Шаги в бесконечности - Михановский Владимир Наумович - Страница 39
- Предыдущая
- 39/66
- Следующая
Перед танкеткой вынырнула из серых сумерек скала, красноватая в прожекторном луче. На Рутоне продолжал царить краткий час тьмы, когда одно светило скрылось, а другое еще не взошло.
– Гранит, – попытался по цвету определить Энквен. Однако робот ошибся.
Когда они подъехали поближе, капитан убедился, что цвет скале придавал лишайник, а сама она состояла из минерала, неизвестного на Земле.
Робот принес образчик лишайника и минерала. Икаров долго рассматривал лишайник, затем поднес его к анализатору – точь-в-точь такому, который он тащил когда-то в горы для Лин. Все по пословице: это было давно и на другой планете…
Экран анализатора оставался чистым: в его каталоге растений Солнечной системы такого образчика не числилось.
– Новый вид, – сказал капитан.
– Разреши, капитан, – попросил робот. Он повертел в руках горстку вещества, которое только что соскреб со скалы, и неожиданно для Икарова произнес: – Я знаю земной аналог.
– На Земле есть похожее растение?
– Да.
– Как оно называется?
– Ритидолуон.
– Не знаю такого… – пробормотал Икаров.
– Ритидолуон растет на Крайнем Севере, – сказал Энквен. – Нет, капитан, не снимай перчатки. Ритидолуон ядовит.
– Почему же анализатор ничего не показал?
– Всякое механическое устройство несовершенно, – изрек Энквен.
– Вот что, Энквен, – распорядился капитан. – Исследуй-ка этот мох на ядовитость.
Вскоре анализ был готов. Он показал, что рутонианский лишайник содержит ядовитейшую вульпиновую кислоту…
Температура воздуха неуклонно повышалась.
Неприметно сгустились тучи, ударил гром и грянула гроза – первая гроза, которую довелось им переживать на Рутоне. Неплотная атмосфера Рутона могла преподнести космонавтам немало сюрпризов. Например, не оказалось в атмосфере углекислого газа (Икаров определил, что это связано с относительно низкой температурой Рутона). Не было также ни свободного азота, ни свободного кислорода.
Икаров и Энквен наскоро составили карту основных воздушных течений в атмосфере Рутона.
– На Рутоне не может быть гроз, – сказал Энквен, озаряемый синими всполохами молний.
– Земные представления нуждаются в поправках, – произнес Икаров. – Да и условия на Теплом плато особые.
Мощность, а с нею и ярость грозы возрастали. Гроза раскручивалась, словно маховик. Некоторые молнии вспыхивали совсем близко от танкетки, одна из них ушла в почву перед самым носом машины.
«Словно бальсанч на Марсе», – подумал капитан, вспомнив рассказы Лин о Красной планете.
Динамики доносили снаружи шипение и треск электрических разрядов. Наконец сверху хлынул ливень такой силы, что Теплое плато мгновенно превратилось в бурлящее море.
Пришлось выпустить подводные крылья. Машина поплыла, покачиваясь на волнах.
На корабль они вернулись благополучно.
Икаров и Энквен посвятили Теплому плато много дней, но жалеть о затраченном времени не приходилось. «Затерянный мир», как окрестил его Икаров в память о любимой книге детства, не уставал раскрывать перед ними свои тайны.
Время, свободное от вылазок, шло на систематизацию добытых фактов, на их осмысливание.
Энквен задавал Икарову столько вопросов, что капитан несколько раз думал о том, какой нелегкий труд у воспитателя. Нет, недаром в воспитатели белковых координационный совет назначает самых выдающихся людей.
– Капитан, почему атмосфера Рутона так сильно отличается от земной атмосферы? – спросил однажды Энквен.
Они сидели в капитанской рубке пульсолета, стенные панели излучали ровный свет, уютно пофыркивал закипающий чайник, и не верилось, что снаружи бушуют тяжелые вихри чужой планеты.
Вопрос Энквена при внешней простоте и наивности был сложен. Чтобы полно и правильно ответить на него, Икарову пришлось призвать на помощь познания, полученные в Звездной академии.
– Причина различия атмосфер в том, что Рутон оказался в состоянии удержать весь свой водород, – сказал Икаров. – Наша Земля не смогла удержать весь водород, который имелся в первичной ее атмосфере…
– Давно он улетучился?
