Княжеский пир - Никитин Юрий Александрович - Страница 2
- Предыдущая
- 2/132
- Следующая
Под лунным светом шерсть на загривке Белояна встала дыбом. От него повеяло такой злостью, что Владимир уже хотел удивиться, шутки перестал понимать, как волхв сказал разъяренно:
– Над небом глумишься?.. Но там уже и твоя судьба видна!
– Наконец-то, – сказал Владимир с преувеличенным облегчением. – А то уж совсем блуждаю по жизни, как по темному лесу. А теперь только у тебя спроси!
– Глумись, глумись, – повторил волхв со злым удовлетворением. – А когда придут и возьмут тебя за шкирку, тогда попомнишь мои слова.
Владимир обнял за широкие, как у богатыря, и вместе с тем по-медвежьи сутулые плечи:
– Пойдем в терем. Выпьешь, отдохнешь. Вон рожа вытянулась как у коня. А какой из тебя конь? Вон клыки какие… А с теми, кто придет за моей шкурой… Сам знаешь, кто идет за шерстью – вертается стриженным. А у нас так и свою шкурку потеряет.
Волхв воздел к небу палец:
– Взгляни!
Черный небосвод выгнулся как гигантская опрокинутая чаша. В чистом воздухе звезды сияли холодно и страшно. Сердце замерло от чувства бесконечности, удаленности тех загадочных костров, которых не достичь ни единому властелину. Целые звездные рои, похожие на серебряные наконечники стрел, смотрели на них прицельно как сверху, так и со всех сторон. Владимир поежился, чувствуя на себе вопрошающие взгляды небесных лучников, не зная, что ответить.
– Ну и что?
– Видишь вон там… нет, левее… вот та слева – твоя звезда. Ты под ней уродился! А дальше звезды, что говорят о твоем княжестве…
Владимир сказал заинтересованно:
– Ну-ну, что говорят?
– А то, что никогда… слышишь?… никогда не достичь тебе той, ради которой и в Царьграде славу добывал, и здесь престол силой захватил! Там начертана воля бессмертных богов. Начертана на небесах.
Владимир посмотрел хмуро, смолчал. Темные глаза были непроницаемы, а когда заговорил, голос стал острым, как дамасская сабля:
– Уж не стал ли ты христианином?
Волхв оскорблено дернулся:
– С чего бы вдруг?
– Да что-то знакомое померещилось…
– Коль померещилось, – наставительно сказал волхв, – сплюнь через левое плечо! Дурень, воля небес – это воля небес!
Владимир пристально смотрел в ужасающее бесконечное небо. Отблеск звезд падал на его резкое лицо, оно казалось волхву почти нечеловеческим. Голос Владимира прозвучал из темноты:
– Здесь моя воля.
– Что ты говоришь, несчастный!.. Ты даже в своем дворе не можешь разобраться, а туда же – перечить воле богов! Помни, бог долго терпит, но больно бьет.
– А что у меня не так в моем дворе? – спросил Владимир почти спокойно.
Волхв повернулся, Владимир зябко повел плечами, когда лунный свет страшно переломился в желтых медвежьих глазах, а шерсть заблестела как медные иголки.
– Вон крыши терема… Змеиное гнездо.
– Страшишься? – поинтересовался Владимир.
Волхв прорычал, став похожим на медведя больше, чем на человека:
– Когда можно избежать беды, зачем лезть на рожон? Похоть твоя непомерная далеко заведет. А этот грек Иован, Иоанн… словом, Иван… ну и придумали же имечко!.. хитер как змея, а яду в нем на пол-Киева хватит. А тут еще и у Рогнеды завелся…
Он осекся, но Владимир уже насторожился:
– Кто? Договаривай!
– Да не полюбовник, не вскидывайся как конь… Старец один пришел, вроде с ее земель.
– Из Полоцка?
– Нет, из дальних, откуда они все в Полоцк… Но старец непрост, ох и непрост!.. Я случаем видел, как он бросает взор дальности… Ну, это такое заклятие. Можно зреть места вдали. Правда, всего на миг. И еще у него есть гадкое заклятие, что жизнь у других вытягивает, а ему прибавляет. Я думаю, что ему намного больше лет, чем говорит.
– А сколько ему?
– Говорит, семьдесят весен топчет землю. Брешет как дворовый пес. Пять раз по семьдесят, разве что. Я приглядываюсь к нему, приглядываюсь! Забывается иной раз, что мы не гунны и не скифы, брякнет иной раз, опомнится, а я делаю вид, что не заметил… А он враг твой! Не простой враг, как Варяжко или, скажем, хан Теплуг. Нахрапом не лезет, сети плетет как павук. А колдун сильный…
Владимир спросил насмешливо, но сердце затаилось как заяц при виде волка:
– Даже сильнее тебя?
Волхв всхрапнул недовольно, гордо вскинул голову, но не возразил, не тот возраст, чтобы оскорбленное самолюбие заставляло врать:
– У него северное волховство, где много от соленого моря, прибрежных скал, криков чаек, морских глубин… А у меня – лесное. Мы просто разные. Кто, по-твоему, сильнее: ястреб или щука?
Владимир кивнул:
– Да, их нельзя сравнивать. Но если вы двое…
– На узком мостике? – угрюмо спросил Белоян. – Не разойтись.
По небу пронеслась хвостатая звезда. Настолько яркая, что мелкие звезды на ее пути гасли, а потом возникали медленно робко, с оглядкой.
– Да, – внезапно вспомнил Белоян. – Еще одно… Вот там… смотри под ту красноватую звезду, что смотрит на мир будто налитый кровью глаз… там появилось странное облачко. Сейчас его не видно… да и вообще не видно, если не умеешь зреть.
– Да еще ночью, – сказал Владимир, скривившись.
– Да еще ночью, – подтвердил Белоян, по-медведистости не заметив насмешки, – оно сегодня возникло, но с места ни туда, ни сюда.
Его костлявый палец с такой силой уперся в звездное небо, что Владимиру послышался стук, с каком дротик втыкается в бревенчатую стену. Под той звездой в слабом свете луны блестела крыша среднего терема. В окнах горел ровный свет лампадок, изредка двигались темные угловатые тени. На крыльце по блеску на шлемах угадывались двое в доспехах иноземной работы. В отличие от шумных богатырей Владимира, их не видели на пирах, на потешных боях, конных скачках. Владимир успел постранствовать, повидать мир, уже встречал таких вот тихих, которые зря кулаками не машут, а если меч вынимают из ножен, то не для пустой похвальбы.
Он заставил губы раздвинуться в усмешке:
– Удивил. Это и без тебя знаю.
– Сегодня… не так, – предупредил волхв. – Берегись, Владимир. Это тебе не с мечом врываться в самую середину чужого войска… Там красиво, доблестно, а здесь тише и… гораздо опаснее.
– Насколько?
- Предыдущая
- 2/132
- Следующая
