Черный список - Маринина Александра Борисовна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/83
• Следующая

Войдя во двор, я сразу посмотрел на окна второго этажа. Так и есть, Лиля еще не спит, воспользовавшись моим опрометчивым разрешением читать, пока я не вернусь. Но я же не рассчитывал, что буду отсутствовать так долго.

– Я вам сорвал сегодня творческий процесс, – сказал я виноватым шепотом: мы стояли прямо под окнами хозяйской спальни.

– Ничего, зато было много впечатлений, я их использую. Спокойной ночи, Владислав.

– Таня, вы сломаете язык, каждый раз произнося мое имя полностью. Будьте проще.

– А как вас обычно называют?

– Кто как. Владик, Стасик, Слава, даже иногда Дима. Выбирайте, что понравится.

– Тогда Дима. Спокойной ночи, Дима.

– До завтра.

Я поднялся по своей лестнице, а Татьяна стала обходить дом кругом. На противоположной стороне находилась вторая точно такая же лестница, ведущая в комнату девушек.

Конечно, Лиля лежала в постели на животе и читала «Украденные сны».

– У тебя совесть есть? – строго спросил я, отнимая у нее книжку. – Ты знаешь, который час?

– Ты мне разрешил сам… Ой, пап, у тебя все лицо в губной помаде. Ты что, с тетей Таней целовался?

Вот черт! То-то я удивлялся, что ее губы имеют вкус сладкой конфеты. Оказывается, это была помада. Какой-то новый сорт, такую мне сцеловывать еще не приходилось. Я молча подошел к висевшему на стене маленькому зеркальцу. Да, видок тот еще. Не для детских глаз. По-видимому, мой ангел-хранитель, доставая из своего стеклянного барабана бумажку для сегодняшнего дня, вытащил ту, на которой было написано «дурацкое положение». Такие билетики тоже были, их было мало, но выпадали они, как обычно, в самые неподходящие моменты.

Утром я встал пораньше, разбудил Лилю и потащил ее на пляж, даже не покормив завтраком.

– Пойдем есть горячие чебуреки, – пообещал я, быстро снимая с бельевой веревки ее купальник, свои плавки и большое пляжное полотенце.

Лиля молча смотрела на мои поспешные сборы и не задала ни одного вопроса. От этого мне стало неловко. Лучше бы она спросила, в чем дело, я бы ей сплел какую-нибудь легенду. А так она следила за мной своими темно-серыми глазищами, и мне казалось, что она все понимает. Да, я боялся встретиться с Татьяной. То, что вчера вечером, на темной тихой улице казалось совершенно естественным, сегодня, при солнечном свете, представало совсем по-другому. Я не очень хорошо представлял себе, как должен после вчерашнего разговаривать с Таней. Делать вид, что ничего не было? Или, наоборот, незаметными улыбками и полунамеками давать ей понять, что между нами теперь есть маленькая, пусть смешная, но тайна?

И еще одно не давало мне покоя. Вчера я, чтобы спасти репутацию Гарика Литвака, сунулся в местную «управу», а в результате оказался в роли лица, оказывающего помощь в раскрытии убийства. Более того, своим появлением возле гостиницы сразу после второго убийства я вольно или невольно заставил Сергей Лисицына думать, что всерьез включаюсь в работу. Сегодня утром я уже не смог бы членораздельно объяснить, чего меня понесло к гостинице, да еще вместе с Татьяной. Это был порыв, необдуманный и глупый, грозящий испортить мне первый за многие годы свободный от служебных забот отпуск. Разве имею я право втягиваться в какое бы то ни было расследование, когда у меня на руках восьмилетний ребенок? Конечно, я не самый лучший отец, но не до такой же степени! Никак я не мог решить, что же мне делать, ввязываться в игру или нет. В то же время я прекрасно отдавал себе отчет в том, что если я решаю активно помогать Сереже Лисицыну, то без Татьяны мне не обойтись, потому что я глупо и бездарно «засветился» перед местным замом по розыску, который быстренько перекроет мне кислород, ежели что не так выйдет. Но в этом случае я должен вести себя с Таней соответствующим образом и уж ни в коем случае не делать вид, что вчерашнего дня вообще не было.

Короче говоря, в голове моей была полнейшая сумятица, поэтому я и решил смыться из дома до того, как девушки встанут. К вечеру я должен принять какое-то решение, но до вечера еще есть время, а сейчас я был к решению не готов.

Когда мы с Лилей подошли к тому заведению, где кормили горячими чебуреками, дверь, к моему изумлению, оказалась запертой. С досадным опозданием я сообразил, что проходил здесь каждое утро около десяти часов, а сейчас только четверть восьмого. Так и есть, табличка на двери гласила, что чебуречная работает с 9.00 до 22.00.

– Чебуреки отменяются, – сказал я преувеличенно бодрым тоном, сгорая от стыда перед разбуженным ни свет ни заря голодным чадом. – Какие есть предложения? Мороженое? Или хочешь, дойдем до базара и купим персиков?

– Папа, еще рано, мороженое не продают, – сказала моя умная дочь, глядя на меня с жалостью, как на инвалида умственного труда. – И магазины все закрыты. Пойдем лучше в парк, посидим на лавочке до восьми часов, а потом магазины откроются, и мы купим хлеба и чего-нибудь для бутерброда. И бутылку воды.

Это показалось мне разумным. Конечно, Лиля преследовала свои цели: «посидеть на лавочке» означало «почитать книжку», а под «чем-нибудь для бутерброда» подразумевалась, несомненно, очередная порция сырокопченой колбаски. Но в любом случае в такую рань ничего лучшего в плане завтрака мы бы не придумали.

Мы доплелись до парка и уселись на зеленой тенистой аллее. Лиля тут же уткнулась в толстую голубую книгу, а я занялся своими эгоистическими расчетами, не спеша покуривая и разглядывая какие-то экзотические цветочки на клумбах. За этим занятием нас и нашел невесть откуда взявшийся Сережа Лисицын.

– Доброе утро, Владислав Николаевич, – произнес он, усаживаясь рядом с нами на скамейку.

– Какими судьбами? – хмуро откликнулся я. Сегодняшний день мой ангел-хранитель бодро начал с двух несчастливых билетиков. Сначала мне не повезло с завтраком, теперь еще вот это…

– Искал и нашел.

Он обезоруживающе улыбнулся, но глаза у него были грустные и еще более щенячьи, чем вчера днем. Я подумал, что он не спал две ночи подряд, занимаясь убийствами в гостинице, и вдруг испытал острую жалость к этому совсем молоденькому пареньку, которого бросили, как кутенка в воду, на такие сложные преступления, дав ему в напарники двоих помощников, от которых толку как от козла молока. Как вчера сказала Таня? Он работает восемь месяцев, и за это время ни одного раскрытия, которым можно гордиться, все по мелочи. И учить его некому, наставником назначили пьющего пенсионера, за показатели голову не снимают, теперь ведь, наоборот, модным стало кичиться количеством нераскрытых тяжких преступлений. Дескать, посмотрите, в какой невыносимой оперативной обстановке мы живем, каждый день по десять трупов и пять взрывов, людей не хватает, все толковые сыщики поувольнялись на гражданку и в коммерцию или в частную охрану подались, раскрывать ничего не успеваем. И бьется бедный парень Серега Лисыцын как рыба об лед, и ничего-то у него не получается, и поплакаться в жилетку некому, и помощи ждать неоткуда. И вдобавок начальник такой специфический… А сыщицкая хватка у него, похоже, есть, если он нашел меня в этом парке.

• Предыдущая
• 18/83
• Следующая