– Давно, – сказал капитан.
– А почему структура планетной атмосферы связана именно с водородом?
– спросил Энквен.
– Чтобы это понять, давай вернемся в те времена, когда Рутон был горячим, – произнес капитан. – Планета с течением времени охлаждалась все больше и больше. Наконец наступил момент, когда газообразные массы начали сжижаться. В результате образовалось жидкое ядро, окруженное огромной газовой оболочкой.
– Понимаю, – прервал Энквен, – в подобных условиях в присутствии водорода окислы железа восстанавливаются…
– Верно, – подтвердил капитан, – и образуется металлическое железо. Что должно было происходить дальше?
Робот подумал.
– Железо переходит в жидкое ядро, – сказал он.
– А куда девается кислород, который при этом освобождается? – спросил капитан.
– Переходит в атмосферу Рутона.
Икаров кивнул.
– Что касается окислов других важнейших составляющих пород, включая кремний, калий, натрий, магний и кальций, то они не восстанавливаются в присутствии водорода при высокой температуре, – пояснил он. – Поэтому подобные окислы должны были вступать в соединения, образуя жидкие массы пород.
– Они были похожи на земные породы?
– В общем да, – сказал Икаров. – Ну, а дальше охлаждение продолжалось, и скалистая оболочка начала отвердевать. Но оставалось жидкое ядро из расплавленного железа. В этот период атмосфера Рутона состояла в основном из водорода, гелия, кислорода, азота, углерода и небольших количеств инертных газов, а также таких элементов, как сера и хлор.
Робот слушал, не шевелясь.
– На следующей стадии остывания Рутона в действие вступили химические процессы, – продолжал Икаров. – Углерод соединялся с кислородом, с образованием углекислого газа…
– А водород?
– Он тоже соединялся с кислородом, образуя водяные пары, – сказал капитан.
Энквен переменил позу.
– Каков был состав атмосферы Рутона в этот период? – спросил он.
– Водород, гелий, углекислый газ и водяные пары, – ответил Икаров, подумав, что на экзамене в Звездной академии было, пожалуй, легче.
Энквен помедлил, соображая.
– Дальше и начал углекислый газ соединяться с водородом, давая болотный газ, – произнес робот.
– Вот-вот, – подхватил Икаров. – Когда воздух Рутона остыл до 300 градусов, весь запас углекислого газа должен был превратиться в метан. При дальнейшем остывании атмосферы Рутона все тот же вездесущий водород соединялся с атмосферным азотом. Что при этом получалось?
– Аммиак, – без запинки ответил Энквен, а капитан подумал, что роботу на этом экзамене приходится, пожалуй, не легче, чем ему.
– Потом начал конденсироваться водяной пар, – сказал Икаров. – На поверхности Рутона забушевали глубокие океаны. Вместе с водой в океаны попал и аммиак, Готовясь к одной из последних вылазок на Теплое плато, Икаров наткнулся в кармане комбинезона на какой-то шарик.
Это оказался биопередатчик Вана, который тот сунул ему на космодроме. Капитан подумал, что неплохо бы испытать передатчик в суровых условиях Рутона, но, сунув шарик в карман, тут же забыл о нем.
На этот раз они выбрали новый маршрут у кромки плато. Вскоре вездеход наткнулся на небольшую поляну – укромный уголок, со всех сторон защищенный скалами. Поляну среди скал обнаружил локатор.
Икаров и Энквен вышли из машины и приблизились к узкому проходу в скалах. Идти дальше они не решались: грунт здесь был зыбким.
– Болото, – сказал Энквен и швырнул на середину поляны обломок скалы. Грунт глухо чмокнул, выбросив грязевой фонтанчик.
– Какая тут глубина? – спросил Икаров.
Энквен посмотрел на поляну, что-то прикинул.
– Четыреста метров, – произнес он, подумав.
Икаров содрогнулся, подумав о бездонной трясине, которая простиралась у его ног.
Сев в машину, они двинулись дальше. Дорога среди скал становилась все труднее. Вездеходу приходилось преодолевать крутые склоны и каменные завалы. Наконец скалы сомкнулись. Ехать дальше было нельзя. Икаров остановил машину.
- Предыдущая
- 39/66
- Следующая