Далекий светлый терем (Сборник) - Никитин Юрий Александрович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/94
- Следующая
Ахилл оглянулся на заходившее солнце. На дальнем холме голубел высокий шатер. Вниз спешили гонцы, другие вестники со всех ног карабкались к шатру тцара тцарей.
– Оставайся за меня, – сказал он Аристею. – Я через лагерь ахейцев, посмотрю заодно, что у нас за союзники.
Петрок, размышлял он напряженно, направляясь к ахейскому лагерю. Петрок… Единственный, кто умел заглядывать дальше, постигать мир, видеть по-новому, с неожиданной стороны. Если нащупал что-то, то это грандиозный переворот. Тогда имя Ахилла, осуществившего переворот, войдет в легенды, как имя князя Таргитая, который решился культ богини воды Даны сменить новым культом Апии, матери сырой земли… Тогда надо было народ кочевников обратить в народ землепашцев, для того и легенду создали об упавшем с неба золотом плуге, но все же великое потрясение пришло, староверы не смирились, землю пахать не стали, ушли из родных земель со стадами, заселили многие ланы-страны, добрались даже до Оловянных островов, поставили там каменные капища по старому образцу.
Тяжелая была реформа, кровавая, но народ стал лучше, богаче, могучее, а звериный нрав кочевника сменился спокойным мужеством земледельца… Земля кормила в сотни раз больше людей, чем пастбища для скота, это поняли потом, не сразу. Не подобное ли и Петрок предлагает, осязая неведомое своим острым, как нож, умом? Или что-то еще более высокое, понятное только ему?
Он вздрогнул, когда в грудь уперлись копья. Стражи огромного роста охраняли шатер Агамемнона, но и они позеленели от страха, увидев, как яростно изменилось лицо гиперборея.
Ахилл взмахнул кистью, раздался треск, обломки копий полетели в воздух. Он шагнул мимо отскочивших стражей, откинул полог. Усмехнулся: шел через лагерь ахейцев, но за думами не заметил…
Агамемнон восседал на троне: угрюмый, надменный, ушедший в иссиня-черную бороду, остальные тцари и вожди сидели, кто где нашел место. Проще всех держался и беднее всех был одет Одиссей – властелин маленькой Итаки, у которого хватило ума взять в жены не Елену, хотя он победил на состязаниях Менелая, а ее двоюродную сестру Пенелопу, которая красотой не уступала, умом превосходила, а уж верности могла поучить сестру, что ранее была женой Тезею, полюбовницей Титию, наложницей Стинисса, женой Менелаю, теперь жена Парису, а вскоре опять пойдет за Менелаем в его Спарту…
Еще выделяются могучие Аяксы, древний старик Нестор, смуглокожий черноволосый человек, что сидит рядом с Агамемноном, кудрявый, с сединой, быстрыми глазами, в пышной одежде жреца…
Агамемнон ударил в пол посохом, выждал паузу и заговорил значительно, пристально глядя на вождя россов:
– Архонт тавроскифов! Совет тцарей пригласил тебя, нашего союзника, чтобы совместно решить, как взять Илион…
Ахилл сел возле Одиссея, дружески толкнув того в бок, ответил, не задумываясь:
– А что решать? Ударим с ходу. Троя не успеет опомниться, как захватим. Так уже однажды сделал наш Геракл. Он тогда в живых оставил только одного ребенка, назвав его Приамом, а теперь этот Приам владеет Троей! Надо ему напомнить прошлое.
К Агамемнону наклонился жрец, шепнул, неприязненно глядя на князя мирмидонян. Агамемнон медленно наклонил голову.
– Нет, – ответил он с достоинством, – боги не велят. Принесем жертвы, неделю подождем ответа богов. Так принято!
Ахилл мгновенно вскипел:
– Как могут ваши волхвы быть на совете? Здесь говорят только воины!
Агамемнон грозно повысил голос:
– Не богохульствуй! Голос богов – высший голос. У просвещенных народов боги есть, это они решают наши судьбы.
Ахилл рассвирепел на колкость:
– Самые могучие боги – наши боги! Сварог, Род… Явь, правящая миром, свирепый Перун и неистовый воин Доннар! Пока они с нами, кто против нас?
Верховный жрец вскочил, но Нестор уцепился за его рукав:
– Да-да, это могучие боги!.. Но зачем ссориться? Они помогут и через неделю.
Ахилл бросил с досадой:
– Наши боги помогают смелым, а не ротозеям! Провороним время, нас же и накажут!
– А вот наши боги, – изрек Агамемнон победно, – помогают нам всегда!
