Восточный конвой - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 57

• Предыдущая
• 57/93
• Следующая

Похоже, Орланз разволновался – настолько, что вскочил и стал расхаживать по комнате, уронив пепел с сигары на кресло, на котором только что сидел.

– Вы могли бы и не объяснять мне столь очевидных вещей.

– Примите мои извинения за многословие. Так или иначе, независимо от фактов, нас любили не только по чисто политическим, но и по гуманным соображениям, и просто из добрых чувств. Однако наши технетские власти, похоже, совсем разучились понимать даже столь простые вещи. И повели свою политику таким образом, что в самом скором времени мы перестанем пользоваться чьим-либо сочувствием; а при наличии таких соседей, как у нас, – правильнее было бы сказать «такого соседа» – и при нашей хилой экономике это может стать фатальным; история имеет привычку повторяться, это было замечено давно, но что она повторяется как фарс – это уж, пардон, чушь собачья. Трагедия от повторения никак не становится фарсом, она остается повторяющейся трагедией, только и всего… Какие выводы из этого, по-вашему, должны следовать?

– За исключением одного – какие угодно, – сказал Милов. – Но при чем тут я? Круг моих идей весьма ограничен, и как творческая сила в области политики и даже простой логики я вряд ли вас устрою. Зачем вы все это мне рассказываете? Просто из склонности к чтению лекций?

Как ни странно, Орланз, похоже, не обиделся.

– Сейчас я вам объясню.

Старик уселся в кресло – не в то, в котором сидел раньше; наверное, все-таки заметил, что пепел упал, но стряхивать почему-то не захотел.

– Итак, слушайте. Для того чтобы сохранить доброе отношение к нам со стороны тех сил, от которых мы так или иначе зависим, необходимо предотвратить кардинальную перемену общественного мнения в отношении нашей страны – а она неминуема, если не принять мер. Первый и основной вопрос – это люди. Здесь в этом направлении наделали глупостей – но об этом я уже все сказал. Да и что в этом удивительного: политической культуры нет и не было, откуда нам было ее взять? Итак – люди, отношение к ним, их судьба. Тут можно вывести такую формулу: отношение властей к людям, помноженное на время, равно отношению всего остального мира к нам.

Старик умолк, чтобы перевести дыхание.

– Так вот. Втолковывать даже столь простые истины высшим технетам бесполезно. Они живут не только вне истории, но и вне здравого смысла. Однако внешнему миру не до таких тонкостей, Технеция для него есть нечто целое. И вот для того, чтобы показать нашу маленькую страну и с другого бока, чтобы по возможности сгладить те скверные впечатления, которые возникли и возникают вследствие уже названных мною причин, и существуем мы.

Тут он снова сделал паузу – на этот раз чисто ораторскую – перед тем, как удивить аудиторию. Но Милов лишил старика этого удовольствия – не без внутренней ехидной усмешки.

– Вы хотите сказать, что вы и есть Людская оппозиция? А не просто резидентура Хоксуорта или Клипса?

К чести старика – он умел держать удары, во всяком случае, в ораторской схватке. Он улыбнулся – воистину улыбкой вельможи.

– Вы информированы лучше, чем я ожидал. Да, этот Круг, где мы с вами сейчас находимся, и есть место обитания людей – естественно, и оппозиции. При случае я расскажу вам о наших задачах более подробно. А пока скажу лишь, что государство, вынужденное признавать наше существование, не дает нам ни единого техна для поддержания этого самого существования. А ведь здесь – не только политическая и общественная организация. Здесь и кое-какое производство, которое под силу именно людям, а не тупоголовым технетам. Людям с ненарушенной психикой. И политика, и производство обещают немалую отдачу в будущем. Но тем не менее и в них нужно вкладывать деньги. Причем это просто смешно: деньги, которые власть получает из-за рубежа, проходят ведь через наши руки, руки людей, потому что ни в одном зарубежном банке не откроют ни одного счета на имя технета – они пока что не обладают там никаким правовым статусом, и чем солонее здесь приходится людям, тем более затягивается это дело там. Да, через наши руки – но нам не дают ничего. А нам нужны деньги не меньше, чем кому угодно – для того, чтобы платить нам, но прежде всего – для постоянного расширения нашей производительной базы. Нужны деньги. И в этом вы нам поможете.

