Направление главного удара - Нестеров Михаил Петрович - Страница 23
- Предыдущая
- 23/62
- Следующая
Безумные мысли крутились в моей голове, сжигая остатки разума, который противился назревающему во мне кровавому деянию. «Убить!» – кричал кто-то внутри меня. И от этого крика закладывало уши.
Да, мое состояние было похоже на сумасшествие, которое расползалось по моей сущности гнойной язвой. «Убить! Отомстить!» И буквы двух этих страшных слов вставали передо мной кровавой тенью.
Мне бы гнать от себя эти мысли, но они прилипли, как мухи, и сосали из меня влагу. А перед глазами стояли лица: красивое Бэкки и ненавистное – Мартина. «Нет, они не будут вместе!» – вырвалась из меня роковая клятва, а думы о крови подсказали – как убить.
Вечером следующего дня уже в компании со своей собакой Тиной – огромной сукой-мастиффом, которая запросто рвала в клочья диких динго – мы сидели на прежнем месте и ждали, когда Бэкки и Мартин выйдут из беседки. Тине было все равно – человек перед ней или зверь, только скажи «фас!» – и она выполнит команду не колеблясь. Из ее мощных челюстей живым никто не вырвется. Она, роняя слюни на пожухшую траву, спокойно ждала, зная наверняка, что ей предстоит.
Ну почему бы мне в то время не уйти!.. Но разум, зараженный неизлечимым вирусом, перешел в состояние звериного инстинкта, которому неподвластно сострадание.
Убить! – вколачивал он очередной гвоздь.
Убить!! Убить!!! – еще пара…
Они разом повернули головы в мою сторону, когда громкое шипение влезло им в уши:
– Фффассс!!
Оскалив в предстоящей бойне белые клыки, Тина сорвалась с места. Она в пять-шесть скачков настигла свою жертву…
Я никогда не забуду обезумевших глаз Мартина Дрейка и его гортанного хрипа, который для него, наверное, был оглушительным воплем. Я всегда буду помнить открытый рот Бэкки, из которого дикой свирелью вырвался долгий и протяжный визг. В моей памяти навсегда останутся злобное рычание Тины, лязг ее челюстей и чавкающий звук рвущейся плоти…
Они оба умерли…
Одна – от зубов собаки, другой – от разрыва сердца. Прибежавшие на крик работники пристрелили Тину, уже сделавшую свое дело. А мне… Мне нечего было таиться. И скоро, после признания в кабинете следователя, меня арестовали и посадили сюда – в эту камеру, где со дня на день я жду приговора суда. Какой приговор вынесут судьи – я не знаю. Но я заслуживаю самой суровой кары.
Рассказывать мне больше нечего, и я, заканчивая свое послание, поставлю внизу число и свою подпись. Надеюсь, что Мартин простит меня на том свете. Ведь я даже не предполагала, что у него такое слабое сердце. Но я была ему верной и любящей женой.
Дрейк Анна, 29 марта 1938 года».
Гарри Капано аккуратно сложил газету и с минуту сидел неподвижно. Потом остервенело скомкал еженедельник и зашвырнул его в угол кабинета.
«Вот в этом он весь! Оборотень! Хренов! Оборотился бабой!» Гарри с ненавистью смотрел, как расправляются страницы, подобно распускающейся под утренним солнцем розы. Ему казалось, он различает строки: «…он, далеко запрокинув обольстительнице голову, стал целовать ее щеки, шею, тяжело дыша, переключился на ее маленький красный рот, а у машины будто сорвали амортизаторы, и она никак не могла унять ход пружин».
«Сволочь! Как там у тебя – убить, отомстить? Они оба умерли?»
Капано снова вызвал в кабинет лейтенанта Бриггса.
– У меня к тебе большая просьба, Сид. Просмотри объявления о продаже щенков или обратись в клуб. Меня интересует девочка-мастифф. Если найдешь щенка в клубе, пусть служащие доставят его по адресу Реймана с праздничной открыткой: «От Софи с любовью».
– Ты уверен, Гарри?
– Да, – решительно отозвался Капано. – У тебя есть деньги?
Бриггс многозначительно похлопал по карману.
– Отлично, – фальшиво обрадовался Гарри, – я с тобой потом рассчитаюсь.
Не прошло и пяти минут, как он остыл. Еще и по той причине, которая не могла его не тревожить. Он дает Сергею Соболю задание убрать двух свидетелей, но напрочь забывает о третьем. Томас Рейман, в отличие от Рут и Эмиля, палец о палец не ударил, но рассчитывает на долю в рискованном мероприятии.
