Трое в Долине - Никитин Юрий Александрович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/100
• Следующая

Оба услышали за спинами тяжелый вздох, мечтательный голос Таргитая:

– А меня мама называла птенчиком, укладывала в гнездышко…

– Вот видишь, – укорил Мрак умничающего волхва. – Выходит, мы в родстве со всеми. Так что бей без разбора, понял?

Таргитай взмолился:

– И долго я этого кабаненка нести буду?

Мрак посмотрел на небо, солнце все еще пробивается через листву сверху, но в оранжевых лучах появился красноватый оттенок, что сулило скорый закат.

– Привал, – решил он. – Вот и ручеек, вода чистая… На ночь рано, не радуйся, но хоть решим, куда теперь. Пока что главным было уйти от этих… подальше. Я уже вижу, какова их мудрость.

Олег поморщился от грубости оборотня, зверь и есть зверь, но чтобы не спорить, взялся за поросенка, в то время как Таргитай заученно сгребал щепки, драл бересту и возжигал огонь, занимаясь достойным бога делом.

Поросенка Олег опустил в холодную воду, распанахал от шеи, выпотрошил, вымыл. Мрак одобрительно наблюдал, как волхв чуть-чуть подержал тушку в проточной воде, осторожно соскоблил ножом, чтобы с щетиной не слезла и кожа, опалил сухой травой. Подготовленное мясо быстро и ловко очистил от лишнего жира, костей и пленок, снова обмыл в ручье.

Таргитай взялся помочь, разрезал на куски, чтобы легче жарить. Олег поморщился, взял у Мрака нож с тяжелым, как у секиры, лезвием, начал с силой бить по широким ломтям. Тяжелое лезвие сплющивало толстый край, зато по другой половине Олег лишь слегка пошлепывал, словно подбадривал перед тем, как бросить на раскаленные камни. Таргитай понял, что Олег просто выравнивает отрезанные ломти мяса, чтобы стали одинаковыми по толщине.

Знаток кореньев и ароматных трав, он и не подумал развязать мешочек, где у него хранились травы горькие и сладкие, острые и жгучие, истолченные корни. Сам по себе поросенок был настолько нежен и сочен, что все травы могли только отбить его нежнейший вкус.

Он не давал стечь жиру, кожица зарумянилась, стала коричневой, пахла одуряюще, и у Таргитая потекла слюна, когда представил, как захрустит эта корочка, как из-под нее вырвется облачко пахучего пара, а сочная жижа потечет по пальцам.

– Готово, – сказал он умоляюще. – Давай есть!

– Рано, – сказал Олег непреклонно.

– Смотри, горит уже…

– Это не горит, жир капает.

Но усомнился, проколол мясо там, где потолще. Потекла кровь, он укоризненно оглянулся на Таргитая, постучал пальцем по лбу. Таргитай, в свою очередь, обидевшись, покрутил пальцем у виска. Мол, нашел, кому верить.

Олег часто переворачивал, прокалывал, принюхивался. Аромат жареного мяса становился все мощнее, на боках начала образовываться розовая корочка, на глазах темнела, превращалась в коричневую, пузырьки вскипали и лопались, выпуская струйки одуряющего запаха. Наконец корочка стала вспучиваться, отслаиваться от мяса. Олег сказал с удовлетворением:

– Похоже, готово.

Мрак прорычал в одобрительном нетерпении:

– Какой ты волхв? Волхв – это тьфу!.. Их как собак нерезаных. А вот приготовить так поросенка кто сможет?

– Даже ты не сумеешь? – спросил Таргитай недоверчиво.

– Клянусь, – сказал Мрак искренне. – Я, бывает, задумаюсь о чем… нет, не о высоком, даже совсем наоборот, не о таком уж и… глядь, а поросенка уже нет. Один хвост торчит из пасти, ноздри щекочет.

Таргитай, не слушая, ухватил ломоть побольше, взвизгнул, перебросил на другую ладонь, оттуда обратно, коричневая корка треснула, брызнул горячий пахучий сок, Таргитай вскрикнул дурным голосом, отшатнулся, тряся обеими руками, мясо упало в золу.

– Ничего, – утешил Мрак, – солоней будет. Какой-то из тебя бог захудалый… Огня боишься, поесть любишь, муравьи тебя кусают, Сидоров петух и тот набросился. А ты даже не пнул!

