Один в поле воин - Нестеров Михаил Петрович - Страница 58

• Предыдущая
• 58/83
• Следующая

Андрей бежал вдоль шоссе по другой стороне лесопосадки, местами ему была видна автомагистраль и проезжающие по ней машины. Он бежал долго, одобряя действия Оганесяна, который, конечно же, понял, что произошло в машине Мигунова, поэтому не стал останавливаться, а наоборот, отъехал подальше.

Норик, Норик, проклиная хрипевшие от курева легкие, шептал Андрей. Поэтому-то Рожнов послал не тебя, а меня. Этот ублюдок наверняка видел тебя раньше и узнал бы. А что со вторым?.. Второго он или не видел, или плохо разглядел, но сказал уверенно: "Я узнал тебя". На понт брал, понятно. А вдруг второй – Бельчонок? Просто прикидывается, падла, на всякий случай. Хотя нет, Белоногов здоровенная балясина, того ни с кем не спутаешь...

Яцкевич чуть сбавил темп.

Так, кто еще похож на меня? Кто эта падла? Олег? Если побрить ему ноги и надеть шорты – похож. Но я повыше Олега, меня скорее с Сергеем можно спутать. Тимоха... Тимоха – точно. И Норик. Кто же из вас держал, а кто стругал?..

И в мыслях Андрей был привычно груб, просто не замечал этого, но сердце его саднило от жалости к девочке.

Он увидал в просвете сосенок собственную машину с открытым капотом, Оганесяна, склонившегося над мотором. Яцкевич прикинул, что пробежал около полутора километров. Вообще-то многовато.

Значит, вот чем попутно занимается Рожнов, напоследок подумал Андрей.

На этом мысли прочно заклинило, нужно было успокоиться, лучше остаться одному, чтобы в спокойной обстановке проанализировать ситуацию. А подумать есть над чем. Например, ему давно не давала покоя новая иномарка, которая ни с того ни с сего появилась у Костерина. Вроде и работы накануне не было, и до этого Тимоха потратился на двухкомнатную квартиру в центре города. Андрей тогда прикинул, что Тимоха мог подрабатывать на стороне. Но опять же чем – умеет он только хорошо стрелять (похуже, правда, Яцека) и классно драться. Теперь уже почти со стопроцентной гарантией можно было сказать, откуда у Тимофея появились деньги на двухгодовалый внедорожник "GMC".

Андрей твердо был уверен, что Мигунов не врал – не то чтобы тому не резон, просто когда у твоего виска торчит ствол пистолета, а сам ты состоишь из куска нервов, в голову ничего постороннего не влетит.

Завидев приятеля, Оганесян закрыл капот и сел за руль. Рядом плюхнулся Яцек.

– В город! – выдохнул он и потянулся за сигаретой. – Плачу полтинник.

На армянина он старался не смотреть.

Норик мельком оглядел товарища, не заметив следов крови.

– Аккуратно, – одобрил он.

– Угу, – затягиваясь сигаретой, промычал Андрей, – по ветру стоял.

Отшучиваясь, он пытался вспомнить, где был Оганесян в день убийства девочки. Но вспомнить не мог по той простой причине, что не знал, когда произошло преступление. Определился только приблизительно, потому что мог ошибиться на день-другой. Они сидели в открытом кафе: он, Норик и еще две девушки. Тот вечер запомнился Андрею одним происшествием.

Девушки тщетно пытались определить, где и кем работают их новые знакомые. На "новых русских" они не похожи, хотя ребята крепкие. Взять хотя бы черноволосого парня, который представился Нориком. Одет с иголочки, невысокого роста, смуглолицый. На вид ему можно было дать лет тридцать.

Его друг, Андрей, которого Норик иногда называл Яцеком, был выше ростом, шире в плечах. На левом плече парня красовалась искусно сделанная небольшая татуировка хамелеона, вставшего на задние лапы, и группа крови.

Скорее всего эти парни военные. Вернее, похожи на военных. Угостили дорогим напитком, причем все выглядело естественно, без подозрительных взглядов на официанта, с полуулыбкой на губах и открытым взглядом, в котором, правда, угадывалась ленца, словно проделывали они подобное сотни раз. Впрочем, и здесь не было ничего странного, парни они видные. Однако машина, на которой они подъехали к кафе, подкачала – запыленная старенькая "девятка", выкрашенная в такой же древний цвет "мокрого асфальта".

