Черный список - Маринина Александра Борисовна - Страница 44

• Предыдущая
• 44/83
• Следующая

Так. Начинается. Вернее, продолжается. Мой парень со стеклянным барабаном явно перестарался, доставая несчастливые билетики. Видно, решил пойти на рекорд.

– Конечно, запирали, – ответила Ирочка. – А что случилось?

– Да нас с Григорием Филипповичем дома не было, а пришли – я смотрю, у вас дверь нараспашку. Я подумала, вы уже вернулись, а вас что-то не видно, и голосов не слыхать. Я к вам поднялась, а вас нет никого. Вот боюсь, не обокрали бы. Я ж ваших вещей не знаю, вы посмотрите скорее, все ли на месте. А то милицию вызовем.

Ирочка опрометью бросилась вверх по лестнице, следом за ней поспешила Татьяна. Мы с Мазаевым присели во дворе за стол, ожидая их возвращения. Девушки спустились вниз почти сразу, и лица у них были убитые.

– Пропал Танин компьютер, – сообщила Ира, едва сдерживая слезы.

Татьяна молча села за стол рядом с нами и взяла из моей пачки сигарету. До этого я ни разу не видел, чтобы она курила. Губы у нее побелели, руки тряслись. Еще бы – полторы тысячи долларов отправились псу под хвост, и наполовину написанная книга последовала туда же. Ирочка горько плакала на широком плече Юры Мазаева, а Таня, которая владела собой гораздо лучше, молча курила, но по судорожным глубоким затяжкам я видел, что она очень сильно расстроена. Обычно я как-то нахожу слова утешения, которые говорю потерпевшим, но тут я так и не придумал, что ей сказать. Она – следователь и знает все эти слова лучше меня. И точно так же знает, что цена этим словам невелика. Если убийства у нас еще худо-бедно кое-как раскрываются, то кражи – очень редко. Примерно двадцать процентов, одна из пяти. А учитывая сегодняшний решительный настрой моего крылатого «билетмейстера», я мог бы голову дать на отсечение, что кража Таниного компьютера попадет в оставшиеся восемьдесят процентов.

Татьяна затушила сигарету и глубоко перевела дыхание. Я понял, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.

– Хорошо, что я все материалы Сереже утром вернула, – сказала она дрожащим голосом. – Как чувствовала.

Вера Ильинична, причитая и охая, набирала телефон милиции, но там все время было занято.

– Бросьте, Вера Ильинична, не надо никуда звонить, – сказала Таня уже более уверенным тоном. – Им сейчас не до нас, у них на фестивале еще одно убийство произошло.

– Но как же, Танечка, ведь вещь пропала… Такие деньги… – лепетала хозяйка, хотя на лице ее явственно проступало облегчение.

Конечно, ее можно понять. Вызывать милицию на ночь глядя – обеспечить себе бессонницу до утра. А потом вся улица будет знать, что в доме номер восемь квартирантку обокрали, стало быть, хозяева ненадежные и замки плохие. Зачем ей такая репутация? Сезон-то в самом разгаре.

– Бог с ними, с деньгами, новые заработаю, – махнула рукой Таня. – Повесть только жалко. Там уже страниц двести было написано. Но это, наверное, судьба, да, Дима? Помнишь, мы говорили с тобой о том, что свою следующую вещь я напишу об убийствах на кинофестивале, после того, как закончу про пожар в Летнем театре. Стало быть, про пожар повести не будет. Зато можно прямо сейчас начинать работать над новой вещью. По горячим следам.

Она вымученно улыбнулась мне. Я воровато огляделся и, убедившись, что Лили поблизости нет, обнял ее и поцеловал в висок.

– А где Лиля? – тут же спросила Татьяна, словно угадав мои мысли.

– Наверху, в комнате. Читает, наверное.

Мне пришло в голову, что, если бы я не взял Лилю с собой в гостиницу, вор наткнулся бы на нее, оставшуюся одну в пустом доме. При мысли о том, что могло бы произойти дальше, я похолодел. В лучшем случае, у ребенка был бы нервный срыв от пережитого страха. А про худший я предпочитал не думать. Я слишком хорошо знал, как часто преступления, задумывавшиеся как кражи, перерастают из-за появления свидетелей в грабежи, разбои, а то и убийства.

Ирочка продолжала всхлипывать, уткнувшись в грудь Мазаеву, и я понимал, что она оплакивает не только компьютер, но и недописанную повесть. Татьяна говорила, что за авторский лист ей платят в издательстве двести долларов. Повесть на пятнадцать авторских листов, то есть на триста шестьдесят страниц, принесла бы им три тысячи долларов. А это – еще три квадратных метра Ирочкиной квартиры. Может быть, кому-то эти три квадратных метра покажутся смешными, но только не Ирочке, которая добровольно принесла себя в жертву любимому брату и его жене и которая теперь терпеливо складывает эти смешные метры, дожидаясь, пока они не вырастут до размеров отдельной квартиры. В конце концов, три квадратных метра – это ванная. Или три встроенных шкафа, что тоже немаловажно.

Наконец Ирочка проплакалась и вспомнила об ужине. Я уже перестал стесняться и воспринимал ее приглашение разделить трапезу как нечто само собой разумеющееся, тем более что она с не меньшим энтузиазмом приглашала к столу и Юрия. Просто нужно будет покупать какие-нибудь продукты и отдавать в общий котел, чтобы не быть нахлебником. Вера Ильинична, страдая комплексом вины за несбереженное имущество квартирантки, стала предлагать какие-то разносолы и маринады из собственных запасов, но Ирочка поблагодарила и гордо отказалась, сославшись на сложившийся режим питания, в котором нет места соленому и острому. Тогда несчастная Вера Ильинична принесла из своих запасников бутылку коньяку и с решительным видом поставила на стол.

– Вот, выпейте для расслабления, чтобы не плакать.

Коньяк был благосклонно принят. Ира вместе с Татьяной пошла на кухню готовить ужин, а Мазаев взял кассету Вернигоры и ушел к себе смотреть запись. Мне ничего не оставалось, как подняться наверх, в свою комнату. Лиля, конечно же, читала, и конечно же, лежа на спине. Впрочем, присмотревшись, я увидел, что глаза ее закрыты, хотя ручки крепко сжимали книжку. Спит, что ли?

– Лиля, ты спишь? – спросил я едва слышным шепотом. Если спит, то не проснется.

Она моментально открыла глаза.

– Нет, папа. Я просто думаю.

– О чем?

– Так. О всяком разном. Я есть хочу. А мы сегодня ничего на ужин не покупали. Опять в ресторан пойдем?

– Скоро тетя Ира нас покормит. Потерпи немножко.

Лиля перевернулась на живот и уткнулась в любовный роман, а я растянулся на своей кровати и стал думать о Татьяне, о ее недописанной книге и украденном компьютере. Больше всего на свете мне хотелось сейчас пойти к ней и сказать: «Таня, выходи за меня замуж. А в качестве свадебного подарка я куплю тебе новый ноут-бук. Только не расстраивайся, пожалуйста». Где взять для этого полторы тысячи долларов, я не знал, но сказать ужасно хотелось. И не только сказать, но и сделать. Вот ведь в чем незадача…

• Предыдущая
• 44/83
• Следующая