На Темной Стороне - Никитин Юрий Александрович - Страница 1

• 1/100
• Следующая

Маринка встретила меня приветливой улыбкой. На ее столе в крохотной вазочке букетик полевых цветов, пахнет пыльной степью, значит, романтик Коломиец уже в кабинете.

Я кивнул на массивную дверь:

– Все уже там?

– На этот раз вы раньше президента, – сообщила она. Но не успел я возгордиться, как ехидно добавила: – Два часа назад он отбыл… Сказал, вернется к десяти.

Я взглянул на огромные старинные часы над ее головой:

– Ого, без пяти. Ни за какое президентство не заставил бы себя вставать так рано.

Она фыркнула мне в спину. Я потянул за толстого золотого льва, что прикидывался дверной ручкой, в щель сразу ворвались голоса и музыка. Я перешагнул порог кабинета президента России. Правда, здесь все больше напоминало полевой штаб крупного военачальника, которому приходится заниматься и всякой там экономикой в разоренных войной областях, и, мать ее, культурой.

Кабинет, скорее – зал, середину занимает исполинский стол буквой «т», по утрам сюда сходится «команда», то есть члены собственно правительства, а также люди из администрации президента.

Сейчас за столами горбатятся за бумагами, ноутбуками, калькуляторами – кто чем овладел – несколько человек. Шторы колышет свежий ветерок, а вдоль стены на плоских экранах горят дома, переворачиваются автомобили, дикторы взволнованными голосами сообщают о захватах заложников, катастрофах, курсе рубля, неустойчивой экономике.

Кречет, озверев от воровства, коррупции и казнокрадства, ежедневно собирает у себя весь кабинет, сует нос во все мелочи, проверяет и контролирует, а когда несколько крупных чинов при его режиме были не просто арестованы, но и погибли «при попытке к бегству», то в самом деле расхитители притихли. Конечно, никто не поверил, что господин Шувалов пытался бежать, у него такие адвокаты, что, если даже посреди Тверской зарежет ребенка, адвокат сумеет доказать, что ребенок сам напал, нанес ущерб и теперь родители этого злодея должны всю жизнь работать на пострадавшего Шувалова.

Вошел Кречет, за столом невольно подобрали животы и выпрямили спины, а министр культуры поспешно выдернул палец из носа. От президента веяло ощущением злой силы. Запавшие глаза хищно взглянули из-под массивных надбровных дуг, похожих на выступы скал:

– Утро доброе, кого не видел!..

Коломиец пихнул меня локтем:

– Это вам, Виктор Александрович. Мы вас тоже не видели уже с недельку.

Говорил он таким могучим шепотом, что по всему столу взлетали бумаги и опасливо сдвигались к краю.

Кречет прошел к своему месту, швырнул на стол папку, но садиться не стал. Мы уважительно посматривали, как отец народа, медленно успокаиваясь, прошелся вдоль стола, все такой же массивный, огромный, больше похожий на циркового борца, чем на президента.

Неприятным металлическим голосом спросил подозрительно:

– Что-то вы все какие-то воодушевленные… Один Коган не щебечет. Ему что, сказать нечего? Он что, не работал?

Коган, министр финансов, сказал обидчиво:

– Как можно такое про самого каторжного работника? Я, к примеру, только что разработал стратегию достижения положительных результатов в переговорах с инопланетянами…

– С кем, с кем? – переспросил тугой на ухо Краснохарев.

– С инопланетянами, – повторил Коган любезно. – Это иностранцы самого дальнего зарубежья.

– Слава богу, – пробормотал Краснохарев с облегчением, – я уж подумал, снова о шахтерах. Так что там с инопланетонянями?

– Как достичь успеха в переговорах, – повторил Коган. – К примеру, мы – представители крайне технической цивилизации, а они, скажем, теократы. Для неграмотных поясняю: это строй, где правят попы. Как тут договориться? Или мы демократы, а они – коммунисты.

– Коммунисты в космосе? – снова усомнился Краснохарев.

Коган окрысился:

– Не перебивайте! В других мирах могут быть вовсе негуманоиды. Разумные насекомые или крабы!

