Аполлон - Михановский Владимир Наумович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/12
- Следующая
Утром правильность догадок робота подтвердилась: из двери вышел старший Искра, направлявшийся на работу. Он был чем-то озабочен и не заметил Аполлона, стоявшего за переплетениями дикого винограда.
Теперь рано или поздно должен появиться Коля. Прождав еще какое-то время, Аполлон покинул беседку и подошел к парадному. Никто не обращал на него внимания – кому из людей в диковинку белковые?
Через несколько минут из дверей вышел опасливо оглядывающийся Коля.
– Аполлон!.. – В голосе мальчика радость была смешана с тревогой.
Робот шагнул к нему.
– Как ты нашел дом, где я живу?
– Сам не знаю… Но разве это важно? Здравствуй, Искра! – пророкотал робот.
– Здравствуй.
Минуту они шли в молчании.
Коля с опаской-поглядывал на робота, но тот держался смирно и как бы виновато. «Бедняга, он был вчера, наверно, в отключенном сознании», подумал мальчик.
– Почему ты меня преследуешь, Аполлон? – строго спросил Коля. – Дел у тебя, что ли, других нет?
– Не опасайся меня, Искра. Я твой друг, я спасу тебя.
– Ты ходил в технический центр?
– Нет.
– Зря. Я ведь посоветовал тебе обратиться к робототехникам, – мальчик и не заметил, как впал в покровительственный тон.
– Я обращусь к ним, но попозже.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Ладно, – великодушно согласился Коля. Он догадывался об опасениях Аполлона.
– …Извини меня за вчерашнее, – выдавил из себя робот.
– А ты меня.
– Я хотел спасти тебя, – продолжал Аполлон. – Я и сейчас этого хочу. – С этими словами робот сделал шаг к Коле, но тот, все время находившийся настороже, успел отскочить в сторонку.
Теперь Аполлон снова напоминал ему вчерашнего преследователя: кустик антенны на макушке, хотя и помятый, начал вращаться, щупальца-клешни угрожающе протянулись в сторону мальчика.
Коля нырнул под щупальца, ловко вспрыгнул на ленту и помчался в сторону гавани, не оглядываясь.
С этого дня, едва выдавался свободный часок, Аполлон погружался в пучины собственной памяти. Он двигался медленно, наугад. Так на ощупь передвигается человек, попавший в незнакомое помещение без света. Один неверный шаг – и зашибешься об острый край стола или спинку стула…
Первое воспоминание, самое свежее, – о происшествии в пакгаузе, о том, как он несколько часов держал Колю в щупальцах, едва не раздавив его, было не слишком-то приятным. Но что делать! Уйти от него, стереть его было нельзя – из песни слова не выкинешь, как говорят люди. Только двигаясь шаг за шагом в глубины памяти, он сумеет подойти к тому невообразимо далекому дню, когда конструктор в биоцентре повернул верньер, начав отсчет его самостоятельного бытия.
О случае в пакгаузе Коля так и не рассказал никому – ни отцу, ни ребятам. Зачем? Ведь Аполлон в конечном счете не сделал ему ничего плохого. Наоборот, он – чудак! – хотел спасти его от какой-то мнимой опасности.
Несколько дней робот ему не встречался. Похоже, он не искал больше с ним встречи, не преследовал его, и мальчик окончательно убедился, что принял правильное решение. Он радовался, что не поддался минутной слабости и обиде: ведь Аполлону могло достаться на орехи. А Коле, честно говоря, меньше всего хотелось, чтобы пострадало это смешное создание.
Теперь, он знал от отца, Аполлон исправно трудится в гавани, никаких отклонений в его поведении незаметно. Значит, робот справился с перегрузками и пришел в норму.
– Папа, почему в мире существует такая несправедливость? – спросил однажды Коля у отца. – Белковые серии Аполлона могут существовать по триста-четыреста лет, а человек едва дотягивает до полутораста.
– Почему несправедливость? Вон бабочка-однодневка – та живет только сутки и то не жалуется, – пошутил отец.
– Я серьезно.
– А серьезно, здесь нет никакой несправедливости. В старину говорили, что срок жизни каждой живой твари отмерен богом. Мы с тобой знаем, что это чепуха.
