Башня-2 - Никитин Юрий Александрович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/106
- Следующая
Он разогнулся, левая рука метнулась за спину. Пальцы вонзились в то, что всем казалось плотью, рванули. Затрещало, в руке оказалась длинная полоса пластика, имитирующего кожу. Пальцы ухватили приклеенную вдоль спинного хребта тонкую стальную струну в десяток метров. Вообще-то он привык использовать ее как тетиву для лука страшной убойной силы, жутковатого бесшумного оружия, но сейчас быстро сорвал с трубы остаток цепи, закрепил на стальной жиле.
Тело еще вздрагивало от избытка адреналина, иначе не порвал бы цепи, но груз пронесся над телекамерой безукоризненно. Пальцы вовремя дернули, звенья цепи со зловещим лязгом обмотались вокруг выступа.
Только бы выдержало, мелькнуло в голове. Что выдержит нить, не сомневался, проверено, но болты телекамеры на такой вес не рассчитаны…
Он перевалился через край, и почти в это же время из дальнего туннеля выметнулись трое крепких ребят. Их подкованные ботинки гремели, как гусеницы танков на марше, дула автоматов смотрели как черные дыры в пространстве, пятнистые фигуры приближались со скоростью выпущенных птурсов.
Трое, мелькнуло в голове. Два лейтенанта и сержант, что удивительно – в спецвойсках обычно служат только офицеры… Многовато, когда вот так стучит сердце, а всего раскачивает. Многовато…
Десантники подбежали к колодцу, один заглянул вниз, а двое со знаками различия лейтенантов красиво развернулись спина к спине, глаза подозрительно сканировали сумерки в углах огромного помещения.
– Там его нет! – ахнул первый.
– Ты что? – отозвался один из тех, что спина к спине. – Сдурел?.. Оттуда никто не выберется!
– Да посмотри сам!
Оба лейтенанта одновременно повернулись к колодцу. Они не видели, как за их спинами от стены бесшумно отделилась странная фигура, на которой медленно исчезал рисунок бетонной стены с пятнистой трубкой кабеля, быстро шагнула к ним…
Сильный толчок бросил обоих через голову первого. Тот попытался вскочить, получил страшный удар в лицо, вскрикнул и перевалился через край. Внизу послышались два шлепающих удара, а он обрушился на лейтенантов сверху. Последней мыслью десантника было яростное, что чужак не только перехитрил, но и завладел оружием.
Олег подхватил выпавший из руки спецназовца автомат, сорвал с его же плеча сумку с патронами. Все в одном движении, а когда тело ударилось о железный пол внизу, он был уже за два десятка шагов от пыточной.
Стены замелькали, словно он снова несся на скоростной дрезине. Стук подошв по бетону стал таким частым, словно пошел крупный ливень.
Лагерь коммандос он ощутил задолго до того, как тот показался из темноты. Он сам не мог бы сказать, как именно ощутил, запахи ли дизельного масла, пота, одежды, тепло работающих и животное тепло множества здоровых тел, но перед глазами ясно встал огромный зал, где под стенами расположены огромные кожухи турбин чудовищной мощности, каждая могла бы снабжать Москву электричеством, трубы с охлаждающим раствором, бронированные чаны, которых во время его последнего посещения здесь не было, а внизу казармы для солдат…
Не сбавляя бег, различил и почти пересчитал человеческие фигурки. Упражняются в приемах рукопашного боя! Вверху на железных конструкциях оборудованы даже гнезда для снайперов. Дурацкая затея, кто же заберется так высоко… Ага, это понимают – из восьми гнезд заняты только два…
Он задержался на выходе из туннеля, здесь он еще во тьме, быстро просканировал взглядом все строения. Юлию должны держать вон в том домике. Хотя их шесть совершенно одинаковых, но если он не разучился понимать военных, а их мышление весьма и весьма… гм… предсказуемо, то именно там она и сидит сейчас привязанная к стулу, на глазах темная повязка. Одетая, это мужчина чувствует себя беспомощнее, если с него сдирают одежду, а женщину, да еще с такой фигурой, раздевание не пугает, еще как не пугает…
Фигурки на плацу остановились. Из строения, где должна быть Юлия, выбежал человек. Десантники сбежались к нему, как куры на водопой. Олег видел, как офицер показывает руками кому куда, слов не слышно, но три группы организованно побежали с плаца, две бросились к машинам, одна сразу же направилась в его сторону.