Они сидели за столиком открытого кафе, в основном беседу вел Норик. И чем больше времени они проводили вместе, тем настойчивее, но вполне корректно он переводил разговор в интимное русло. Армянин говорил с еле заметным южным акцентом.

Для подобных случаев все было готово: двухкомнатная квартира, тяжелые плотные шторы, которые даже в солнечный день не пропускают свет, приличный набор армянских коньяков и вин, легкая музыка.

Вскоре обе девушки, забыв об элементарной осторожности, уже шагали в сопровождении парней к запыленным "Жигулям". Внезапно дал о себе знать запищавший пейджер. Норик прочел сообщение и простонал:

– Как же не вовремя...

– Что случилось? – спросил Андрей.

– Родственники приезжают, придется ехать на вокзал. Машину дашь? – спросил он.

Андрей молча полез в карман. Оганесян подумал, что за ключами, и протянул руку, но Яцкевич вложил ему в ладонь мятую купюру и пояснил:

– На такси. До вокзала как раз хватит.

Яцек не поверил тогда приятелю. Скорее всего, Норик получил сообщение от очередной подруги. Встречать родственников – было грубо даже для Андрея. Ему же теперь выпало отвезти девушек поближе к их дому.

Яцкевич любил быструю езду, он напрасно сигналил навороченному джипу, который чинно двигался по крайней левой полосе, не думая перестраиваться. Андрей обошел его, выехав за осевую, и резко затормозил на красный свет светофора. Удара сзади удалось избежать только благодаря безотказным тормозам "Форда". Джип встал как вкопанный, его дверцы тут же распахнулись, выпуская пару крепких ребят. Не сговариваясь, они молча снесли боковые зеркала с "девятки" Яцкевича, пару раз приложились по крыше и через тонированные стекла пытались разглядеть водителя.

Андрей не сразу отозвался на стук, несколько секунд он смотрел на побледневших девушек, затем распахнул дверцу.

Крепыши ожидали чего угодно, только не нападения. Яцкевич с шагом в сторону обратной стороной ладони нанес сильный удар в шею противника и добавил левой ногой под колено. Парень рухнул возле машины. Второго Яцкевич уложил несколькими хорошо отработанными ударами рук. Потом посшибал с "Форда" зеркала и выбил заднее стекло.

Да, тот день Андрей помнил очень хорошо. Ему еще тогда показалось странным, как неестественно быстро Норик покинул компанию. Впрочем, стоп! Если армянин пошел на дело именно в тот день, то его внезапный уход выглядит еще более странным. По идее, он должен был заранее знать о часе, месте и тому подобных мелочах, а тут, выходит, кто-то скинул ему на пейджер сообщение: не забыл, мол, что предстоит работа? Андрей тяжело вздохнул. А почему бы, собственно, и нет? Ведь Рожнов сегодня наглядно продемонстрировал, что может внезапно поставить перед фактом.

– Сумбурно.

– Что? – не понял Оганесян, глянув на Андрея.

– Я говорю: сумбурно все вышло. Обычно так не делают. Вообще мне не понравилось, как будто я парню проветрил мозги за превышение скорости. Ехал человек, ехал, потом решил давануть на тормоз...

– А ты ничего ему не припел? – с подозрением в голосе спросил армянин.

– Мы оба молчали как рыбы. Но он вдруг занервничал, когда ты на обгон пошел. Видно было, что парень ждал неприятностей, шарахнулся от простого маневра. Потом вдруг как заорет: "Это ты?!"

– И что дальше? – Норик снова повернул голову.

– Я говорю: "Манты!" И прекратил разговор. Еще чуть-чуть, и он угробил бы нас обоих. Поэтому я и говорю – сумбур. Не люблю так работать. За каким, спрашивается, хреном писал я однажды о своих качествах? Чтобы в один прекрасный момент мне дали вонючий газовый пистолет, посадили в машину: мол, дернется водила, убей его.

– Тебе надо расслабиться. – Норик по себе знал, что за такими разговорами кроется крайнее возбуждение. Вскоре оно пройдет. Например, на самого Норика в таких случаях обрушивался небывалый аппетит, он глушил водку стаканами и не пьянел, зато притуплялись чувства и проходила дрожь, которая давала знать о себе спустя час или даже два после выполнения работы.

• Предыдущая
• 58/83
• Следующая