Труба Иерихона - Никитин Юрий Александрович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/99
• Следующая

Подошел Яузов, прислушался, пробурчал с небрежной напористостью унтера Пришибеева:

– Да плюньте на его труды. Ничего умного не написал. А что сам был хорошим человеком, так разве это такая уж заслуга? В России пока что хороших людей хватает. Вот на меня посмотрите!

Он захохотал, довольный, краснорожий, настоящий министр обороны, словно сошел с антимилитаристского плаката.

Коломиец поморщился, сказал укоризненно, с оскорбленным достоинством:

– Павел Викторович, вы нарушаете исконную русскую традицию. О мертвых либо хорошо, либо ничего…

Яузов умолк, только беспомощно развел руками. Даже военному министру не нашлось что возразить, а я проводил взглядом, как они холодновато разошлись в стороны и сели на дальние друг от друга края стола. Хороши у нас министры, нечего сказать. Впрочем, откуда других взять? Разве что где-нибудь на Марсе… А на земле все твердят это de mortuis aut bene aut nihil, в то же время перемывают косточки хоть Сталину, хоть Гитлеру, хоть Гришке Распутину.

Но в самом деле, разве не бред – если придуманное в рабовладельческом Риме, придуманное для собственных нужд, входит совсем в другие миры и начинает навязывать свои догмы? Придуманное в мире, где дрались насмерть гладиаторы, где процветала храмовая проституция, где животных и женщин использовали для половых нужд наравне, открыто, прямо на площади, где даже их верховные ­боги постоянно совокуплялись с животными… и вот это пришло через века в наш мир. Почему?

Да потому лишь, что это крайне выгодно власти. Любой власти выгодно. Захватит какой-нибудь энергичный мерзавец трон, режет и душит всех, грабит, насилует, плюет соседу в суп, но вот подходит старость, у мерзавца с ужасом появляется мысль, что склеп разграбят, кости выкинут из могилы, а потомство выгонят из построенных на награбленное дворцов!

И тогда вспоминается это спасительное: дэ мортуис аут бене аут нихиль. Мерзавец у власти вдруг понимает в озарении, что в древности это придумал не замшелый мудрец, а такой же авантюрист… если честно – такой же энергичный мерзавец, который не только при жизни давил сопротивление, но и придумал, как подавить и после смерти!

Я стиснул челюсти, напрягся, стараясь не упустить кончик мысли, что повела, потащила дальше. Итак, та же умная сволочь… или другая, неважно, но тоже умная и тоже сволочь… придумала, как обезопасить не только свое имя, но даже награбленные сокровища после своей смерти! Придумала с виду такой вот гуманненький постулат: дети за отца не отвечают. Или за мать, неважно. Пусть живут в построенных на крови подданных дворцах, ходят по награбленным сокровищам, посматривают на сундуки с золотыми монетами в углах, перебирают карточки со счетами в швейцарских банках, свободно ездят на свои виллы и дворцы в Майами, откуда посмеиваются над рабами… все еще рабами крылатых фраз, навязанной рабам морали.

Мир усложнился, напомнил я себе настойчиво. Простой человек… а министры и президенты – тоже простые, у них извилин не больше, чем у слесаря, не в состоянии охватить его разом. И понять все. Не в состоянии отличить истинные ценности от навязанных этими энергичными мерзавцами. Навязанные честным, но туповатым и доверчивым простолюдинам. Меня дед учил в детстве добывать огонь с помощью огнива – до сих пор помню весь этот долгий и сложный процесс, – в школе учили каллиграфии, дважды пересдавал экзамен по грамматике, зато сейчас Word вылавливает все ошибки, подчеркивает неверно построенные фразы, указывает, где не так просклонял, услужливо предлагает варианты исправления…

Со многих понятий надо сдирать одежку за одежкой, как с кочана капусты, чтобы понять, что же из них следует. Иначе не разобраться, что в основе. А основа должна быть ясна каждому человеку. Каждому, а не только «высококвалифицированным специалистам», для которых чем больше туману – тем выше жалованье.