Юлия слышала выстрелы, крики, яростную брань. Затем был грохот, звон и лязг железа. В помещение ворвалась волна жаркого воздуха, бензина, горячих масел. Избитое голое тело отозвалось дрожью. Раздалось два выстрела, она ощутила, как рядом кто-то упал, а за спиной ее кресла звякнуло железо.
Сильные руки сорвали с губ наклейку.
Она охнула разбитым ртом. Лицо Олега было сплошным кровоподтеком. Оба глаза распухли, из узких щелочек сверкали одни зрачки. Но когда она увидела краешек глазного яблока, сердце ее сжалось: тот был залит кровью, казался деформированным. Губы расплющены, в клочьях изуродованного мяса, темная кровь застыла сухими струпьями. Под глазами все цвета радуги: от темно-багрового до фиолетового.
– Сволочи, – прошептал он. – Что они с тобой сделали…
– Олег… – прошептала она. – Ты все-таки…
– Обопрись на меня.
Она обнаружила, что ее руки уже свободны, а когда пошевелила ногами, с них упали разрезанные веревки. Олег протянул ей руку, она встала, пошатнулась. Он осторожно обнял ее за плечи, но она все равно охнула и закусила губу. Кожа пламенела в кровавых ссадинах, на спине висели лохмотья кожи, а кровавые полосы наложились одна на другую так, что образовали месиво.
– Можешь идти? – спросил он. – Хотя это не важно. Я унесу, больше не волнуйся.
Она пошарила взглядом. Сорванная с нее одежда грязной грудой лежала в углу этой комнаты. Она помнила, как на улице мужчины не могли оторвать от ее изумительной фигуры восторженных взглядов, а их женщины зеленели от злости, но сейчас избитое и опозоренное тело невольно горбится, отчего выпячивается живот и провисает грудь…
– Смогу, – ответила она. – Я все смогу, чтобы они все подохли!
– Подохнут, – пообещал он.
Под грудой одежды обнаружились ее туфельки. Она попыталась надеть, однако ступни распухли, не влезли. Два трупа, из-под которых выползают струйки крови, в огромных ботинках. Она далеко не дюймовочка, но все же в один такой ботинок влезут обе ее ноги…
– Выберемся наверх, – сказал он, – все будет. Любые туфли.
– А мы выберемся? – спросила она тихо.
– Мы из всего выберемся, – пообещал он.
– Олег!
Он улыбнулся разбитыми губами:
– Представь себе, они не знают, что я и есть тот самый, к которому они пытаются подобраться!
Она отпрянула, из ее глаз брызнули слезы.
– Ты должен убить меня!
Он удивился:
– За что?
– Я предала тебя… Они сделали мне один-единственный укол… и я рассказала им все-все! Я призналась им, какой ты крутой… я рассказала, как мы познакомились… Я им рассказала со всеми подробностями, что ты не ниже рангом, чем полковник… что-то заставляло меня болтать без остановки! Только они почему-то этим не заинтересовались!
– Ну, – протянул он успокаивающе, – сказанула… Если за предательство убивать, то пришлось бы уничтожить всех женщин на свете!.. Нет уж, приходится мириться, приспосабливаться.
Она всхлипнула громче:
– Что ты говоришь? Разве мы… предательницы?
– До единой, – ответил он убежденно. – До мозга костей. Это в крови. И в этих… фибрах. Это ваша суть. Нет, за такую мелочь… даже не мелочь, а за естественное свойство женской натуры разве можно убивать?.. Мужчин – надо, но женщин…
Наконец до нее дошло, что это у него такой тяжеловесный юмор, если этот человек вообще понимает, что это, она заревела громче, распласталась на его груди, как медуза на широком камне, обвисла, плечи вздрагивали, потом затряслись, как будто раскручивались лопасти вентилятора, а слезы побежали по каменным плитам, что у него служили грудью, промочили рубашку, скопились у пояса.
– Уходим, – повторил он настойчивее. – Здесь никого не осталось, но до соседнего сектора рукой подать. А я не хочу убивать этих парней, из каких бы стран они ни приехали.
- Предыдущая
- 24/106
- Следующая
