Заблудившийся во сне - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 36

• Предыдущая
• 36/78
• Следующая

– Дело – в этом.

И она похлопала ладошкой по одеялу, оттесненному на самый край широченной кровати.

– То есть… – догадался я.

– Да. Он словно дал обет безбрачия. И вот уже два с… да, два с половиной года не прикоснулся ко мне… в этом смысле.

– Почему? – Я и в самом деле недоумевал.

– Как будто я знаю! Опротивела? Но это невозможно было бы скрыть, нельзя играть нежность так долго и правдиво, без единого сбоя, накладки… Тут же дело не в одних только словах и поступках – тут ощущаешь что-то более глубокое…

«Нормальная работа подсознания», – подумал я.

– Может быть… – осторожно предположил я вслух, – у него что-нибудь разладилось с… механикой?

Она опровергла это, не задумываясь:

– Ничего подобного. Только не это.

– Откуда ты знаешь, если он не…

– Ты же взрослый человек, по-моему. Тебе надо объяснять? Ну, хотя бы вот: я нередко просыпаюсь под утро. Всю жизнь так. И вижу – спим мы по-прежнему вместе – как у него все… напряжено. В полной готовности. И тело иногда двигается так, как если бы он…

Ага: вот, наверное, в чем дело!

– Может быть, у него есть кто-то – тут, в Пространстве Сна? И здесь у него все с нею и происходит?

– Да? Ты считаешь?

Она задумалась ненадолго.

– Пожалуй, все-таки нет. Понимаешь, мужчина, в душе ощущающий свою вину перед женщиной, старается загладить ее в той же области, в какой причинил обиду. То есть он не порвал бы со мной, потому что сон и явь – разные миры… Нет, что-то другое. Хотя… Нет, нет.

– Скажи… А ты не пробовала вызвать его на разговор об этом?

– Пыталась.

– И он?

– Твердит одно: что любит меня не меньше, чем раньше.

– А чем объясняет?..

– Говорит, что не имеет права сказать, но в скором будущем обещает объяснить все – что и почему.

– Ну, в таком случае…

Она приподнялась на локте:

– В скором будущем! Уже третий, скоро три года. Время идет. Когда это – скоро?

Она немного поплакала. Я не мешал ей. Она вытерла глаза краем простыни.

– Может, это связано с его работой? – задумчиво, словно у самой себя спросила она. – Но у них там все до такой степени засекречено, что он ни полслова…

– Ничего, – утешил я. – Он должен скоро завершить свое дело. Да ты и сама знаешь.

– Надеюсь…

Мы помолчали.

– Как ты думаешь, – спросил я затем, осторожно, потому что переходил к самой интересной для меня теме, – а вот то, что он так глубоко уснул (я постарался назвать его состояние как можно деликатнее) – это не связано с… с тем, о чем мы говорим?

Она – я ощутил ее движение – пожала плечами и ответила (голос ее прозвучал так равнодушно, словно эта тема вдруг перестала ее интересовать. Как если бы она со словами выплеснула и всю тяжесть, которая угнетала ее душу):

– С женщиной в Пространстве Сна? Да нет, вряд ли. Не думаю, что есть женщина, ради которой он оторвался бы от работы на столько времени. Он бы и ради меня не смог… В самом начале это еще случалось – если я очень просила. Но сейчас, в самом конце, когда вот-вот… Нет, тогда это был бы уже не он.

Почему-то мне показалось, что слова эти стоит запомнить.

– А в последний день перед тем, как он уснул, ты не замечала ничего такого – никаких ненормальностей?

– Пожалуй, нет. – Теперь в ее голосе слышалась неприкрытая усталость. – Хотя… – Она помолчала, припоминая. – Знаешь, со мною он был, возможно, чуть более… нежным, скажу так, более нежным, чем обычно. И смотрел так…

– Как? – спросил я, чтобы заполнить паузу.

– Как смотрят перед разлукой. Нет, не когда собираются сбежать к другой, тогда взгляд бывает предательским, хочет он того или нет. Перед разлукой, от него не зависящей.

– Перед смертью, может быть?

Она вздрогнула:

– Не надо этого слова.

– Прости. Но если человек знает, что предстоит расставание не на день и не на два, то он старается как-то привести в порядок свои дела, распорядиться, написать, может быть, завещание…

– Он не умер!

Это прозвучало гневно.