Ахейцы одобрительно зашумели. Верховный жрец смотрел насмешливо, что-то говорил, презрительно улыбаясь, Агамемнону.
Ахилл вскочил на ноги, как огромный барс, грянул гневно:
– Нет на свете богов, которые помогали бы слабым да ленивым!
Оскорбленные ахейцы вскочили, загремело оружие. Агамемнона скрыла стена могучих мужчин в доспехах, по глазам ударил холодный блеск обнаженных мечей.
Ахилл презрительно усмехнулся, тряхнул головой. Забрало клацнуло, укрыв нижнюю часть лица, теперь только через узкую прорезь в шеломе пылали бешенством голубые глаза. Он сделал неуловимо быстрое движение, и в его руках уже на изготовку боевой топор и круглый щит.
Ахейцы замерли, боясь сделать движение: гиперборей готов к бою. Слышалось только шумное дыхание, но тут сзади раздался голос верховного жреца, и стена плотных тел угрюмо двинулась на Ахилла. Кто-то воровато скользнул ему за спину, но внезапно с треском отлетел полог, в шатер ворвался солнечный свет, свежий ветер и свирепый клич:
– Ахилл, мы здесь!
Ахейцы разом подались назад. Многие поспешно бросили оружие. Ахилла сзади хлопнули по плечу, с боков встали витязи в тяжелом вооружении, крепкие как дубы.
– Аристей нас послал… Негоже, грит, князю без супровода!
Ахейцы, ворча и опасаясь сделать неосторожное движение, медленно рассаживались вокруг Агамемнона. Тцар тцарей был белым как мел. Мирмидонян мало, но все помнили про их неуязвимость.
Нестор со стоном бросился на середину шатра, его белая борода расстилалась следом, как снежный вихрь. Растопырив трясущиеся руки, он прокричал:
– Опомнитесь! Опомнитесь, герои! Мы еще не вступили в бой, а распри уже начались!
Ахилл первым опустил топор. Россы по его знаку бросили мечи в ножны. Не сказав ни слова, князь мирмидонян повернулся и, сопровождаемый своими воинами, вышел из шатра.
На другой день мирмидоняне вступили в бой. Троянцы сопротивлялись стойко, но когда передние ряды пали под свирепыми ударами гипербореев, страх охватил защитников Трои, они бросились бежать. Часть их войска попыталась обойти россов с тыла, но тут, рискуя навлечь гнев богов, с кораблей Одиссея на берег посыпались немногочисленные итакийцы, с ходу ударили троянцам в спину. Вел их в бой сам Одиссей, разгоряченный, злой.
Троянцы бежали за стены города, оставив богатую добычу. Именно здесь Агамемнон, не принимавший участия в битве, допустил роковую ошибку. Завидуя славе князя россов, он при дележе добычи выделил ему наименьшую часть. Напрасно дальновидный Одиссей пытался переубедить надменного и недалекого предводителя похода.
Ахилл, вернувшись на корабль, в ярости сорвал тяжелый пояс с мечом, швырнул от себя, едва не проломив борт.
Петрок в испуге отшатнулся от дощечек, на которых чертами и резами вел записи.
– Что стряслось, князь?
– В бой не пойдем, – отрезал Ахилл. Его глаза метали молнии. – Чужими руками жар загребать? Не-е-ет, придется напомнить, чего мы ст…оим!
Он опустился было на скамью, но злая энергия подбросила, он в бешенстве заметался по тесному помещению.
– Князь, – встревожился Петрок, – мы же обещали…
– Да, – взревел Ахилл, – но они сами нарушили договор! Мне не добыча нужна, честь задели!.. Жалкие трусы, льстецы! Как умоляли, как упрашивали о помощи!.. Знали же, что без нашей помощи, без нашего оружия им не взять не только Трои, но и жалкого хлева!
– Князь…
– Молчи! Ищешь новые высокие истины, а тут говорят старые, простые: честь, достоинство. Ты там растекайся мыслью по древу, но и на жизнь оглядывайся!
– Князь…
– Все! – отрезал Ахилл. – С кораблей посмотрим, чего они без нас стоят. Посмотрим с кораблей! На берег – ни шагу!
За ним, закусив губу, молча наблюдал Аристей. В этом первом бое с троянцами был ранен всего один россич. Молодой, горячий, он вырвался далеко вперед, удары медных жал напрасно пытались просечь булатные доспехи, но одно острие попало в прорезь для глаз… Молодой воин никогда уже не увидит солнца.
- Предыдущая
- 16/94
- Следующая
