Один в поле воин - Нестеров Михаил Петрович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/83
• Следующая

– Короче! – рявкнул Маргелов.

– А я уже все сказала. Я рассматривала дело Максима Курлычкина и оставила решение следователя без изменений. Естественно, я хорошо запомнила молодого человека, за которого хлопотал классный адвокат и гнусный преступник. Разве ты не знал об этом?

Маргелов метнулся к двери, открыл, оглядел коридор, снова закрылся и подошел к Ширяевой вплотную.

– Я понял!.. Я все понял! Ты... подставляешь меня.

– Неужели надо так громко кричать! – делано возмутилась Ширяева.

– Ты ненормальная, Валя! Ты рехнулась!

– Спасибо за точный диагноз, доктор.

Маргелов длинно выругался и подсел к Ширяевой.

– Где ты его держишь?

– В надежном месте.

– Не боишься, что я тебя заложу? Вот прямо сейчас, а? Возьму кассету, пойду к прокурору. Сколько тебе отмотают на суде?

– Многое будет зависеть от адвоката.

– Ну ладно, пошути, а я пойду к шефу. – Маргелов вынул из приставки кассету и, не оглядываясь, вышел из кабинета.

Валентина, не меняя положения, ждала, когда он вернется. Конечно же, Василий к прокурору не пойдет, послоняется по коридору, и все. А если допустить, что он все же рискнет пойти к шефу, то появится в своем кабинете даже раньше. С таким же успехом прокурору можно прокрутить художественный фильм про мошенников и просить ордер на арест артистов, занятых в ролях этих самых мошенников.

Маргелов вернулся еще более мрачный. Не глядя на Ширяеву, снова закрыл кабинет и уселся на свое место.

– Это оригинал? – спросил он, выложив на стол кассету.

Ширяева пожала плечами: "Какая разница", – но все же ответила:

– Первая копия. Оригинал я отправила Курлычкину.

– Что, уже отправила? – удивился следователь.

– А что, Вася, вначале я должна была посоветоваться с тобой?

– Интересно, а сейчас ты чем занимаешься?

– Я не советуюсь и не собираюсь этого делать. Скорее, ты будешь советоваться со мной.

– Да? – Маргелов наигранно выкатил глаза. – Что-то я сильно сомневаюсь на этот счет.

– А ты не сомневайся, лучше спроси, что дальше делать с этой пленкой.

– И что я должен сделать с ней?

– Вот это другой разговор. Даю совет: отнеси пленку прокурору.

– Не вижу смысла, – угрюмо отозвался следователь. – Пока не вижу. Скажи мне вот что... – Маргелову хотелось узнать, каким образом Ширяева смогла захватить Максима Курлычкина, но та вряд ли удовлетворила бы его любопытство. В одиночку совершить похищение трудно, значит, у нее есть сообщник, и она ни за что на свете не раскроет его имени даже ему, следователю Маргелову, можно сказать, другу. Таким человеком мог быть татуированный с головы до ног "очевидец" за рулем "восьмерки". А с другой стороны, Ширяева могла заманить Курлычкина-младшего хитростью... Куда? Черт ее знает, где она содержит его... На этот вопрос она тоже не ответит.

Вот это сюрприз! Вот это она обрадовала "киевлянина"! Скорее всего Ширяева разослала кассеты в одно и то же время, так что, возможно, в эти самые минуты Курлычкин смотрит кино. Хорошо бы и его заснять во время просмотра...

Постепенно голова Маргелова освободилась от ненужных мыслей, и он задал вопрос, который показал Валентине, что следователь в своих умозаключениях находится на правильном пути. Все-таки Василий был опытным сыщиком, голова у него работала.

– Ты рассчитываешь на то, что Курлычкин на первых порах не сообщит в органы об исчезновении сына, да?

– Именно.

– А тебе необходимо, чтобы следствие началось с сегодняшнего дня.

– На сегодня особо я не рассчитываю. Оптимальный вариант – завтрашний день.

– Нужно заявление от родственников. – Маргелов пристально посмотрел на Валентину. – Мать?

Она молча кивнула.

– Неплохо, неплохо, – покивал Маргелов, уже чувствуя себя заговорщиком. Теперь он достаточно четко представлял все дальнейшие действия. Многое прояснилось, как только он нашел отправную точку. Главная задача – чтобы прокурор ничего не заподозрил, следовало преподнести видеоматериал весьма деликатно. И тут Валентина поступила мудро: вначале кассета, а уж потом заявление об исчезновении, а не наоборот, что скорее всего вызвало бы подозрения прокурора. Если она и дальше будет так действовать, глядишь, и выгорит у нее дело с этим подонком.

