Если враг не сдается - Нестеров Михаил Петрович - Страница 31

• Предыдущая
• 31/67
• Следующая

На миг острые солнечные лучи закрыла быстрая тень, и тут же они снова брызнули в глаза чеченца, словно давая ему команду к активным действиям.

Рудгер понял, что его товарищ мертв, лишь в тот момент, когда слева от себя он уловил движение и круто развернулся в ту сторону. Хоть он и сжимал в руках автомат, но отчетливо понимал, что именно в эту секунду он, заряженный холостыми, не поможет. Именно в эти короткие мгновения ему приходилось отбивать атаку, а уже потом давить на спусковой крючок, поднимая на ноги товарищей на базе.

Из такого положения – стоя вполоборота к противнику – Рудгер не мог уклониться от удара ножом, он механически отпрянул от нападавшего, в падении пытаясь схватить его за рукав вооруженной руки и уже на земле провести завершающую фазу наработанной связки. Падая на бок, он уже крепко держал боевика одной рукой за рукав, а другой надавливал ему на предплечье. Тут же движением головы вбок каской ударил его в висок. Удар вышел несильным, но дал латышу возможность довести прием до конца. Когда он рассчитанным и сильным движением вывернул боевику руку, хватка Косицина ослабла, и он выронил нож.

Чуткое ухо спецназовца уловило справа от себя треск сучьев, но перед этим он увидел коренастого человека, вооруженного пистолетом. В это время Рудгер буквально сидел верхом на противнике, готовый сломать ему шею, и не мог ни укрыться за ним, подтягивая его на себя, ни более или менее быстро скатиться с него, – стрелок, держащий пистолет на уровне плеч, легко достал бы его.

И все же сработала интуиция: коротким и резким движением сильных рук сержант сломал шейные позвонки Косицину.

– Руки за голову! – раздался шипящий шепот. И еще один – когда, сопровождаемая несильным щелчком, над головой просвистела пуля.

А небольшая поляна в один миг ожила: справа, держа Рудгера на мушке, обозначились несколько автоматчиков.

Сержант ничего не понимал: кто эти вооруженные люди, откуда появились здесь и с какой целью? Однако, подчиняясь приказу и с сожалением глядя на свой автомат, на котором спаренные рожки были скреплены синей изолентой, он, отпуская мертвое тело боевика, поднял руки над головой.

– Ребята, – хриплым голосом сказал латыш, – вы не похожи на тех, кого я ждал.

Самоуверенные боевики с заметной ленцой взяли сержанта в кольцо. В бахилах и преимущественно в теплых куртках, в шерстяных шапочках, они тем не менее выглядели боевой единицей.

– Не беспокойся за них, – ответил Могуев. – Они тоже придут.

Шамиль Гуляев, обошедший спеназовца сзади, ударил его прикладом «калашникова» в шею, и Рудгер, дернув головой, снова рухнул на Косицина.

Пиебалгс очнулся с крепко связанными за спиной руками. Судя и по положению солнца на небе, и по не затекшим еще рукам, в которых едва начали зарождаться острые и неприятные колющие толчки, без сознания он провалялся недолго. Он лежал на боку, уткнувшись щекой в колючую желтую хвою. Прямо перед глазами чьи-то ботинки, уже освобожденные от бахил. Сержант приподнял голову и встретился взглядом с Адланом Магомедовым. Командир опустился перед спецназовцем на корточки и несколько секунд не сводил глаз с его лица.

В голосе Рудгера прибавилось хрипотцы:

– Ты не муж той подруги, от которой я подхватил триппер?

Магомедов всегда и во всем шел только вперед, брал с места. Юмор пленного спецназовца вряд ли сколько-нибудь задел его. Адлан, видавший десятки таких смельчаков, ответил чуть слышным смехом. Клокоча где-то в горле, он набирал обороты, как тракторный двигатель, простоявший всю зиму на приколе. Проперхавшись таким образом, Магомедов задал первый вопрос:

– Проводишь нас к базе?

– Был бы ты поляком, я бы тебя проводил. Но ты, как я вижу, «чех».

Адлан поднял глаза на Червиченко. Из всего сказанного латышом Хохол понял лишь слово «чех», чеченец то есть.

– Что он сказал?

