Тени Королевской впадины - Михановский Владимир Наумович - Страница 47

• Предыдущая
• 47/80
• Следующая

Исподволь, без нажима гнул Миллер свою линию: пользуясь слабостью Четопиндо, он прибирал постепенно бразды правления в Комитете к своим рукам. Делал это скромненько, незаметно для посторонних глаз.

Ильерасагуа оказался человеком надежным, он ни разу не подвел Миллера.

Шли дни, и каждый из них был отмечен печатью тревоги и беспокойства. Оливию, прежде столь благополучную, что казалось, она погружена в безысходную спячку, все чаще стали сотрясать социальные конфликты. То волновались горняки медных рудников, то батраки-инкилины требовали повышения заработной платы, то рабочие подавали голос. Однако больше всего хлопот доставляли правительству докеры Королевской впадины.

Из далекой Европы через океан приходили сведения, одно удивительнее другого. И большинство из них гулким эхом отзывалось в обширной стране. Гульельмо Новак в одном из своих выступлений перед докерами сравнил Королевскую впадину с морской раковиной, которая, если ее поднести к уху, чутко передает шум всего внешнего мира.

Докеры жадно читали «Ротана баннеру», разбившись на группы, горячо обсуждали новости. Дотошно и придирчиво расспрашивали моряков, сходящих на берег. Особое предпочтение отдавалось, естественно, прибывающим из Европы. В течение короткого времени самым популярным в Королевской впадине стал лозунг: «Ни один нацист не ступит на землю Оливии!»

И правительству, и ведомству генерала Четопиндо работы поприбавилось. Приходилось лавировать: вести слежку с помощью своих переодетых сотрудников, которые внедрялись в докерскую среду, вылавливать по одному разного рода смутьянов, дестабилизирующих обстановку, сеять среди докеров различные провокационные слухи, стараться расколоть их на множество группок и течений…

В этой работе усердным помощником генерала выказал себя Миллер. Поначалу Карло не без опаски поглядывал на трапы, по которым спускались на оливийскую землю десятки и сотни его бывших соотечественников. Среди них, по статистике, могли, разумеется, быть и те, кто знал безжалостного штурмбанфюрера Карла Миллера в прежнем его обличье. Но вскоре убедился: старина Шторн сработал на совесть.

Однако немцы, идущие по трапу, скользили равнодушным взглядом по широкоплечей фигуре то ли докера, то ли портового охранника, который, видимо, наблюдает за порядком, кого-то выглядывая в разношерстной толпе эмигрантов из Европы.

Однажды Четопиндо сказал Миллеру:

– Есть новость из Европы, Карло. Думаю, она должна заинтересовать тебя.

– Не знаю, о чем ты, – хмуро бросил Миллер.

– В Германии скоро откроется процесс над немецкими военными преступниками. Нацистов, думаю, начнут вылавливать еще активней, будут шарить по всем закоулкам.

– Ну и что? – насторожился Миллер.

– Тебе-то, Карло, бояться нечего, – поспешил успокоить Четопиндо и как бы вскользь спросил: – Как там насчет еще одной порции порошочка?.. Мне в скором времени понадобится большая доза.

Генерал вынул из папки-досье фотографию, протянул ее помощнику.

На Карло смотрел худой человек с пронзительными глазами. Увидев, как внимательно помощник рассматривает фотографию, генерал спросил:

– Знаешь его?

Миллер покачал головой.

– Запомни: его зовут Гульельмо Новак, – со значением произнес Четопиндо. – Ты отвечаешь за этого человека. Ни один волос не должен упасть с его головы. Новак – наш человек.

– Что-то непохож, – заметил Миллер.

– У тебя наметанный глаз, Карло – усмехнулся Четопиндо. – Этот человек, к сожалению, не состоит у нас на жалованье. Он считается отчаянным революционером, самым левым из всех левых. Но так уж получается, что его действия льют воду на нашу мельницу.

– Например?

– Например, сейчас он подбивает докеров в Королевской впадине к немедленной забастовке, а это как раз то, что нам нужно.