– Конечно. Я это прекрасно знаю. Но все же…

– Трудно сказать. Дома свое время он делил между мною и компьютером, тем, что у него в кабинете. Иногда больше доставалось мне, иногда – машине… Но что он там делал – не имею понятия. Он не говорил об этом, я однажды попробовала спросить – и раскаялась.

– Он рассердился?

– Это не в его привычках: он прекрасно владеет собой. Но он ответил, что при всем желании не в силах объяснить мне это, поскольку я ничего не пойму. Это было очень обидно, очень.

– Но ты же не физик.

– Ну и что? Жена всегда может понять своего мужа.

– Однако…

– Все! – произнесла она резко. – Тема закрыта. Больше не хочу ни говорить, ни слышать.

И тут же прижалась ко мне, давая понять, что все же осталось что-то, чего она хочет.

В этом наши желания совпали, и я снова на какое-то время забыл и о Грузде, и вообще обо всем на свете. Такое бывает редко и остается в памяти независимо от того, было ли это наяву или в ПС: дух одинаково остро переживает и то, и другое, особенно у нас, профессионалов. Стоны счастливого изнеможения снова прозвучали в этой комнате.

А потом она исчезла, больше не сказав ни слова. Наверное, там, в реальной комнате, в Производном Мире, что-то потревожило ее сон. Но это вовсе не значило, что я остался один.

Мне явственно послышался шум. Он доносился из кабинета, а не с той стороны, где вроде бы скрылась она.

Я мгновение колебался: тихо улетучиться или?.. Но увидеть, кто там шебуршит, показалось очень интересным. И я направился в кабинет, стараясь ступать бесшумно. Вошел. Нет, там никого не было. В тот миг. В следующий – они появились.

Два человека – я различал только их очертания – стояли возле двери; я не слышал, как эти люди вошли, но, быть может, они и не входили, а возникли именно на этих местах.

Они были вооружены: слабый свет из окна отблескивал на вороненом металле их автоматов.

Возможно, меня выследили, а может быть, люди эти не имели ко мне отношения и были, например, просто грабителями. Выяснять это у меня не оставалось ни времени, ни охоты. Они уже заходили с обеих сторон. Тот, что был справа, обогнув письменный стол, добрался до книжного шкафа. Но начал сверху. Тяжелые тома посыпались на пол, шум был – как от обвала в горах.

Второй же только сейчас заметил меня: я стоял, полуприкрытый дверью, не делая ни единого движения. Он – скорее всего непроизвольно – крикнул: «Стоять!» и повел стволом в мою сторону. Тот, что потрошил книги, резко обернулся ко мне.

Надо было уходить по-срочному. То есть – не зная заранее, где ты окажешься. Это не входило в мои планы, так же, как весь только что завершившийся эпизод. Но выбирать не приходилось: один из них уже вскинул автомат и целился в меня, а пуля остается пулей и в Пространстве Сна. Мне же требовалось не менее секунды, чтобы откланяться.

Не успею. Нет, не успею…

Я вытянул руки. В каждой из них было сейчас по тяжелому пистолету. Некогда было – определять их данные; но красное пятнышко, возникшее на груди одного из атаковавших, подсказало мне, что на сей раз меня наделили оружием из какого-то близкого будущего. Мне же требовалось лишь одно: чтобы оно стреляло.

Первыми все-таки начали они. Их оружие било шепотом, но стеклянный дребезг и щелканье пробиваемого пластика за спиной показали, что пули поражали не хуже, чем если бы автоматы грохотали, как гаубичный дивизион. Я понял, что компьютер приказал долго жить.

Однако прицельность у моих лазерных была лучше. Сказывался, видимо, технический прогресс.

Один неизвестный упал; другой отступил на шаг и взмахнул рукой: бросил гранату. Сам же укрылся за изгибом коридора.

Но я был уже готов к рывку: нужная секунда истекла.

Такое умеем только мы, дримеры: менять место и время мгновенно, без раскачки. Далеко, правда, таким способом не уйдешь. Но мне далеко и не нужно было. Я выплеснул энергию – и спальня вместе с людьми сморщилась и потекла куда-то в сторону, я же – в другую, неизвестно куда, успев лишь заметить промелькнувшую мыслишку о том, что из целенаправленного планового поиска получаются на этот раз свежесваренные сапоги всмятку.

• Предыдущая
• 36/78
• Следующая