– Конечно, чепуха. Но у каждого живого существа имеется определенный срок жизни…
– И он определяется эволюцией, биологическими законами, которые так же объективны, как закон всемирного притяжения Ньютона. Каждое существо должно полностью реализовать то, что заложено в нем генетически, завершить свой цикл, свой круг бытия… Этим и определяется срок жизни. Я понятно говорю? – спохватился отец.
– Понятно.
– Об этом хорошо сказано в книге Карпоносова.
– Знаменитого конструктора-воспитателя биологических систем? Мы будем изучать ее в будущем году.
Отец покачал головой.
– Я имею в виду не учебник, а его книгу размышлений.
– Размышлений? О чем?
– О том, что волнует и тебя, и меня, и весь род человеческий. О смысле жизни. О бесконечной спирали познания Вселенной, по которой движется человек… – И, закрыв глаза, отец медленно прочел: – «На неторной тропе, на чужом перевале, на каком-то витке бесконечной спирали на мгновенье помедлю и, пот вытирая, мир окрестный окину от края до края. Неподкупные реют в тумане вершины, уступают уступы, сбегая в долины, где над чудом конструкций, раскинувшись ало, заурядный закат золотится устало. Не пришелец я здесь, безъязык и безвластен! Приручаемый космос, к тебе я причастен. И в полях пожелтелых, где ветер да птицы, есть и мой колосок чистопробной пшеницы. И уйду я в туман, не боясь, не печалясь, отирая со лба вековую усталость, чтобы вынырнуть снова, прорезавши дали, на каком-то витке бесконечной спирали». Понимаешь, сын: бессмертие человека – в его делах, – добавил отец после паузы.
– Хотел бы я с ним встретиться и поговорить, – задумчиво произнес Коля.
– С кем? – не понял отец.
– С Иваном Михайловичем Карпоносовым.
Как-то, когда осенние ветры немного приутихли, чтобы собраться с силами, ребята собрались в гавани, и Коля, признанный вожак, предложил пойти искупаться на дальний пляж. Предложение было охотно принято – солнце в этот день пригревало совсем по-летнему.
Идти на пляж решено было кратчайшим путем – через старую часть порта.
Когда ребята проходили мимо длинного приземистого строения, кто-то предложил заглянуть внутрь.
– Зря только время потеряем. Ничего там нет интересного! – произнес Коля, у которого пакгауз вызвал не слишком приятные воспоминания. Приятель, успевший было взяться за дверную ручку, бросил ее и присоединился к остальным.
Погрузившись в свои мысли, Коля шел позади остальных. Внезапно, повинуясь необъяснимому импульсу, он обернулся: за ним, догоняя, ковылял Аполлон.
Жаркая волна бросилась в лицо мальчика. Кто знает, каковы были намерения престарелого робота? Тем более он двигался кратчайшим путем прямо к Коле, не обращая, как всегда, внимания на остальных.
– Искра… Искра, – явственно пророкотал Аполлон.
Услышав его голос, ребята остановились.
Посыпались шутки:
– Ископаемое пожаловало!
– Твой дружок, Колька!
– Эй, Аполлон, а где бананы?
Никак не реагируя на реплики, робот продолжал приближаться к Коле. Через несколько мгновений он подойдет, и что тогда?
Коля сжал кулаки. Что делать? Бежать? Прослыть трусом в глазах ребят? Нет, ни за что на свете!
Неожиданно для себя он нагнулся, поднял голыш и швырнул его в Аполлона. Камень просвистел мимо, робот даже шаг не замедлил. Только выпуклые допотопные фотоэлементы блеснули на солнце.
Что, если он снова захватит его в клещи и будет держать над землей, беспомощно барахтающегося? Спасать, видите ли!
Следующий бросок Коли оказался более метким: камень попал в чувствительное сплетение. Как бы защищаясь, Аполлон вскинул вверх клешневидные щупальца. Затем замедлил шаг и приостановился на месте.
Кто-то заметил:
– Зря ты это.
– Пусть не гоняется за мной! Что ему нужно? – выкрикнул Коля, и злые слезы навернулись на его глаза.
Притихшие ребята двинулись дальше, изредка оглядываясь на неподвижную фигуру, похожую на какую-то нелепую статую.
Аполлон замер на месте: внезапный удар камнем погрузил его в пучину воспоминаний.
- Предыдущая
- 8/12
- Следующая