Беглецы из ниоткуда - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 46

• Предыдущая
• 46/100
• Следующая

Но инженер старался не думать о худшем варианте. Это было не так уж сложно: работа не позволяла отвлекаться.

Внимательно следя за направлением режущего луча, Рудик медленно вел им, вырезая нужное отверстие. Это удалось без помех. Он облегченно вздохнул. Посмотрел на часы; он находился в пространстве уже сорок минут. Дыхательной смеси оставалось еще на час двадцать. То есть со временем пока все в порядке. Мельком подумал: «Девушка, наверное, беспокоится, хотя я ведь предупредил ее, что буду отсутствовать около двух часов; или не предупредил, забыл? Ладно, это сейчас – не самое главное…»

Все. Разрез доведен до конца. Подождав немного, пока металл не охладился до нужной степени, инженер подцепил вырезанный кусок и спрятал в сумку: проникнув внутрь, придется возвращать его на место и заваривать. А сейчас – механизм. Он был перед глазами, в луче прожектора детали его блестели, как новые. Земля надежно строила корабли. Инженер отключил от сети резак, подсоединил отвертку. Нужно было ослабить два винта. Это удалось без осложнений. Теперь оттянуть один за другим оба клыка и снова закрутить винты до предела. Есть. Дальше просунули руки в вырез, ухватили пластину и – раз-два – потянули на себя. Не идет. Почему? Думай, инженер… Ну да, конечно: тяга от воздушного манометра заблокирована, когда работает автоматика – она освобождается без участия человека, а сейчас придется делать это самому. Ну-ка, где она там? Пришлось засунуть в вырез руку по самое плечо, с великой осторожностью, чтобы не прорезать рукав острым ребром разреза, конечно, костюмчик в таком случае восстановит непроницаемость сам, но какая-то часть воздуха уйдет без пользы, а его и так в обрез… Ага, вот она, тяга. А ее тормоз? Тут, голубчик, тут. Ну-ка, разожмем ему пасть…

Получилось. Можешь считать, что это еще один подарок тебе к юбилею. Теперь все должно идти, как по маслу.

Крышка люка и на самом деле более не капризничала. Отворилась, красавица. Теперь обойдем открывшееся отверстие, чтобы, войдя, ступить сразу на пол, а не на потолок; в тамбуре гравитация действует уже в полную силу, обшивка корабля ее более не экранирует. Вошли. Насколько все-таки уютнее даже тут, в тесном тамбуре, чем в пространстве, где ты открыт всем звездным ветрам… Вошли. Твердо встали на ноги. Стоим. Осторожно возвращаем пластину на место. Где наш отрезанный ломоть? Вот он, в сумке. Вынули. Приложили. Сетевой контакт должен быть где-то справа. Должен – и есть, никуда не девался. Поблагодарим его за это. Включили резак. Одной рукой придерживаем, другой варим – в одной точке, во второй. Сделали. Отпускаем руку, вырезанный кусок теперь держится и сам. Начинаем варить по всему шву…

Закончив, инженер снова поинтересовался временем. Потрачено на семь минут больше, чем рассчитывалось. Но это уже и не важно вовсе, главное сделано: он внутри. Внутренняя пластина – не такое серьезное препятствие, ее, надо полагать, и резать не придется, с ее механизмом можно справиться изнутри. Сначала найдем воздушный клапан и заставим его приоткрыться – пусть воздух из салона течет сюда, как только его давление с обеих сторон уравновесится – пластина откроется даже от нажима пальцем…

Вот он, клапан. Просто радует, когда все оказывается на месте. Порядок есть порядок. Так. Теперь нажмем вот здесь…

Инженер нажал, ожидая, что услышит сейчас свист врывающегося в тамбур из салона воздуха.

Но свиста не было, и воздуха тоже.

Инженер нажал еще раз, другой, третий, изо всех сил надеясь на то, что это в клапане что-то заело, а воздух есть, должен быть! Но где-то – в солнечном сплетении, может – уже возникла и окрепла уверенность: воздуха в салоне нет. Тот, что был, куда-то улетучился, а нового не поступило. Почему? Сразу не скажешь: может, помещение все же разгерметизировано где-то, пусть хоть самую малость, потому и подача воздуха автоматически перекрыта.