2
«Парень совсем запутался, – размышлял над пинтой пива Сергей Соболь, – потерял голову». Об этом говорил хотя бы тот факт, что встречу офицер контрразведки назначил в том же пабе «Кучер и кони». Сам Соболь не терял головы даже после пятнадцати кружек; сейчас он покручивал на столе пятую или шестую.
На этот раз Сергей не стал нервировать бармена: не прикуривая трубку, он вертел ее в руках, часто подносил к лицу и вдыхал аромат душистого табака.
Гарри потерял голову еще и потому, что оставил Соболю клочок бумаги с реквизитами Томаса Реймана – адрес и номер домашнего телефона, нацарапанными его рукой. А также перевод статьи, вышедшей в харлемской газете под заголовком: «Мясная лавка в доме сотрудницы музея Тейлера». В статье подробно описывалось, как трое убийц уходили с места преступления; трупы двух мужчин пока не опознаны, при них не обнаружено никаких документов.
Вот и еще один труп назревает.
Томас Рейман. Его жизнь Гарри Капано оценил в две тысячи фунтов и расплатился сразу.
– Он проходит по делу Рут и того летчика? Он на измене? – спросил Соболь.
– Не твое дело! – огрызнулся Гарри.
Для Соболя это означало «да». Ответ положительный. Как поняли? Прием. Да-да, прием. Сергей улыбнулся. Может, улыбка озарила его лицо и оттого, что Гарри оказался в глубоком дерьме. У морпеха сложилось такое чувство, что Гарри обрубает концы очень важного дела. И он не ведет его, а участвует в нем, что не одно и то же. Он возобновляет контакты с человеком, который фактически провалил два задания, дважды не справился с одним клиентом – вначале в Испании, затем в Голландии. И по всем канонам разведки обязан был порвать с бездарностью раз и навсегда. И вот Капано благодушно отпускает ему все грехи. Это невзирая на его недавнее предостережение: «Если ты снова попадешь в неприятности, Сергей, тебя уже ничто не спасет». Атмосфера паба, насквозь пропитанная духом футбольных болельщиков, подсказала Соболю философский ответ: «Любая серия для того и существует, чтобы прерваться».
Сегодня Сергей был занят полировкой гребного винта-мультипитча. Накануне он снял его с подвесного мотора, прокравшись под покровом ночи на лодочную станцию. Заодно стырил «грушу» для подкачки топлива, срезав ее со шланга. Он не стал спрашивать у клиента, на кой хрен ему мультипитч, КПД которого меньше винта с фиксированным шагом. Хозяин – барин, рассудил Сергей, сбывая ворованный же мотор за полторы сотни.
Сейчас в кармане две тысячи.
Он вынул сотню и подозвал бармена:
– Угости ребят за стойкой.
Через минуту он услышал стройный хор басовитых голосов:
– Спасибо, отец!
Соболь начал лысеть лет пятнадцать назад. Сейчас волос осталось не так много: под носом и над ушами. Плюс седоватая прядка, которая терлась плешивой крысой о воротник рубашки.
Раньше Сергей грезил стабильным заработком. Мечтал просыпаться с рассветом и будить других: «Рота, подъем!» Не срослось. Он ударил лейтенанта, и его вышвырнули из учебного центра. После он водил такси. Когда на кэбы пересели пришлые индусы, он стал белой вороной. С тех пор перебивался случайными заработками, пока не повстречал на своем пути Гарри Капано. Тот ничего не имел против того, что у морпеха пиво прет через все поры. Он просто пожал плечами: «Все верно, пропуск на небеса надо получать больным, а не здоровым».
При их первой встрече Соболь спросил так, словно Капано был его старинным другом: «Как ты меня нашел?» Гарри искал бывших военных спецов для разовых заданий. Сергей согласился на условия: не задавать вопросов и держать язык за зубами. Он думал, что разовые задания хорошо оплачиваются. Но он уже в ту пору причислял себя к отщепенцам и называл себя ренегатом. Благодаря Гарри и его безвозмездному взносу, был приобретен за гроши сарай для лодок. Сергей ходил по злачным местам и подбирал себе команду. С Полом и Марком он познакомился в пивной. Он не пожалел бы их, убей боевиков отчаянная голландка. Теперь в его распоряжении осталось два бывших бойца морского спецназа.
- Предыдущая
- 23/62
- Следующая
