Варяг - Александрова Марина - Страница 41

• Предыдущая
• 41/56
• Следующая

– Неужто так и не поможешь мне, князь?

– Не в силах я тебе помочь! Ты вот что, если правда все же наружу выплывет, ты моего имени не называй, а то великий позор получиться может!

– Не бойся, князь, – гордо подняла голову Мстислава. – Не робей, обойдусь и без твоей помощи.

И собрав последние остатки мужества, Мстислава вышла из княжьих покоев.

– Вот ведь, неладная! – бурчал себе под нос Владимир, отправляясь в опочивальню. – Сплошные беды с этими бабами. Даже в этом деле непригодны стали!

Вернувшись домой, Мстислава затворилась в рукодельной и носа оттуда не казала – чудилось ей, что все сразу прочитают по глазам ее страшную тайну. В памяти ее вставал тот черный день, когда совершила она самую роковую ошибку в своей жизни.

Не спалось Мстиславе в княжеском терему – тревожило ощущение близкого счастья. До первых петухов металась на мягких перинах, маялась бессонницей, нежно улыбалась в темноту. Грезился ей стройный воевода, увиденный днем в княжеской палате, предназначенный ей в супруги.

Мстислава росла без матери, в вечном отдалении от нее, в затворничестве, и некому было раскрыть ей той тайны, что соединяет супругов. Оттого и горело в ней сердце, оттого и мучалась она сладкой, неведомой негой.

Задремала на заре и не слышала, как тихонько скрипнула дверь, не слышала приближающихся шагов. В дремоте почувствовала горячие губы, прильнувшие к шее, щекотное дыхание и касание рук, для которых не было преград. Не очнувшись еще от грез, потянулась к неведомому пришельцу, обняла его, прильнула крепко, повинуясь не рассудку – вековому бабьему чутью.

От горячих, жадных поцелуев – жгли они, как укусы, – слетела дремота. В свете нарождающегося дня увидела она рядом не неведомого, долгожданного возлюбленного, а самого князя Владимира. Рванулась, хотела крикнуть, но жесткая ладонь закрыла рот.

Обманула девку пьянящая юность, ложным оказался трепет первого ожидания. Сладкая тайна пришла к ней не в обличии нежного супруга – властительный князь, коему не смела отказать, лежал рядом, ласкал покорное тело. И ведь знала она, что закричи сейчас, ушел бы он, побоялся дурной славы. Но не закричала, словно ледяной голос изнутри приказывал: терпи, дуреха, не рыпайся, сам князь снизошел, а воспротивишься – лишишься всех его милостей, кому нужна будешь? О грядущих княжеских милостях и были помыслы Мстиславы в тот момент, когда впервые приняла она мужчину в лоно свое...

И эти надежды обманули ее. Владимир словно позабыл о своей полюбовнице, а может, и взаправду позабыл – мало ли у него таких? Выдал замуж и успокоился. Только перед свадьбой нашептала ей сваха заветное – мол, не в бабки муж с женой в постели играются, а в кое-что другое, и от того нарождаются дети... Но о ту пору и в голову Мстиславе не пришло, что понесла она от князя. А подумай тогда – можно было б еще сделать что-нибудь. Деревенские бабы травили себе плод – с ворот прыгали, перетягивали чрево туго, парились до изнеможения в бане. Говорят, помогало. Такое Мстислава содеять с собой поопасилась бы, но есть же знающие люди, могли бы помочь. А теперь уж поздно, должно быть...

Поздно было, поздно. Оставалось Мстиславе надеяться на внезапную благосклонность мужа. Лелеяла мечту подпоить его, завлечь на ложе. Дойдет до ласки супружеской, нет ли – все одно забудет в пьяном беспамятстве, будет думать, что его это дитя.

Все надежды Мстиславы рухнули в тот день, когда ключница Преслава явилась в Киев – лечить захворавшую служанку.

Мстислава как раз спустилась в трапезную. Эрик уже сидел за столом и наблюдал за тем, как многочисленная прислуга приносит с кухни все новые и новые яства.

Здесь было все: и соления, и варения, и рыба. Грибы со сметаной, битая птица, зажаренная целиком, начиненная кашей, яблоками. Молоденькая служанка приволокла огромное блюдо жареного мяса.

