Люди Приземелья - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 50

• Предыдущая
• 50/54
• Следующая

Кедрин уселся в кресло. Привычно пробежал глазами приборы на пульте. Машина была занята: какая-то работа прервалась на полуслове, Меркулин продолжит ее завтра. Что это за работа?

Кедрин нажал на клавишу памяти. Несколько минут смотрел на экран. Ага… Ага. Меркулин вычислял возможность, по теории вероятности, внезапной гибели человека, провалившегося в старый, незасыпанный, замаскированный хворостом колодец. Вероятность была невелика, понятно. Зачем это ему? Ага, вот: можно ли на этой вероятности основывать упреки в том, что коллектив института воспитан неправильно?

«Наверное, можно, – подумал Кедрин. – Но машина тебе этого не скажет. Это – не ее ума дело. Не к ней надо было обращаться, Учитель. Не к ней…»

А вычисления эти никому не нужны. Уберем их подальше.

Сухо стукнул переключатель. Световой шквал пронесся по строгим шеренгам индикаторов. Кедрин нашел шлем и счастливо зажмурился. Хорошо… Он нажал контрольную клавишу. Машина готова. Дай мне химический раздел памяти. И вычислительный сектор пусть включится. Результаты проецировать на экран. Ну, посмотрим…

Затем он сидел час, не двигаясь, на лбу его вспухли бугры. Через час он снял шлем. Сделано все, что можно, но этого мало. Предстоит еще промоделировать структуру пластика, выяснить, какие же это могли быть радикалы и какова примерно должна быть характеристика гипотетического излучения… Голова разболелась. Слишком давно Кедрин не работал, а теперь еще дал себе чрезмерную нагрузку. И все же дело надо закончить именно сейчас…

Он поднялся, пошатываясь, подошел к шкафчику в углу меркулинской лаборатории. Да, так он и думал – стимулятор здесь. Он принял двойную дозу. «Опасно, – подумал Кедрин и усмехнулся: – снявши голову, по волосам не плачут. А голова его пропала: нарушения этого правила монтажники не простят, ты убежал от наказания, Кедрин, не выдержал».

Что же: соглашусь со всем, и все выдержу… Стимулятор начал действовать, голова стала ясной. Он опять уселся за Элмо, и вновь потекли минуты…

Ему пришлось принимать стимулятор еще два раза, и он знал, что это не пройдет безнаказанно. Пусть не проходит. Но люди спокойно достроят корабль. «Восемь больше одного», – сказал Холодовский. И даже больше двух. Очень интересная структура… Появились радикалы. Под влиянием чего же?

Он работал, не жалея ни себя, ни Элмо. У машины пришлось включить дополнительное охлаждение.

Когда Кедрин кончил, была глубокая ночь. Он снял шлем и упал головой на пульт.

Теперь ты практически тоже мертв, хотя сердце бьется. Но нужно еще приподнять голову. Рядом, на столике – кристаллофон. Кедрин четко, с паузами, продиктовал результаты. Затем встал. Шатаясь, добрался до видеофона. Набрал номер Гура. Включил кристаллофон на воспроизведение. И обмяк, опустившись в кресло. Успеет ли Служба Жизни? Впрочем, это не важно. Разберет ли Гур, в чем дело? А если его нет в каюте, запишут ли его устройства сказанное? Нет, надо вызвать Центральный пост.

Но на это уже не оставалось сил.

На орбите Трансцербера непонятные аварии продолжались еще некоторое время. Сначала, как молчаливо предполагал капитан, во флора-секции экоцикла. С устранением неисправности пришлось провозиться четыре дня, при этом часть вещества выбыла из круговорота. Но того, что осталось, вполне хватит.

После ремонта сектора все спят чуть ли не целые сутки. Капитан Лобов тем временем с непонятным удовольствием думает о том, что на корабле, к счастью, негде было разместить ремонтную автоматику. Иначе люди остались бы совсем без работы.

Люди просыпаются. Но рано радоваться: происходит еще одна авария, третья. Снова все заняты, а капитан Лобов бессменно несет вахту и думает: «Ребятки мои милые, я вам не дам скучать, вы у меня еще поработаете, чтобы в действии, в драке, в работе встретить то, что придется встретить. В работе, а не в грустном ожидании».