Почему я, нормальный человек, у которого есть голова на плечах, должен слепо руководствоваться «общемировыми ценностями»? Эти ценности – не телевизор, которым я пользуюсь, не понимая, как он работает. Ценности я должен понимать. Но я не вижу не только ценности, хоть убей, но даже смысла в «Возлюби врага своего»! Мне куда ближе и понятнее более древняя формула «Око за око, зуб за зуб».

Особенно же подозрительно становится, когда от меня требуют, чтобы я возлюбил врага своего, а сами проповедники живут по формуле «Око за око»…

Министры, а также члены администрации президента шелестели страницами блокнотов, еженедельников, слышался мягкий стук клавиш. Я, как «Летучий голландец», прошелся вдоль огромного стола. Глаза то и дело поворачивались в сторону единственного работающего телеэкрана. Хорошенькая телеведущая красиво открывала и закрывала широко нататуашенный и еще шире накрашенный ротик, играла бровками, строила глазки. Я чуть тронул верньер, с экрана донесся восторженный голосок:

«…все мечтают быть похожими на элитных топ-моделей, но только избранным удается заглянуть в святая святых: мир фотомоделей. Мы это сделаем для вас и покажем тех, кого боготворит весь мир…»

Я ругнулся, отрубил звук вовсе. Святая святых! Раньше эти слова употребляли в другом контексте. В разном, но никогда – по отношению к тряпкам, обуви, вообще – вещам.

Это Великое Упрощение наступило за океаном, теперь накатывается и на Старый Свет. Что это? Усталость человеческого разума? Откат во тьму рефлексов?

В команде президента слышались сопение, тихие переговоры, шелест бумаг. Я наконец отыскал уютное местечко, расположился в удобном кресле, целое бюро дизайнеров рассчитывало все эти изгибы. Тело тут же расслабилось, но в животе все внутренности остались завязанными в тугой ноющий узел. А в виски начали стучать острые молоточки.

Даже если это откат разума не только за океаном, но и вообще, то все равно я буду драться, чтобы остановить тьму. Я обязан, так как я, человек, – порождение света. Стремление и движение к усложнению – вечный закон природы. Не человеческой, а вселенской. Все в мире усложняется. Начиная со Вселенной, которая из Праатома выросла в сложнейшую структуру, и кончая высшим созданием этой Вселенной – человеком. Человек тоже усложнялся, усложнялся… не плотью, разумеется, пришло время усложнения самого общества, морали, запретов, что призваны вычленить человека из стада животного.

Человек усложнялся несколько миллионов лет на той части планеты, на которой вычленился из животного. Но вот и на другой стороне земного шара, за Мировым океаном, открыли свободные земли! Туда хлынули простые люди, очень простые. Размножились, создали общество… Оторванные от культуры Старого Света, они одичали как люди, но продолжали совершенствоваться однобоко, только как существа, которые всего лишь стараются доми­нировать над природой. Пока в Старом Свете спорили, сколько же ангелов поместится на кончике иглы, тем самым закладывая основы научного анализа, пока создавали симфонии и выстраивали сложнейшие философские системы, за океаном народ не ломал голову над сложными вещами – от них голова болит. Сложные этические системы были отброшены за ненадобностью, они только мешают, когда надо вскопать огород и построить забор. А раз отброшены, то отныне позволено все – как в области плоти, так и морали…

Да черт с ними, через пару сотен лет процесс, возможно, пошел бы вспять. Но этот народ с упорством простого слесаря, уверенного в своей правоте, сейчас старается распространить свои взгляды и на другие народы, на другие страны. А это наступление Тьмы. Тьму надо остановить. Доводами остановить не удается, Тьма доводов не приемлет, но остановить все же надо. Однако там царствует человек с простой психикой простого слесаря. Он понимает только простые доводы. Чем проще довод, тем поймет легче.

А что проще довода, чем дубиной в лоб? Если понадобится, то даже атомной.

Коломиец искоса поглядывал в мою сторону. Ему явно не терпится со мной поговорить, пообщаться, поспорить. Все-таки область моей работы теснее всего соприкасается с его ареалом, а то и перекрывает, что не может не задевать министра культуры.

• Предыдущая
• 7/99
• Следующая