Миллер вздохнул с облегчением. Роль телохранителя была для него новой, но это, что ни говори, лучше, чем мокрое дело, которое ему сейчас ни к чему.

Одно дело – убивать заключенных, лишенных всяких прав, и совсем другое – пришить человека на свободе, в стране, обладающей какой-никакой конституцией и парламентом. Спору нет, люди Четопиндо могли забрать человека по подозрению, ссылаясь на требования общественной безопасности, но в каждом таком случае генерал рисковал оглаской и потому шел на это неохотно.

– Это не все, – сказал Четопиндо, протягивая еще одну фотографию.

На помощника спокойно смотрел уверенный в себе человек.

– Этого уберешь, как только я дам команду, – произнес Четопиндо.

– Как его зовут?

– Орландо Либеро.

– Он скрывается?

– По данным моих людей, пока что нет, но все может в любой момент измениться.

– Адрес?

Четопиндо покачал головой.

– Только не дома, – сказал он. – Лучше всего убрать его в Королевской впадине. Он пропадает там день и ночь. Гасит пожар, который раздувает Новак.

– Погоди-ка, – вспомнил Карло, – это не его дочь была невестой твоего шофера?

– Да, да, его, – кивнул генерал. – Будем надеяться, что старик Орландо не обладает даром ясновидения, несмотря на всю свою проницательность… Хотя о чем-то левые, я думаю, начали догадываться.

– Возможно, мне понадобятся помощники.

– На этот счет мы всегда договоримся, – махнул рукой Четопиндо.

– С чего я должен начать?

– Поезжай сам в Королевскую впадину, выясни обстановку на месте. Учти, с Орландо тебе придется нелегко. Рабочие охраняют своего лидера. Правда, нам на руку, что Орландо человек храбрый, этого у него не отнимешь. Он ходит, куда считает нужным, и не любит, чтобы его опекали.

– Я выеду завтра утром, – сказал Миллер.

– Ты выедешь немедленно, – поправил его Четопиндо. – Оденься соответственно и про грим не забудь, иначе тебя докеры могут на куски разорвать, – посоветовал генерал и поднялся, давая понять, что разговор закончен.

Через пятнадцать минут машина выскользнула из ворот и помчалась в направлении Королевской впадины. Миновав кактусовую рощу, городок фавел, она свернула на дорогу, ведущую к порту.

Внизу, посреди заболоченной долины, показалась большая полуразрушенная крепость, с башенками, лестницами и узкими бойницами, окруженная стеной.

– Что там? – спросил Миллер.

– Цитадель, – бросил сквозь зубы шофер, не поворачивая головы.

Цитадель! Помощник припомнил рассказы капитана Педро о крепости, выстроенной испанскими конкистадорами близ нынешнего главного порта Оливии.

Машина осторожно заехала в редкий лес и остановилась на поляне. Из кабины вышел батрак в поношенном индейском пончо и, махнув рукой шоферу, зашагал в сторону порта, а машина, развернувшись, умчалась по шоссе в обратную сторону.

Пончо оказалось достаточно удобным, хотя поначалу Миллер скептически отнесся к непривычной одежде. Оно не стесняло движений, и идти в нем было легко.

Порт оглушил его шумом, лязгом, грохотом, разноязычными выкриками. Один раз даже послышалась немецкая речь. Миллер, замедлив шаг, увидел группку бродяг с заросшими лицами. Усевшись в кружок близ груды ящиков, они оживленно переговаривались между собой, обмениваясь первыми впечатлениями о Королевской впадине. Нетрудно было догадаться, кто они такие, эти опасливо оглядывающиеся немцы.

Уловив подозрительный взгляд, Миллер равнодушно отвернулся. Он не почувствовал прилива нежности к соотечественникам.

Он толкался в самых оживленных местах, вслушивался в разговоры, в споры, которые вели между собой докеры, но сам не вступал в них.

Пробыв даже короткое время в порту, нетрудно было понять, что докеры Королевской впадины расколоты: одни идут за Орландо Либеро, другие – хотя и малочисленная, но весьма шумная часть – за Гульельмо Новаком.

• Предыдущая
• 47/80
• Следующая