– Я? – несказанно удивился Милов. – Не представляю себе…

Но Орланз, кажется, решил, что сказал слишком много.

– Ешьте, – сказал он. – Все стынет. Еда не заслуживает столь пренебрежительного отношения к себе.

– Давайте так, – сказал Милов, когда с отбивной было покончено и наступила пауза, неизбежная перед десертом. – Чтобы не тратить времени зря, сначала я буду спрашивать, вы – отвечать; ну, а потом, если понадобится – в обратном порядке. О’кей?

– Играйте, – благосклонно разрешил старик.

– С вашего позволения. Видите ли, когда кто-то говорит со мною открыто, мне прежде всего хочется узнать: почему именно со мной? Случайный выбор? Чья-то рекомендация? Или я, так сказать, победил на закрытом конкурсе? До сих пор вы говорили весьма лестно для меня, но совершенно не конкретно. Итак, что было причиной?

– Скорее, последнее.

– Однако я нахожусь здесь слишком недолго, чтобы конкурс этот можно было как следует подготовить. Это должно было быть сделано заранее. Следовательно, вы готовились встретиться именно со мною?

– А вам не кажется, что вопрос этот – за рамками допустимого? Кроме того, я, мне кажется, уже ответил на него ранее.

– Я не совсем так спросил. Что об этом знали вы – понятно, поскольку источник известен. Но откуда знала База?

– Да к чему вам это?

– Объясню популярно. Хотя ваш заказ и достаточно сложен, я бы сказал даже – очень сложен, поскольку включает в себя и просачивание в конвой, и – самое главное – предотвращение катастрофы тем или иным способом, я надеюсь в процессе его выполнения все-таки выжить. Такая цель существует для меня всегда параллельно всем остальным, и до сих пор, как видите, мне это удавалось. Полагаю, что счастье не изменит и сейчас. Если даже вы придерживаетесь иного мнения. Итак, я задал вам простой вопрос: меня здесь ждали?

Старик медлил.

– Да не тяните же! Хорошо, объясню вам подробнее: от того, что знают или чего не знают обо мне на Базе, – поскольку там я безоговорочно опознан – зависит очень важное: могу ли я и в самом деле каким-то образом открыто присоединиться к ним – или такая возможность исключается.

– Пожалуй, исключается. Нет, не пожалуй – совершенно исключается.

– Хорошо. В таком случае, дилемма представляется неразрешимой: мне нужно оказаться в конвое – но, поскольку его контролирует База, я не могу этого сделать. Вы видите выход?

– Ну, я бы сказал – да. Не помню, говорил ли я вам, что этот пресловутый конвой свою последнюю остановку перед броском к границе – или первую на пути оттуда, все равно – делает в одном и том же Лесном поселении.

– Вы знаете, где оно?

– Разумеется. Хуже то, что даже я не знаю местоположения того единственного окна, которым сейчас Конвой еще может пользоваться.

– Это потом. Итак, Лесное поселение. Дальше?

– Командует этим лесным предприятием чиновник, ну скажем… сочувствующий моим воззрениям.

– Уже интересно.

– Я послал туда человека, который займет первую же водительскую вакансию в Конвое. Водитель у них называется командиром машины и обладает определенной свободой действий. Он сможет просто прихватить вас с собой – хотя бы укрыть в трейлере – и таким способом довезти до границы, где вы и начнете действовать. Вот таким способом вы попадете в состав Конвоя. Ну, а дальше…

– Одну минутку. Вы сказали – «водительская вакансия». Вы так уверены в том, что она откроется? Боюсь, что вы несколько опоздали. Один водитель заболел и был снят еще на Базе. Буквально на моих глазах.

– Я знаю. Да, это очень досадно – однако могу вас заверить, что это не мы организовали. Скорее всего, он заболел по каким-то естественным причинам. Мы этого не предвидели, иначе наш человек уже сидел бы в кабине тягача.

• Предыдущая
• 57/93
• Следующая