боцманом, присел, отставив костяную ногу, а впереди всех, будто монументальная носовая фигура, возвышался Октон Маджигасси.

С палубы позади доносились негромкие голоса гноморобов.

– Хочешь еще раз на него посмотреть? Пойдем.

Гарбуш провел девушку к правому борту и показал летящий на траверзе второй эфироплан. Куда массивнее малого ковчега, он был и раза в три длиннее, чтобы окинуть его взглядом, приходилось поворачивать голову. Ближе к корме стояла невысокая мачта с широким парусом, сейчас бессильно повисшим на реях: ветер почти не дул, эфиропланы летели только за счет манны, на которой работали двигатели. Вертикальный хвост из легкого металла, дерева и кожи мерно качался за кормой. Над фальшбортом виднелись фигуры гноморобов. Большой ковчег был заполнен до предела, а малый нес всего три десятка славных карл. Большинство – юноши, хотя было и несколько девиц.

– Красиво, правда? – Гарбуш обнял Ипи за плечи. Он старался почаще разговаривать с девушкой, надеясь, что когда-нибудь она ответит. В последнее время Ипи начала замечать окружающее. Когда гномороб показывал на что-то, она поворачивала голову и смотрела туда, когда говорил – казалось, слушала.

На шканцах второго ковчега появились Бьёрик и Доктус Савар. Добрый мастер, заметив Гарбуша, виновато отвернулся.

В начале полета Октон находился на большом эфироплане. Когда они уже были над Кошачьим лесом, ковчеги сблизились, с одного на другой перекинули широкую доску. Рискованная затея: громоздкие летающие корабли нехотя поддавались рулю и килям. Но Владыка успел перебежать по доске, прежде чем та накренилась, когда малый эфироплан взлетел чуть выше, упала и исчезла в кронах.

Теперь от Октона Гарбуш знал, как погиб отец. Он понимал, что Бьёрик не виноват, но тот, кажется, считал иначе.

Фигурки чара и мастера склонились над стволом огнестрела, издалека напоминающего серебряный гвоздь. От порыва холодного ветра Ипи поежилась, и Гарбуш повел ее в глубину палубы. Двое карл поднимали парус на короткой мачте, еще несколько стояли между рубкой и надстройкой, от которой вела лестница в трюм.

– Капитан! – донесся голос Дикси.

– Спустишься в каюту? – спросил Гарбуш. – Там теплее.

Ипи лишь крепче ухватила его руку. Они пошли к носу.

Среди юных карл Гарбуш пользовался уважением, и как-то само собой получилось, что он стал капитаном малого ковчега. Никто не назначал его на эту должность – просто вся команда обращалась к нему, если возникали какие-то проблемы. Октон Маджигасси молча согласился с этим.

– Норавейник! – объявил Дикси. Стоящий рядом Владыка напоминал статую из темно-зеленого камня. Тяжелое пальто висело застывшими гранитными складками, только длинные седые волосы, выбившиеся из-под берета, чуть шевелились на легком ветру. Гарбуш знал, что голову Октона украшает узкий золотой обруч, хотя под беретом его было не видно.

Пошел снег. Редкие крупные хлопья медленно летели вниз, и казалось, что ковчег воспаряет к серым небесам… или весь мир опускается.

Гарбуш помахал рукой, разгоняя снежинки перед своим лицом. Далеко впереди среди одинаковых холмов виднелась обширная пологая возвышенность – черная, чуть поблескивающая, окруженная широкой изломанной полосой.

– Это палисад, – сказал Дикси, отличавшийся острым зрением. – Только с ним что-то неладно.

– Что неладно? – спросил Гарбуш.

– Вроде он горел. И Норавейник тоже. И еще там пролом, кажется…

– Ты видишь кого-нибудь?

Дикси перегнулся через борт, пристально глядя вперед, покачал головой:

– Не, слишком далеко…

– Поверните на запад, – произнес Владыка и показал левее столицы карл.

Придерживая Ипи за плечи, Гарбуш повернулся к нему.

– Мы не остановимся в Норавейнике? Хотя бы ненадолго?

Октон покачал головой. Дикси перевел растерянный взгляд с него на Гарбуша и поковылял к корме, чтобы передать приказ. Малец теперь не мог ходить быстро – ранение что-то повредило в костяной ноге. Дикси говорил, что если раньше он ее вообще не чувствовал, то теперь опираться на нее стало больно.

Так и не удостоив взглядом ни одного гномороба, великий чар покинул нос эфироплана и пошел к правому борту. Гарбуш, помедлив, направился следом, ведя Ипи за руку.

Когда они остановились возле ограждения, малый ковчег, чуть качнувшись, начал поворачивать. Несколько гноморобов из команды подошли к ним. С другого эфироплана заметили маневр – у ближнего борта столпились карлы. На шканцах присевшие возле огнестрела мастер Бьёрик и Доктус Савар выпрямились. Октон поднял руку, прощаясь. С большого ковчега долетели крики, стоящие рядом с Гарбушем карлы тоже закричали. Ковчеги медленно разлетались: малый теперь двигался прямо к побережью, большой – прежним курсом, приближаясь к Норавейнику.

Повернувшись к чару, Мастер Бьёрик произнес:

– Мы их больше не увидим.

– Нет, почему же… – начал Доктус, отводя взгляд, но мастер перебил:

– Не спорь. Я знаю, что это так.

Они долго стояли, глядя на скорлупку со щепкой мачты, парящую над пейзажем, будто застланным грязно-белым ветхим одеялом. Бьёрик задумчиво потер правую скулу и пробормотал:

– Госпожа Лейфа… Вчера она ударила меня. Сказала, я виноват в смерти ее мужа и в том, что теперь и сын покинул ее. А ночью стояла у борта и смотрела на тот ковчег. Выглядывала Гарбуша – всю ночь… Эх! – махнув рукой, он присел возле большой корзины, где лежало чугунное ядро, которое мастер и Гарбуш сделали еще в Форе перед взлетом. Всю жизнь Бьёрик боролся с грустными мыслями и переживаниями самым простым из известных ему способов – погружался с головой в работу.

• Предыдущая
• 69/102
• Следующая