Василий, глядя на своего мертвого товарища, с которым наездил на «КамАЗе» не одну тысячу километров, подернул одним плечом: «Не знаю». И вслух добавил:

– Кончать его надо. Все равно толку от него никакого. Время только потеряем.

Глядя в глаза спецназовцу, Магомедов тихо сказал, многозначительно покивав непокрытой головой:

– Значит, мы не те, кого ты ждал… Знаешь, мы можем развернуться и уйти, не тронув ни тебя, ни твоих товарищей. В отличие от вас мы не ищем врагов. Вы сами себе враги.

Прошло всего двадцать минут, а Могуев по следам, оставленным дозорными, обнаружил базу. Над бугром, топорщившимся коричневатой массой чилиги и шиповника, поднимался в утренней прохладе едва различимый парок. Он казался живым – струился не беспрестанно, а словно пульсировал. Из вентиляционного канала выходило тепло спящих бойцов и их горячее дыхание.

– За дело, – скомандовал Магомедов, когда посланный Могуевым Казбек Халидов доложил командиру о результатах разведки. Адлан бросил равнодушный взгляд на спецназовца. Рудгер лежал на боку под деревом. Рот латыша был заткнут тряпкой – не очень глубоко, чтобы он не задохнулся. Руки связаны сзади, ладонями наружу; и на ногах такие же надежные путы. Роса в этих краях появилась до срока, она сочилась из глаз сержанта и падала на холодную землю.

Уже через полчаса, оставляя минеральный источник по правую руку, оба разведчика, завидев впереди спящие дома Немчанки, свернули налево, по песчаной дороге поднялись в гору, с нее вышли к одной из разделительных распашек и взяли направление вдоль нее: слева березняк, справа еловая стена. Миротворец автоматически настроился на задачу головного дозора. Острое зрение и чутье, отточенное в горных и лесистых районах Чечни, позволяли ему замечать то, что неподвластно простому смертному. Его не отвлекал скрип сосен при усилившемся утреннем ветре, его тугой напор в кронах; впереди и справа раздался стук, за ним второй и третий – разведчик спокоен, он знает, что это под резкими порывами верхового ветра сталкиваются верхушками стволов высоченные ели. Вот пара горлиц вспорхнула с земли и, вильнув вперед, по ходу разведчиков, и в сторону, исчезла за бугром, – значит, впереди все чисто. Вот и сороки приходят на помощь…

Миротворец уже давно перестал отделять игру от реальности: такова доля спецназовца – жрать котлеты, не отделяя их от мух. Вот сейчас мог плюнуть на все: никакого противника, никакой угрозы, а значит, не должно быть никакого напряжения, лишь смущение в груди от этой пародии, называемой учебной задачей. Но нет, состав крови давно поменялся, и никакое переливание не поможет.

Придерживая висевший на груди автомат, Мельников свернул к насыпи, когда до разъезда Немчанка осталось несколько десятков метров. Оставляя в стороне бывший дом лесника, он, не добегая до дороги, ведущей вдоль села, резко свернул налево – через пути и галечно-песчаную грунтовку к лесопосадке, протянувшейся вдоль железнодорожного полотна, на противоположную от пункта назначения сторону. Укрывшись за первыми стволами деревьев, разведчики сделали остановку.

– До моста пойдем этой стороной, – шепнул Миротворец и пояснил, указав рукой на противоположную сторону: – Ельника мало, в основном осинник и березняк. Снег под их пологом тает быстро, и вода скатывается в лощины. Видишь, сколько открытого пространства в низине? Там сейчас по колено. – И еще один момент отметил Мельников, снова показав рукой на невидимую с этого места ухабистую дорогу, также проходящую вдоль железнодорожного полотна и мимо кладбища, где кресты и памятники сгрудились на холме, кажущемся единой могилой; затем она сворачивала направо и извилистой песчаной лентой, похожей на след змеи, через несколько километров выводила к Коноваловскому разъезду и вливалась в асфальтированную дорогу.

– Ты что, был здесь? – удивился Ротвейлер.

– Я был в похожем месте, – скупо улыбнулся разведчик, зная, что схожую картину можно наблюдать и на вырубках, где почва всегда уплотняется, а лесная подстилка быстро исчезает, и вода идет по поверхности.

• Предыдущая
• 31/67
• Следующая