Как стать писателем - Никитин Юрий Александрович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/95
• Следующая

Читатель хочет сопереживать. Потому главного героя надо наделить либо теми качествами, которые есть у самого читателя, либо же, что намного действеннее, теми, которые он хотел бы иметь. Особенно это удобно в фантастике и фэнтези. Там автор наделяет героя способностью читать мысли, сверхсилой, неуязвимостью или еще чем-то, а то и всем сразу, затем выпускает в мир удивлять соседей и соседскую Люську, что до этого дня не обращала на него внимания.

Когда все эти приемы перепробованы, автор идет и на такое: герой, оказывается, сам того не подозревая, является потомком древних королей, магов, императоров Звездных королевств, или же у него оказывается древняя карта с указанием острова, планеты и прочих сокровищ. Но тот период прошел, ибо рядовой читатель все же предпочитает узнавать себя, любимого.

И вот тут и начинается та тихая деградация, когда приходится создавать Бивиса, чтобы читатель узнал себя, любимого и прекрасного. Сейчас, когда производство бумажных книг стремительно сокращается, а в прошлом году ВПЕРВЫЕ компьютерных игр было продано больше, чем книг…

Основы творчества не в том, какими значками у вас вызывают необходимое сопереживание. Это могут быть вообще звуки, краски или запахи. А я даю только основы! К примеру, отвага для пишущего, о которой я уже говорил выше, та же самая и для рисующего, музицирующего и вообще творящего, что имеет право, как я уже говорил, переходить в наглость, заключается еще в одной особенности нашей психики… Фу, какая длинная фраза, едва закончил. И не уверен, что правильно. Во всяком случае, писать так нельзя. То, что я сказал, нельзя промотать взад и вычистить, а вот что написано…

Словом, всегда о любом начинании проще говорить: нет, не получится, ничего не выйдет. Говорящий такое в девяти случаях из десяти оказывается прав. И выглядит лучше, интеллигентнее, говорит готовыми обкатанными фразами. Без труда побеждает в спорах.

Новатору еще надо суметь оформить в слова свою зыбкую идею, как-то объяснить себе и другим, а у оппонента наготове масса блестящих и остроумных доводов против. Он легко и под смех окружающих разобьет в пух и прах несчастного, вздумавшего создавать свою теорию, религию, нового литературного героя, иной взгляд на компьютерные игры, взаимоотношения полов.

Конечно, эти девять из десяти никогда ничего не создают и не творят, но они и никогда – почти никогда – не ошибаются! И потому выглядят правильно, респектабельно, с ними хорошо общаться, они не надерзят, как эти молодые гении, они воспитанны и обходительны.

Не подстраивайтесь под общее мнение, не подстраивайтесь! Большинство всегда не право.

Массовый человек идеален для любого общества. Он правилен! Он живет главенствующей идеей. Сегодня сказали, к примеру, что антисемитизм – это нехорошо, этот человечек всюду говорит, как свое собственное мнение, что антисемитизм – это нехорошо. Скажи завтра так же авторитетно, что жидов надо всех извести, он тут же пойдет точить нож. Особенно если скажет не правительство, кто ему верит, а импозантный член академий, искусствовед с благородным усталым взором и красивой седой гривой до плеч. А вы уверены, что не скажет?

Не бойтесь проигрывать в спорах тем, эрудированным. За ними в самом деле огромный пласт мировой культуры. С вами через их вообще-то тупые болванки тел говорят величайшие мыслители как позапропрошлого века, так и того, только что стал прошлым! С ними спорить трудно. Но… нужно. Они то, на чем цивилизация стоит, а вы те, кому эту махину тащить дальше.

Был красивый и просвещенный Рим, изысканный город юристов, поэтов, драматургов, скульпторов. Могучая римская армия. Образованные люди спорили о форме ушей нимф, предавались изысканнейшим плотским утехам… Но откуда-то среди них появились ужасные, невежественные, неграмотные, грубые первохристиане. Тупые. Не один из десяти, а куда меньше. Всегда проигрывали в спорах с образованнейшими римлянами, которые знали и поэзию, и философию, и языки и отличались широтой взглядов… И все-таки эти новые разрушили могучую и незыблемую Римскую империю! И создали свою цивилизацию. Ломайте и вы этот старый, дряхлый мир. Вы – ростки нового.

А к этому необходимому вступлению – чисто технические рычаги. Запишите себе крупными буквами: любой материал сдается! То есть сейчас перед вами толпятся идеи, целое стадо. Все сразу не реализовать. Надо выбирать, какие сейчас, какие на потом. Любой нормальный человек хватает ту идею, которую уже видит, как воплотить быстро и неплохо. Но вы – ненормальные.

Для тех, кто в танке, напоминаю, что такое норма: это слесарь-водопроводчик, академик, литературный критик, банкир, президент страны – уровень одинаков, разница только в образовании и захваченной должности.

Для повторения:

1. Снимать с дерева табличку «Дерево».

2. Смысловое слово ставится в конце фразы.

3. Любой материал сдается.

Вы должны выбирать ту дерзкую и злую идею, которая перевернет мир. Правда, неизвестно, как к ней подступиться, в то же время понятно, как быстренько создать целый фантастический мир, придумать новую форму ушей для эльфов, вооружить хорошо сбалансированными мечами и обучить восточному единоборству сунь-хунь-в-чай с элементами школы вынь-су-хим… Да черт с той дивизией пишущих, что шагают с вами не в ногу! Да и вообще, почему писатели должны ходить в ногу? Да еще строем? Если в ногу, то ясно, что за писатели. Если строем, то еще виднее! А они еще и сомкнутым строем дружно встречают, выставив штыки, всякого непохожего. Ну, тут уж все яснее ясного. Еще раз: любой материал сдается!

Если упорно думать именно над этой труднейшей идеей, то придут и образы, и новые герои, и краски, и способы, как воплотить в ткань ярко и необычно. И тогда ваша работа будет не просто выгодно выделяться среди тех, которые писались легко. Что пишется легко, то читается трудно. Хотя иной раз публикуется… Главное – ваша работа запомнится. О ней пойдут споры, как о взорвавшейся бомбе. И, может быть, в самом деле перевернет мир!

Для повторения:

1. Снимать с дерева табличку «Дерево».

2. Смысловое слово ставится в конце фразы.

3. Любой материал сдается.

4. Что пишется легко, то читается трудно.

Что пишется легко, то читается трудно.

Надо еще коснуться важнейшей особенности нашей психики. Увы, наша память отбирает для запоминания не умное, а почему-то эмоциональное.

Во времена Гомера были певцы поумнее, во времена Шекспира драматурги умели сочинять вообще мудрые и нравоучительные пьесы, но память человеческая удержала «Илиаду», где в десятилетней войне погибли почти все троянские герои и все греческие, уцелевший Одиссей добирался домой десять лет, а на родине застал разграбленный дом и бесчинствующих гостей, у Шекспира в «Гамлете» финальная сцена завалена трупами, Ромео и Джульетта мрут, Отелло удавливает Дездемону, король Лир мрет, предварительно в жутких страданиях кукукнувшись…

Увы, обезьяны мы или просто варвары, но умное ­воспринимаем, когда либо завернуто в кровавый клубок убийств, либо в виде топора, подвешенного на ременной петле под пальто. Если встретим на улице дикаря в звериной шкуре, декламирующего стишок, то запомним больше строф, чем если бы этот же стишок декламировал привычный сутулый очкарик. Да еще бородатый.

Умничать надо так, чтобы слушали.

• Предыдущая
• 20/95
• Следующая