Потом ему приходит в голову, что в дальнейшем аварии могут стать более легкими. Ученым пора уже начать визуальное наблюдение Трансцербера. Благо он все вырастает. Поэтому капитан Лобов подходит к людям, которые никак не могут доискаться причин неисправности генератора защитного поля, и задумчиво говорит: «А не поискать ли причину в дериваторе?» У капитана завидная интуиция: повреждение действительно оказывается в дериваторе.

После этого аварии прекращаются, и люди все внимание отдают Трансу.

Но до чего же он маленький, этот грозный Транс! Не поворачивается даже язык назвать его планетой. Астероид, да и то из самых крохотных. И как это Герн ухитрился из Приземелья засечь этот обломок по его гравитационному полю?

Правда, Герн наблюдал его только один раз, а потом потерял. И неудивительно: масса небесного тела очень и очень невелика. Каким же образом Герну так повезло? Над этим стоит подумать… Но независимо от того, каким образом Герн засек это тело, столкновение с ним все-таки произойдет: «Гончий пес», к сожалению, вышел на орбиту достаточно точно. Теперь это настолько очевидно, что капитан решается даже провести очередной сеанс связи с Приземельем. Поговорив, он обрадованно заявляет: «Корабль почти готов, он вот-вот выйдет! Надо дотянуть!»

Все соглашаются: надо. Как-то неудобно, доставив столько хлопот родной планете, взять – и не дождаться. «Дождемся», – решают все, словно это и вправду зависит от них. И с новой энергией принимаются за наблюдения.

Внезапно один из ученых – горячий приверженец Герна – заявляет, что он понял, в чем дело. В момент, когда астроном засек тело, масса его могла быть гораздо большей, нежели сейчас. Каким образом? Очень простым. Известно, что при достижении скорости, близкой к световой, масса летящего тела…

Ну да, отвечают ему. Но тогда каким образом тело вдруг замедлило свое движение?

Капитан Лобов начинает вдруг дудеть какую-то мелодию. Все подозрительно смотрят на него. Но капитан глядит совсем в другую сторону и только дудит нечто торжественное.

Вроде бы и не к месту он делает это. Потому что скорость сближения с сумасшедшим обитателем космоса снова увеличивается, и становится ясным для всякого, что Земле не успеть. Нет, не успеть…

На этот раз ты, кажется, выкрутился. Да. Служба Жизни оказалась по-настоящему бдительной.

Сколько же часов ты провалялся?

Он повел взглядом, ища календарь. Календаря не было. Незнакомая комната. Окно. Что за окном?

За окном березы в желтых платьях.

Осень? А ведь вчера было лето…

Пролежал, проспал все на свете! Встать. Скорее встать.

Он поднялся и сделал несколько шагов. Не было ощущения, что он слишком долго лежал в постели. Казалось – просто хорошо выспался. Голова легкая, мысли ясные.

Есть здесь кто-нибудь? Что произошло за это время на Земле? В Приземелье? На орбите Трансцербера?

Кедрин решительно направился к двери. Она отворилась, когда он был еще на середине комнаты. Человек в белом заглянул и скрылся так быстро, что Кедрин даже не успел его окликнуть.

Затем дверь отворилась во второй раз. Долетел обрывок сказанной кем-то фразы:

– …Нет, мы все равно собирались будить его.

– Тем лучше, – проговорил знакомый голос, и Кедрин попятился. Он пятился, пока не наткнулся на кровать. Тогда он сел.

Велигай вошел, полы наброшенного на плечи халата стремительно взвились и опали. Кедрин раскрыл рот, но голос пропал. Велигай кивнул головой, уселся в кресло напротив и несколько секунд пристально смотрел на Кедрина. Потом неожиданно улыбнулся.

– Что ж, – сказал он. – Все в порядке.

В голосе его сквозила радость. Отчего? Только ли в том дело, что ты, Кедрин, жив и здоров? Или…

Ведь ты болел, судя по осенним листьям, не меньше месяца. А он был там. Многое могло произойти за это время… Кедрин стиснул зубы.

– Хотелось увидеть тебя, Кедрин, перед тем, как…

Перед чем, интересно…

– …как уйти. Завтра уходим.

• Предыдущая
• 50/54
• Следующая