– Не пнул, – виновато согласился Таргитай.

– Вот видишь! Смирного бога даже петух бьет.

Олег, который и раньше не набрасывался на еду, на этот раз, к ужасу Таргитая, вовсе не притронулся к зажаренному им же поросенку, словно уже мечтал питаться соками, как мудрые и даже очень мудрые деревья.

– Я все равно не убежден, – проговорил Олег под шумное чавканье Таргитая и хруст костей под зубами Мрака. В обычно мягком голосе волхва слышалась твердость камня. – Дубы мудрые?.. Мудрые!.. Мы просто чего-то не поняли. Может быть, высшая мудрость и состоит в том, чтобы вот так жить, существовать? А мы по своей тупости, дурости и невежеству просто не поняли. А раз не поняли, значит, наплевали и посмеялись. Дураки всегда смеются над мудрецами, потому что не понимают.

Таргитай пробовал слушать, но где-то со второго слова мысли ушли далеко, косые солнечные лучи так странно и красиво падают через зеленую листву, по земле бегают призрачные тени, а серо-коричневые стволы деревьев стоят мудро-невозмутимо, смотрят как на играющих ребятишек…

Когда от поросенка осталось несколько обглоданных костей, он вытер пальцы о траву, вытащил дуду. В мелодии начал проявляться этот постоянно меняющийся мир, это ласковое солнышко, зеленые ветви, птички в стаях, белка на ветвях, вереница муравьев, идущих на новое место поселения…

Мрак сказал неожиданно:

– Вот видишь!

– Что? – не понял Олег.

– Таргитай то же самое говорит!

Олег прислушался, но слышны были только сиплые звуки дудки, словно Таргитай выдувал через нее сопли. Пожал плечами:

– Ну, тебе есть на кого ссылаться.

– Ладно, – бросил Мрак с досадой, – убедили тебя дубы или нет… но с ними повидались, с Верховным Дубом переговорили. Мудрый он или слишком мудрый, но власть загребет себе, всем дубам. Ты как хошь, а мы с Таргитаем простые и не шибко умные, так что власть над миром всяким там дубам отдавать не согласны. Даже если они в сто раз умнее.

Олег сказал с тоской:

– В сто?.. Скажи: в сотни сотен тысяч раз, и то не скажешь тысячной доли!.. Это истинная Мудрость! Высшая!

Мрак скалил зубы, а Таргитай спросил наивно и жалобно, он не любил споров:

– Олег, но их же едят… свиньи?

Олег помолчал, долго хмурил лоб, наконец сказал неуверенно:

– Но, может быть, в этом как раз и есть Высшая Правда?..

– Какая? – спросил Таргитай жалобно.

– Ну… – чувствовалось, что ответить нечего, но Таргитай, в отличие от Мрака, пытается его понять, поддержать, и Олег выдавил: – Скажем, Низшие должны уступать Высшим.

Рядом злобно заржало, словно в лесных дебрях очутился большой могучий жеребец. Таргитай хлопал глазами, переспросил непонимающе:

– Это мы… низшие?

– В сравнении с дубами, – пояснил Олег и добавил торопливо: – Если же рядом, скажем, с муравьями или бабочками, то мы умнее! Они рядом с нами – низшие.

Мрак встал, по его непреклонному виду оба поняли, что передышке конец. Олег спросил взглядом, куда теперь, Мрак также взглядом ответил, что под лежачий камень вода не течет, а на который катится – мох не нарастает. И такой камень обязательно напорется по дороге на упырей или другую дрянь, ее везде вдосталь, как напоролись на ах какие мудрые деревья.

Его как ветром унесло вперед, Таргитай, как обычно, плелся, подобно козе на веревке, в хвосте, но потом Олег услышал, как сзади догоняют торопливые шаги дударя, радостный голос прокричал на ухо:

– Олег, а я не бью муравьев! И даже бабочек не трогаю.

Он сжал челюсти, но решил молчать, не ввязываться в объяснения дураку, сам дураком станешь, а то и обгонишь.

Впереди, между деревьями, мелькала широкая спина в волчьей шкуре. А когда исчезала, оба могли ощутить, куда унесся оборотень, по примятой траве, сдвинутой ветви куста, вскрикнувшей птахе, даже по запаху, едва заметному, но так отличающемуся от стойких, неизменяемых запахов дремучего леса.

• Предыдущая
• 31/100
• Следующая