Это можно было бы установить, и не пробиваясь в салон, а просто поглядев на приборы – если бы всякая связь с салоном не была прервана.

Инженер перевел дыхание, стараясь дышать медленно и поверхностно. Теперь воздух – смесь в его резервуаре – становилась самой важной частью его снаряжения. И чего было нельзя позволить себе сейчас – это промедления.

Хорошо. Если и там нет воздуха, то внутренняя пластина должна отвориться без всяких усилий. Замок у нее не бог весть какой свирепый и располагается, к счастью, здесь, внутри. Ну-ка…

Отворилась. И вот он – салон.

Здесь было темно. Луч инженерского прожектора скользнул по стене, по старым катушкам на фундаментах, по остававшейся тут кое-какой мебели…

И уперся во что-то темное, вытянуто-округлое, примерно человеческих габаритов. Оно находилось в дальнем от инженера углу.

То был человек в скафандре.

Кто-то успел проникнуть сюда до инженера? Но он твердо знал, что этого быть не могло. И тем не менее…

Человек медленно повернулся к нему.

В руках он держал – Рудик успел заметить – такой же лазерный резак, каким сам инженер пользовался при попытке вскрыть салон изнутри. Показалось даже, что то был тот самый инструмент.

Лицо человека за поляризованным стеклом шлема Рудик различить не мог. Номер скафандра он увидел, но вспоминать, чей же это был костюм, не оставалось времени. Человек явно был тем, кто оккупировал салон и мешал людям проникнуть в него; следовательно – врагом.

Увидеть еще что-либо интересное Рудик не успел. Он бросился на неизвестного, чтобы помешать ему сделать что бы то ни было.

Его как будто ударили по голове – сильно, очень сильно. Таким ударом вырубают противника. Хотя шлем был целым и невредимым – иначе в костюме мгновенно не осталось бы ни кубика воздуха.

Он упал, теряя сознание. И уже не видел, как неизвестный – или кто это был – проскользнул мимо него, не касаясь пола, и углубился во внешнюю стену салона – в том самом месте, которое снаружи было обозначено матово-черным кругом.

Инженер Рудик без сознания лежал на полу салона, где все оставалось неподвижным – кроме времени.

– Распустил я вас – дальше некуда, – сказал капитан Устюг, постукивая ребром ладони по столу, что служило у него выражением крайнего недовольства. – Теперь вот инженера не докличешься. У него моя родная дочь сидит, а он блукает где-то по закоулкам… Хлев и бардак, вот во что превратили хороший корабль. Вот смотрите, ребята: будете командовать – никогда до такого не доводите. Это вам первый урок.

Штурман только вздохнул, не оборачиваясь. Он все еще глядел на монитор, где одна комбинация сменяла другую, отражая титаническую борьбу, которую компьютер вел, пытаясь отыскать какую-то скрытую систему в том беспорядке, какой только что был продемонстрирован во время проверки сети. Все способы обнаружения неизвестно откуда попавших в сеть вирусов (а что другое могло вызвать такие последствия?), все системы одна за другой примерялись к наблюдавшимся фактам – и незамедлительно отбрасывались, а результата по-прежнему не было, даже намека на него.

Капитан тем временем снова вернулся к унифону:

– Алло! Дочка, это ты все еще? Что инженер – не появился?

Он послушал несколько секунд:

– Да не реви, утри слезы. Мало ли – задерживается. Что может произойти с человеком в корабле? Случись что-нибудь серьезное – у нас бы уже все колокола звонили, а тут – полная тишина…

И после новой паузы – совсем другим голосом:

– Не в корабле – как прикажешь тебя понимать?

Еще через несколько мгновений:

– Да как он посмел – не докладывая… Голову оторву! Тихо, тихо! Я понял. Все понял, говорю. Сук-кин сын… Ладно, сиди там. Сейчас будем принимать меры. Во сколько он вышел, говоришь? Так, ясно. С тобой пока все.

Он не нажал даже, а впечатал палец в кнопку аппарата.

– Закрывай свою кухню, штурман. Пойдем – надо инженера спасать. А вы, ребята, может, вернетесь пока к себе?

• Предыдущая
• 46/100
• Следующая