Стечение обстоятельств - Маринина Александра Борисовна - Страница 54

• Предыдущая
• 54/74
• Следующая

Евсей Ильич молчал так долго, что Гордеев испугался. Наконец Дорман расцепил пальцы, на которые опирался подбородком, постучал ими по столу, куснул зубами нижнюю губу. Его влажные выпуклые глаза медленно прошлись по лицу Гордеева, по его круглой упитанной фигуре. Губы, даже в старости не потерявшие четких очертаний, дрогнули в усмешке.

– Ладно, Гордеев, на чай ты заработал. Посиди, сейчас вернусь.

Оставшись один, Виктор Алексеевич почувствовал, как внутри отпустило. Он даже не подозревал, до какой степени напряжен.

За чаем разговор пошел легче.

– Жаль мне тебя, Гордеев, – говорил Евсей Ильич, помешивая ложечкой варенье в хрустальной розетке. – Таким, как ты, система руки выкручивает, кислород перекрывает и при этом требует работы, результатов, успехов. Ты никогда не задумывался, какая хитрая сволочь придумала вашу милицейскую систему? Да ей наверняка миллионные взятки давали, сволочи этой, чтобы она придумала те самые правила, по которым вы сейчас живете. Вы же о каждом своем шаге обязаны докладывать. Чтобы за мной, всесоюзно известным преступником Евсеем Дорманом, наружное наблюдение пустить, тебе придется килограмм бумаги извести на рапорта да справки всякие. Пока ты их сочинять будешь да пока они до адресата дойдут, я в Австралию успею улететь. Какой дурак придумал, что вы должны быть коротко стрижены и прилично одеты? Если милиционер в форме на улице патрулирует – тогда согласен, пусть стрижется. А если он – опер, сыскарь, ты же на него ярлык метровыми буквами вешаешь, мол, имейте в виду, граждане, я из легавки. Кто милиционеру зарплату установил такую, что на нее ни квартиру, ни машину не купишь? Не знаешь? А я знаю. Все это специально было сделано, чтобы обеспечить утечку информации. Чтобы всегда быть в курсе, кто чем занимается, кто куда поехал, кто за кем слежку установил. Чтобы держать вас всех под контролем и вовремя вам рты затыкать, если не туда полезете. Чтобы ты не мог себе жилье сам купить, а целиком от доброго дяди зависел. Чтобы ты не мог на своей машине по городу мотаться и преступления раскрывать, а чтобы служебную попросил, тогда они знать будут, куда и зачем ты ехал. А заодно и поунижаться заставят, когда просить машину будешь, чтобы, значит, место свое не забывал. А сейчас тебя вообще страшная жизнь ожидает.

– Почему? Страшнее, кажется, уже некуда.

– У-у, голуба моя, есть куда, еще как есть. На смену той сволочи хитроумной новая пришла, которая придумала строить правовое государство одновременно с рыночными отношениями. Это же абсурд, а вы молча глотаете и терпите. Как ты работать-то будешь теперь, Гордеев? Под эти рыночные отношения, под коммерцию и прочие большие деньги твои сыщики все разбегутся, им на нищенских милицейских харчах ловить нечего. Кто останется? Кто поглупее, кто нерасторопный, ленивый, одним словом – балласт. Еще останутся те, кто или на нас работает, или научился взятки брать, то есть те, кому и у вас сытно и тепло. Ну и молодая поросль из институтов, которые ничего не умеют, а как только научатся – так либо в первую группу попадут, в коммерсанты, либо в третью – во взяточники. А не научатся – во второй группе останутся, с двоечниками и второгодниками. Вот такой естественный отбор у вас грядет, Гордеев. И параллельно с такой радостной перспективой вы затеваете строительство правового государства. Прокуроры надзирают, блюдут, арестовывать не дают. Адвокаты защищают с момента задержания. Судьи дела на доследование не отправляют, а выносят оправдательные приговоры. Райская жизнь! Для нас. А для вас – цепь мучительных кошмаров. Чтобы в этот райский сад войти, надо уметь работать. А кто у вас будет уметь работать, учитывая описанный выше процесс рассредоточения сил? Если бы кто и захотел вызвать в нашей стране криминальную катастрофу, лучше бы не смог придумать. Вот поэтому мне и жалко тебя. Хороший ты мужик, Колобок, грамотный и честный. Такое сочетание редко встречается. Съедят тебя. Тебе сколько до пенсии?

– Да выслужил уже. Могу уходить.

– И не уходишь? Что ж, уважаю. Хотя мне, как ты понимаешь, было бы спокойнее, если б ушел. Хочешь правду, Гордеев? Боюсь я тебя. Из всех ментов, что я в жизни встречал, такой, как теперь, я только тебе по зубам. Уйдешь – вздохну свободно. Может, успею еще на старости лет преступление века совершить, громкое, красивое, изящное. Что ты смеешься? – Дорман лукаво улыбнулся, положил себе еще варенья. – Думаешь, совсем спятил старый Евсей? А может, мне славы хочется. Чтобы все говорили: нам со стариком Дорманом не тягаться. Ладно, шучу. Буду доживать свой век тихо.

– Сделайте одолжение, – шутливо попросил Виктор Алексеевич.

Возвращаясь в Москву в грязной полутемной электричке с разбитыми стеклами и ободранными сиденьями, Гордеев думал о том, что говорил Дорман. Если следовать его логике, то он, Гордеев, может поймать только того преступника, которого ему позволят поймать. А разве на самом деле это не так? Звучит чудовищно, но в то же время ничем не опровергнуто. Примеров тому – множество. И еще думал Виктор Алексеевич о том, что он правильно сделал тогда, в 1987 году, когда начал вырабатывать свой стиль руководства отделом. Когда только пошли первые разговоры о правовом государстве, он уже знал точно, во что это выльется. Идеи умами овладеть не успеют, а практику будут под эти идеи подстраивать. Времени наращивать профессионализм не было. Для этого нужно как минимум вырастить поколение учителей и дать им время выпестовать учеников, а это – не меньше двадцати лет. И он решил, что если нельзя иметь пятнадцать опытных сыщиков, пусть будут пятнадцать талантливых людей, но талантливых по-разному. Чтобы в итоге получился один хороший профессионал.

Полковник Гордеев терпеть не мог слова «универсал». Он полагал, что слову этому грош цена и вообще все универсальное – обман. С другой стороны, он был твердо убежден, что хороший начальник не тот, у кого все работают одинаково хорошо, а тот, у кого каждый занимается тем, что у него лучше всего получается, и при этом приносит пользу общему делу. За этот лозунг его в свое время нещадно бранили и подвергали всяческим гонениям, но Гордеев, в точности как резиновый колобок, больно ударившись о землю, подскакивал тем выше, чем сильнее его били. Все сотрудники, которых набирал он сам, имели добротную школу и еще какой-нибудь талант, который работал на благо всего отдела. Коля Селуянов, например, обладал удивительной зрительной памятью, запоминал лица и маршруты мгновенно и на долгие годы. Кроме того, в детстве он хотел стать градостроителем (почему-то именно градостроителем, а не архитектором), знал Москву, как свою квартиру, каждый закоулок, каждый проходной двор. Миша Доценко, по общему признанию, был незаменим в работе со свидетелями, особенно когда нужно было заставить человека что-то вспомнить или отделить то, что было, от того, что показалось. Володя Ларцев по образованию был психологом, причем весьма квалифицированным, а милицейскую науку постигал уже по ходу дела.

• Предыдущая
• 54/74
• Следующая