Следователь поднялся с места.

– Мне сказать прокурору, что ты опознала на пленке Максима Курлычкина?

– Как сложится, Вася. По ходу разговора определись, как лучше.

Следователь кивнул.

– Заодно постарайся объяснить Волкову, что я оказалась в твоем кабинете чисто случайно.

– Нет, пожалуй, будет лучше, если я сам опознаю Курлычкина-младшего. – От двери Маргелов обернулся. – Знаешь, Валя, ты меня заинтересовала. Честно. Мне действительно интересно. Но давай договоримся вот о чем. Помню, пацанами мы дрались до первой крови, сейчас игра взрослая, и логика диктует играть до первого трупа. Не дай бог, конечно, если с тобой что-нибудь случится, но я в таком случае из игры выхожу. Хочу, чтобы ты это знала.

Валентина согласно кивнула.

В беседе с Клименко Маргелов использовал диктофон. Ширяева, прослушав откровения женщины, помрачнела, хотя следовало бы радоваться очередной удаче. Этот Курлычкин словно специально родился на свет, чтобы отравлять жизнь окружающим, ломать их души, как сделал это со своей женой, и был близок к тому, чтобы окончательно испортить собственного сына.

У следствия теперь имелось заявление от Нины Владимировны об исчезновении сына, следующий шаг – связать заявление с видеоматериалом, в котором фигурирует исчезнувший и в то же время обвиняемый в изнасиловании Максим Курлычкин. Вроде бы простое дело об изнасиловании становится сложным и интересным.

– Иди докладывай, – услышал Маргелов распоряжение Ширяевой.

Возвращаясь от Нины Клименко, Василий зашел на почту, показал свое удостоверение, и почтальонша проштамповала конверт. Так что в прокуратуру заявление пришло по местной почте.

Валентину не смущал тот факт, что и заявление, и кассета пришли в один день и именно в городскую прокуратуру. Справедливо напрашивался вывод: все это послано одним лицом – Ниной Владимировной Клименко. Как только Маргелов возьмет под контроль дело, которое вели коллеги из Кировского ОВД, первое, что сделает, – нанесет очередной визит Н.В. Клименко, чтобы прояснить ситуацию об этих совпадениях, одним словом, официально допросит Нину Владимировну. А это был очередной шаг Валентины на пути к цели. Пока мать Максима помогала следствию, вернее, своему сыну, и в дальнейшем можно было надеяться на ее помощь.

Маргелов вскрыл конверт и отправился к прокурору. Ему пришлось подождать минут десять-пятнадцать, пока Волков разговаривал с директором городской птицефабрики; их голоса, из-за плотно прикрытой двери, казались ворчливыми. Наконец посетитель ушел, и Маргелов шагнул в кабинет прокурора.

– Разрешите, Анатолий Сергеевич?

Волков кивнул, снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки и пошел в комнату отдыха умыться. Вернулся он заметно посвежевшим.

– Ну, что там у тебя? – спросил он, завязывая галстук.

Ознакомившись с заявлением Клименко, прокурор ненадолго задумался, изредка поглядывая на Маргелова, после чего веско изрек:

– Мне было интересно, как далеко может зайти ваша с Ширяевой игра. Ты думал, я клюну на это? – он показал пальцем на заявление Клименко.

"Сделать вид, что я удивлен? – подумал Маргелов. – Или же сотворить на лице что-нибудь покруче? Нет, не стоит. Мое кино – это мое кино. А кино Ширяевой – это ее кино. Поделиться с шефом своим бредом или подождать?"

Следователь послал Волкову виноватый взгляд и стал похож на кота, нагадившего посреди комнаты и понимающего, что провинился. При этом кот знает, что хозяин не выгонит его из дому. Правда, может и ткнуть мордой в дерьмо.

Прокурор усмехнулся.

– Мне кажется, что Ширяева должна остановиться. Пока не поздно. На твои действия я закрою глаза при одном условии: сделай вид, что мне ничего не известно ни о видеопленке, ни о заявлении Клименко, а я отвечу тебе взаимностью. И дело не столько в тебе, сколько в самой Валентине: мне ее жаль. Но она зашла слишком далеко. На исправление положения даю ровно сутки, понял?

• Предыдущая
• 43/83
• Следующая