Тут с Мстиславой случилось что-то странное. Не дойдя до стола, она резко повернулась и, закрыв лицо руками, опрометью кинулась из трапезной. Эрик равнодушно посмотрел вслед супруге – мало ли какая придурь может прийти ей в голову?

Но был человек, которого происходящее заинтересовало гораздо сильнее. Ключница Преслава, остановившись в дверях трапезной, поводила Мстиславу взглядом пристальным, но посторонним незаметным. Словно занималась она обыкновенным своим делом, смекала за служанками, что накрывали на стол.

Виденное подтвердило ее подозрения. Только два дня миновало с того случая, и предчувствия ее перешли в уверенность. Преслава отправилась на разговор к господину.

Эрик только что вернулся от князя и отдыхал в своей опочивальне. Тяжко было верной ключнице приносить господину недобрые вести, но что поделать? Ни с кем более Преслава о свих подозрениях не говорила, слуг расспрашивала осторожно и знала твердо – дело нечисто.

Преслава постучала в дверь. В ту самую дверь, которая до сих пор носила на себе следы схватки с ней Эрика. Некоторое время царила тишина, затем Эрик сонным, недовольным голосом осведомился о том, кто его тревожит.

– Это Преслава. Мне нужно поговорить с тобой, хозяин, – добавила она.

– Ну, заходи, коли надо, – откликнулся Эрик.

Преслава прошла в опочивальню. Эрик сел на ложе, спустив на пол босые ноги.

– Что стряслось, старая?

– Беспокоюсь я, хозяин, – ответила Преслава.

– О чем? Что-нибудь с Лаурой? – встревожился Эрик.

– С ней все в порядке, беспокоюсь я о твоей жене.

– А что о ней беспокоиться? Живет она в богатстве да почете. Никто ей ни слова дурного, ни какого иного вреда причинить не смеет.

– Так-то оно так... – протянула Преслава. – Да только как бы тебе, господин, вреда не причинили.

– Как же это быть может? – искренне удивился Эрик.

– А вот это нам выяснить потребно. Но должна я сначала утвердиться в своих мыслях, а для этого прошу тебя, хозяин, ответить на один вопрос...

– Ну, что еще? Какой вопрос?

– Что ж, спрошу прямо. Хозяин, дошли до меня слухи, что не живете вы, как муж и жена.

– Кто посмел? – вскипел Эрик. – Какая собака осмелилась совать нос в господские дела и о том с тобой говорить?

– Собака осмелилась, потому как я спросила. А ты, хозяин, на мой вопрос так и не дал ответа.

– Не много ль ты на себя берешь, ключница? Смотри...

– Я спрашиваю не из праздного любопытства, – устало ответила Преслава. – Мне бы камень с души снять.

– Что еще за камень?

– На вопрос-то ответь, хозяин.

Эрик побагровел, потом пошел белыми пятнами и, наконец, выдавил из себя:

– Не был, не был...

– Так я и думала, – печально кивнула головой старуха.

– Что ж тогда спрашивать, коли так все знаешь?

– Так боялась безвинного осудить!

– Старая, прекрати загадками говорить, – окончательно потерял терпение Эрик. – Выкладывай, что там у тебя за камень?

– Ну, хорошо, хозяин. Объясни мне, как может такое случиться, что ты к своей жене еще не входил, а она уж непраздна? – выпалила Преслава.

Эрик аж поперхнулся.

– Ты думай, что говоришь, старая! Ведь за такие слова можно и без головы остаться.

– Моей голове невелика цена. Да только я за свои слова ручаться могу. Порасспроси свою супружницу. Думаю, что она долго отпираться не станет.

– Я спрошу, но ты, если ошиблась, понесешь наказание, – ответил Эрик. – Не покидай этот дом до тех пор, пока я правду не выясню.

– Твое слово – закон, хозяин, – ответила Преслава и, поклонившись, вышла из комнаты.

Тотчас Эрик послал слуг разыскивать Мстиславу. Не давало ему покоя Преславино обвинение, каленым железом жгло душу. Что сделает он с женой, если действительно неверна она ему, Эрик даже сказать не мог. Убить – не убьет, но и спуску не даст. Будет помнить супруга всю жизнь, как порочить доброе имя своего мужа!

Вскоре вошла в комнату Мстислава. Была она спокойна и холодна, как всегда. Эрик же, напротив, распалил себя до крайности и похож был на раскаленное горнило кузницы.

• Предыдущая
• 41/56
• Следующая