Заря Амбера - Бетанкур Джон Грегори - Страница 20
- Предыдущая
- 20/51
- Следующая
Мастерская? Эксперименты? Да, в Илериуме я не замечал за Дворкином подобных интересов... или был слишком мал, чтобы их замечать.
– Да, его изделия впечатляют, – сказал я. – Чего стоит один этот экипаж, который движется без лошадей...
Эйбер насмешливо фыркнул.
– Он тебе не нравится? – озадаченно переспросил я. Мне очень понравилось путешествовать в этом экипаже. Пожалуй, лишь хорошая прогулка верхом была бы мне больше по душе.
– Не особенно, – отозвался Эйбер. – Едет он медленно, а изнутри ничего толком не видать. Говорил же я отцу – экипаж нужно делать открытым, чтобы пассажиры могли любоваться пейзажами.
– Прекрасная идея... пока дождь не пошел!
А еще мне вспомнились те чудовищные нетопыри, мимо которых мы проезжали; они тогда наверняка набросились бы на нас с Фредой, если бы мы ехали в открытом экипаже.
– В Тенях никогда не будет дождя, пока ты сам этого не пожелаешь.
– Ну, пожалуй, – небрежно бросил я. Мне не хотелось показывать, что я не понимаю, в каком же смысле моя новообретенная семья употребляет слово «тени».
Мы свернули в другой коридор, уводящий от той гостиной. Разговор также свернул на другую тему – как быстрее всего добраться до кухни, где на этом этаже караульная (там же располагались оружейная, главный обеденный зал и даже комнаты слуг). Сведений оказалось столько, что у меня голова пошла кругом. Пожалуй, пока что я никуда самостоятельно не доберусь.
В конце концов мы очутились в коротком коридоре без окон. Его охраняли два стражника с пиками. На стенах коридора висели масляные лампы, и в их свете видны были простые каменные стены и сланцевый пол с красно-белым узором. Стражники нас не остановили – напротив, кивнули Эйберу, как будто ожидали его появления.
Мы молча прошли и остановились у тяжелой дубовой двери. Дверные петли были сделаны из массивных железных полос. Да, эту дверь и тараном не возьмешь.
– Послушай, – негромко сказал Эйбер, быстро оглянувшись на стражников. – Я хочу тебе еще кое-что сказать о нашем семействе. Сейчас, в преддверии войны, все ведут себя как паиньки. Но это долго не продлится. Это никогда долго не длится. Тебе придется в самом скором времени выбирать, к кому ты примкнешь. Фреде ты понравился, а для меня ее мнение значит много. Надеюсь, ты присоединишься к нам.
Я помолчал, переваривая услышанное, потом рискнул выдвинуть предположение.
– «Вы» – это ты, Фреда и Пелла?
– Да.
– А прочие... Видимо, Дэвин и Локе.
Эйбер состроил кислую мину.
– Хамьё держится вместе. Да. Локе и Дэвин. А еще Фенн и Изадора, эта сука-воительница из преисподней.
Заслышав такую характеристику, я невольно приподнял брови.
– Ты ее еще не видал, – виновато рассмеявшись, сказал Эйбер. – Увидишь – сам поймешь, что я хотел сказать. И будь осторожен: если ты скажешь что-нибудь одному из них, об этом сразу станет известно всем. Но никто из них не станет ничего предпринимать, пока Локе не распорядится.
– А как насчет Блэйзе? – поинтересовался я.
Эйбер небрежно взмахнул рукой.
– У нее свои интересы. Сейчас она слишком занята соблазнением армейских офицеров и соперничеством с Леоной и Сиарой – кажется, с ними ты еще не встречался, верно ведь? – чтобы всерьез беспокоить кого-то, кроме отца. А он в целом не одобряет ее поведения, но не знает, как уговорить ее повзрослеть. Блэйзе желает власти над Джунипером, но не имеет возможности претворить свои планы в жизнь. Можно сказать, она из нашего семейства самая безвредная... или, точнее говоря, наименее вредоносная.
– Она бы наверняка очень обиделась, если бы услышала, как ты о ней отзываешься.
Эйбер хлопнул меня по плечу.
– До чего же ты прав! Так что пускай это останется между нами, ладно? Если стрясется какая-нибудь дрянь и Блэйзе примется совать нос во все подряд, я предпочту сохранить с ней хорошие отношения.
– Как это... дипломатично с твоей стороны.
– Я бы скорее сказал – своекорыстно.
Я не выдержал и рассмеялся.
