Лик в бездне - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 40

• Предыдущая
• 40/64
• Следующая

Мать Змей!

– Давай посмотрим, кто эти гости, пришедшие так бесцеремонно в свите твоего мужа, – детским голосом сказала она, – да еще дорогой, о которой, как я с уверенностью полагала, никто в Ю-Атланчи не знает.

Она подняла маленькую руку. В зажатом в руке систруме скакал и танцевал, словно ртуть, сверкающий шарик.

Регор задохнулся в крике и упал на колени. Остальные, за исключением молча наблюдавших человекопауков, поторопились последовать его примеру. Грейдон поколебался, потом тоже преклонил колени.

– А, так вы еще помните наши обычаи!

В звеневшем колокольчиками голосе слышалась насмешка.

– Подойдите поближе. Клянусь моими предками, это Регор и Хуон. С каких это пор ты носишь зеленый цвет Лантлу, Наталу? Прошло много времени с тех пор, как ты преклонял передо мной колени, Регор.

– Это не моя вина, Мать, – негодующе начал Регор. – Теперь это не просто…

Трель смеха заставила его замолчать.

– У тебя как всегда горячий нрав, Регор. Ну, по крайней мере, какое-то время ты сможешь хорошо попрактиковаться в этой запрещенной для тебя обязанности. И ты, Хуон, и остальные – тоже.

Грейдон услышал стон облегчения гиганта и увидел, как осветилось его покрытое шрамами лицо. Мычание Регора прервали слова Матери:

– Почтите Адану! Теперь мы – ее люди!

Он поклонился так, что его перевязанная голова коснулась пола.

– Да! – тихо сказала Мать. – Но сколько это продлится? Ах, этого даже я не могу сказать.

Она уронила руку, державшую трепетавший шарик и склонилась над плечом Суарры, подзывая Грейдона.

– Подойдите ко мне. А ты, Регор, захлопни за собой ту дверь.

Грейдон подошел к алькову и поднялся по ступеням. Его глаза зачарованно смотрели в фиолетовые глаза Матери, внимательно изучавшие его.

Когда он подошел ближе, Женщина-змея выдвинулась из-за спины девушки, между ним и Суаррой выросла мерцающая, переходящая в девичье тело колонна.

Он снова ощутил странный, глубоко спрятанный в нем трепет любви к этому необыкновенному созданию, словно в его душе зазвучала струна, которую никто, кроме нее, не смог бы затронуть. Он снова встал на колени и поцеловал протянутую ему маленькую руку. Он всмотрелся в ее лицо: оно было юным; вся многовековая скука слетела с него. Ее глаза светились нежностью. Он даже не вспомнил о тех сомнениях, которые возникли у него в пещере с картинами, настолько сильны были ее чары. Если только это были чары…

– Вы хорошо воспитаны, дитя мое, – прожурчала она.

Она озорно взглянула на Суарру.

– Нет, дочь моя, не беспокойся. Эта почтительность – лишь дань моему возрасту.

– Мать Адана… – с пылающим лицом начала Суарра.

– О, пройдите туда и поговорите, дети. – Алые, в форме сердца, губы улыбались. – Вам нужно многое сказать друг другу. Если хотите, садитесь на золотые троны. О чем вы думали тогда, муж Суарры? Что эти золотые троны означают конец ваших странствий? Вы, несомненно, именно так и думали. Я не знаю – почему, но именно такой была ваша мысль. Ну так садитесь же.

Грейдон, начавший было подниматься, снова опустился на колени. Когда она сказала о золотых тронах, в его мозгу внезапно всплыли строки старинного негритянского спиричуэлса:

Когда закончится трудный путь, Когда закончится он, Я сяду, чтобы передохнуть, На золотой сяду трон.

Мать Змей рассмеялась, подозвала Суарру, взяла руку девушки и вложила ее в руку Грейдона. Она легко подтолкнула их в спины.

– Регор, – позвала она, – подойди ко мне. Расскажи мне, что произошло.

Маршируя с самодовольным видом, покачивая копьем, к Матери приблизился Регор. Суарра увлекла Грейдона в уютный, образованный завесами уголок в дальнем конце алькова.

Грейдон увидел, как Регор поднялся по ступеням и остановился рядом с Женщиной-змеей. Он увидел, как она склонила голову, приготовясь его слушать.

Затем он совершенно забыл о них, поглощенный Суаррой, которую переполняли забота о нем и любопытство.

– Что случилось, Грейдон?

Ее рука воздушно обвилась вокруг его шеи.