– Если разумные, то какие из них коммунисты, – пробормотал Краснохарев, но совсем тихо, и Коган продолжал:

– Они могут быть насекомыми, крабами или вовсе евреями, и потому нам достичь, как говорят, коитуса… тьфу, сперва консенсуса, будет непросто. Я предлагаю применять некий экстракт для снижения ай-кью. Понятно же, чем ай-кью выше, тем больше точек для споров. И вот, постепенно принимая экстракт, мы с инопланетянами будем сближаться все больше и больше. До тех пор, пока вся ученость останется там, наверху, а мы сойдемся на вопросе: какие бабы лучше – толстые или худые? А когда придем ко взаимопониманию, тогда можно постепенно…

Краснохарев проворчал:

– Знаю я этот экстракт! В любом гастрономе…

А Забайкалов, министр иностранных дел, приподнял набрякшие веки, голос пророкотал медленно, словно поднимался из глубин грязевого гейзера:

– Зря намекиваете на наше министерство. Это прошлый состав, в котором вы потрудились, потрудились… так решал вопросы. Без всякого эликсира. Потому что ай-кью и так был ниже пояса, а там известно кто за главного. Вот и дорешались до рынка, до решения важнейших проблем путем голосования масс, до приоритета мнения простого человека… Наш ай-кью и так уже на уровне пояса, еще чуть – и нас можно считать простыми нормальными американцами.

Его трезвый голос быстрее вернул всех из шутливой атмосферы, чем шуршание бумаг, попискивание сверхтонких ноутбуков.

– Что с исламизацией? – поинтересовался Кречет.

– Идет полным ходом, – отрапортовал бодро Мирошниченко. – Правда, темпы замедлились… ну, значительно.

– Что так?

Мирошниченко развел руками:

– Да вроде бы все условия соблюдены. Мы получили от арабских стран массивные кредиты. Беспроцентные, так как исламская религия запрещает наживаться на долге. Самую крупную в мире мечеть достраиваем в центре Москвы… Что еще? Подготавливается проект договора о вхождении в СНГ Ирана, Ирака, Ливии… Предварительные наметки, но министры иностранных дел черновики уже сверяют, состыковывают… Украина вышла, ну и черт с нею. Зато готов войти Кувейт, а кувейтцы не кричат, что мы их сало сожрали. Так что острая необходимость в срочной исламизации России отпала. А сам народ вовсе не горит сегодня к вечеру принять ислам. Хотя многие горячие головы… или просто скучающие уже скакнули из Иванов в Ахмеды… Если честно, то очень многие!

Коган тут же поднял голову, укорил:

– Зачем честно? Тоже мне политик…

Кречет кивнул:

– Но ислам продвигается? Вот и хорошо. А что медленнее, чем ожидали, то хуже ли? Я слышал, отпор начала давать вышедшая из подполья катакомбная церковь, а также зашевелились разные толки, секты. Конечно, ислам их сломит… наверное, но продвижение зеленого знамени притормозят, притормозят.

Яузов, военный министр, буркнул:

– Да нам и не сама исламизация нужна до зарезу, а встряска этого сонного и пьяного быдла.

Кречет повернулся к Егорову:

– Как с оружием?

Министр внутренних дел, еще совсем недавно полковник спецназа, бодро отрапортовал:

– Если с продажей обычного, то полным ходом. Проблем нет. Если насчет чипового, то, как всегда, запоздали. Уже два года тому в Штатах были готовы начать массовое производство оружия, которое подчиняется только своему владельцу. Фабриканты оружия стены грызли, только бы протолкнуть этот законопроект – еще бы, такие деньги! – но в Штатах попробуй смени массу оружия на другую массу. Другое дело – Россия. Оружия фактически у населения нет, можно сразу вооружать граждан оружием, что подчиняется только им. К тому же разработаны так называемые именные пули, которые несут на себе все данные о владельце. Выстрелить ими можно тоже только из одного-единственного на всем свете пистолета. Но закупать на Западе мы не захотели, а самим задницу с печи поднять трудно. На Полозова, который особенно рьяно пробивал в Думе этот закон, дважды совершали покушения. Понятно, с введением новых правил мафии впервые придется туго: всякий, у кого будет обнаружен автомат или пистолет без чипа, тут же попадает за решетку на очень долгий срок.

• 1/100
• Следующая