– Не беспокойся, я умею держать язык за зубами. – Я искоса взглянул на Эйбера. – Ты же знаешь, я – солдат. Почему ты думаешь, что я не присоединюсь к Локе? В конце концов, у нас с ним, похоже, много общего.
– Раз ты спрашиваешь, значит, уже решил этого не делать.
– Ну, никогда не мешает прикинуть все возможные варианты. А Локе выглядит не так уж плохо в этом смысле.
Эйбер заколебался.
– Возможно, я еще пожалею о своих словах, но... ты мне нравишься, Оберон. Я понимаю, что это звучит глупо, но это правда. Уж не знаю, почему, но ты мне сразу понравился. Ты не похож на прочих наших родственников.
Я прекрасно понял, что он имел в виду.
– Они ведут себя очень сдержанно и церемонно и постоянно боятся сказать или сделать что-нибудь не то.
Я такого навидался в Илериуме: ровно так вели себя аристократы при дворе короля Эльнара.
– По рассказам отца, мы с Фредой решили, что ты окажешься вторым Локе. Ну, такой весь из себя солдат, которого ничего на свете не интересует, кроме войны и политики. Но ты ни капли не похож на Локе. Локе я бы никогда не доверил мыть мои кисти. Тебе же, милый братец, может, и доверил бы.
Я почесал в затылке.
– Что-то я не уверен, как это следует понимать, – признался я. Мыть его кисти? Что бы это значило?
Эйбер рассмеялся.
– Конечно же, как комплимент! Хорошая кисть – лучший друг художника. Куда более ценный, чем вино или женщины, – и куда более дорогой.
– Чтобы кисть ценили выше женщин? Да быть такого не может!
– Ну, по крайней мере, больше тех женщин, каких можно найти в Джунипере.
– Тогда спасибо за комплимент.
– Почему-то я воспринимаю тебя как друга, – сказал Эйбер. Взгляд его внезапно сделался каким-то отстраненным. – Как будто я тебя знал всю жизнь, но мы слишком долго пробыли в разлуке, и теперь нам нужно друг к другу притереться. Тебе знакомо это чувство?
– Еще как, – отозвался я. Я понимал, что пытается сказать Эйбер. Я и сам испытывал в точности такие же чувства к нему и Фреде. Мне было хорошо с ними.
Но я решил сменить тему беседы.
– Так что, Локе другом не назовешь?
– Он дружелюбен лишь тогда, когда считает нужным – то есть когда ему что-нибудь от тебя нужно. С месяц назад, когда он хотел, чтобы я сделал ему несколько новых карт, он поставил мне неплохое угощение. Но с тех пор он мне и двух слов не сказал. Хотя нет, вру. Вчера за ужином он сказал «передай мне вино», а это целых три слова.
– Я зрю в этом серьезную проблему.
– Что, в самом деле? – Эйбер встревоженно взглянул на меня. – Какую же?
– Раз тебе пришлось передавать вино, значит, на столе было слишком мало бутылок.
Эйбер весело фыркнул.
– Вот видишь? Это я и имел в виду... Потому ты мне и нравишься. Кроме тебя, в нашей семье ни у кого нет чувства юмора. Даже у Фреды.
– Не может быть, чтобы все обстояло так скверно.
– Для Локе все мы – инструменты, которые он желает использовать в собственных целях. Дэвин ничего не имеет против того, чтобы быть оружием. Для него быть вторым по значимости лицом – уже верх амбиций. Остальные... – Эйбер пожал плечами. – На самом деле никто не жаждет очутиться под началом Локе. Когда он чего-либо добивается, то идет напролом и задирает всех вокруг. Если бы папа не держал нас тут, мы давно уже разбежались бы кто куда.
Я поймал себя на том, что склонен согласиться с Эйбером. То, что он говорил, было весьма похоже на правду.
Случалось мне знавать офицеров, похожих на Локе. Все они были знатного рода, и стремления их сводились к одному: запрячь всех вокруг в ярмо и заставить пахать ради их блага, ради военных и политических выгод. Как ни странно, они всегда находили страстных сторонников. Иногда – в большом количестве.
А я всегда оказывался с ними на ножах.
– Я до сих помню, как Локе и Фреда впервые встретились уже взрослыми, – сказал Эйбер и покачал головой. – Он приказал ей принести вина ему и его людям – да еще таким тоном, будто перед ним простая служанка. Это Фреде-то!
- Предыдущая
- 20/51
- Следующая