– Я шла быстро и была уже возле водопада. Он очень шумел, но мне показалось, что я расслышала выстрел из твоего оружия. Я заколебалась и думала вернуться, но больше не было никакого звука, и я пошла дальше. А Регор и другие – откуда у них эти раны?

– Убежище разграблено Лантлу. Дорина предала Хуона. Лантлу захватил Хуона и выпустил помериться силами с одним из своих проклятых ксинли. Мы спасли его. Хуон убил Дорину, – отрывисто рассказывал ей Грейдон.

Ее глаза расширились.

– Дорина предала его? Он убил ее?

– Она была твоей тетей, что-то в этом роде, не так ли? – спросил он.

– О, полагаю, что в некотором смысле – да. Давным-давно…

Внезапно он решился задать вопрос, который раз и навсегда поставил бы все на свои места.

Он узнает то, что мучило его: является ли она одной из этих бессмертных, или она обыкновенная девушка, какою кажется.

Если она такая же, как и все они, значит, ему придется примириться с тем, что он любит девушку, по возрасту, вероятно, годящуюся ему в прабабушки. Если нет, тогда все остальные головоломки для него не страшны.

– Послушай, Суарра, сколько тебе лет? – спросил он.

– Ну, Грейдон, мне двадцать, – ответила она удивленно.

– Я знаю, – сказал он, – но что ты имеешь ввиду: что тебе сейчас двадцать или что тебе было двадцать, когда – одна Мать знает, сколько лет назад! – ты закрыла перед собой эти чертовы Ворота, чем бы они там ни были?

– Но, любимый, почему ты так волнуешься? – сказала Суарра. – Я никогда не входила в Зал Ворот. Мне на самом деле двадцать. Я не имею ввиду, что мне осталось двадцать, а сама с каждым годом становлюсь старше.

– Благодарение Богу! – горячо воскликнул Грейдон.

Груз свалился с его души.

– А теперь, после хорошей новости – плохая. В этот самый момент Лантлу и, насколько я понимаю, большинство народа Ю-Атланчи охотятся за нами.

– О, это не имеет никакого значения, – сказала Суарра, – потому что сейчас к вам благосклонно относится Мать.

У Грейдона были сомнения насчет того, насколько все это верно, но он не стал тревожить ими Суарру. Он начал рассказывать о своих приключения. В середине первой же произнесенной им фразы он услышал, как с шипением вскрикнула Женщина-змея, и как прогрохотал Регор:

– Это правда. Его видел там Кон.

Грейдон взглянул на них. Глаза Матери Змей были направлены на него.

Она подозвала его. Когда он встал возле нее, она поднялась. Она тянулась, раскачиваясь, вперед, пока ее лицо почти не коснулось его лица.

– Тень, Грейдон, расскажите мне о ней. С того момента, как вы увидели ее появление на черном троне. Нет, подождите, я хочу видеть, как вы рассказываете это.

Она приложила ладонь к его лбу.

– Теперь говорите.

Он повиновался. Шаг за шагом он рассказывал о перенесенном им. Картины пережитого были так ярки, будто его мозг – серебряный экран, на котором демонстрировался фильм о его тяжких испытаниях.

Описывая смерть Кадока, он почувствовал, что рука на его лбу дрогнула. Он рассказал о Коне, и ее рука упала.

– Достаточно.

Она подалась назад, задумчиво рассматривая его. В ее пристальном взгляде было удивление и желание понять.

Грейдона поразила странная мысль, что в ней было что-то от душевных переживаний математика, который в наборе хорошо изученных формул вдруг случайно натыкается на совершенно новое уравнение.

– Вы сильнее, чем я думала, Грейдон, – откликнулась она на эту чудную аналогию. – Хотела бы я знать… Те серые обезьянолюди, которых вы встретили… Однако, все, что я знаю о людях, живших здесь… Что еще не выяснили вы, который вырос по ту сторону барьера? Хотела бы я знать…

Снова молчание. Она изучала его. Затем произнесла:

– Вы думали, что Тень реальна? Я полагаю что Тень – не призрак, она материальная…

– Достаточно материальная, достаточно вещественная, чтобы влиться в Кадока, – прервал ее Грейдон. – Достаточно материальная, чтобы уничтожить его. Она влилась в Кадока, как вода в кувшин. Она высосала из него жизнь. В течение десяти секунд, Мать, Тень была не Тенью. Если вы действительно читаете в моем мозгу, вы знаете, чье у нее было лицо.

• Предыдущая
• 40/64
• Следующая