Молодильные яблоки - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 39

• Предыдущая
• 39/74
• Следующая

– Значит, вы разрешаете взять ковер-самолет?

– Этого я не говорил. Я дам книги. Скорее всего, их принесут сегодня вечером или завтра днем – как только отыщут. А пока прошу: дворцовая обеденная! Входите и оставьте у порога… нет, не обувь… проблемы и заботы, чтобы пообедать в мире и согласии. После обеда, если пожелаете, заберете их обратно.

Обед плавно перешел в ужин – по времени как раз. Готовили здесь прямо-таки по-королевски. Юлька в такие минуты завидовала мне, потому что куклы не едят. Ей приходится наслаждаться исключительно видом блюд и при этом развивать язвительность.

Скажу честно, рука не поднималась отрезать кусочек от молочного поросенка – настолько аппетитно он выглядел. Дворцовые повара оказались наивысшей квалификации (нашему повару не хватает трех поколений в династии, чтобы соответствовать уровню), и местная еда привела меня в неописуемый восторг. Возможно, еще добавилось и то, что я дико проголодался, а еда, которую приходилось есть в дороге, не была особо вкусной.

Дракону вынесли громадный котел с жареными курицами, и Горыныч, рыкнув насчет здоровья и долголетия славного короля Агата, а также насчет мастерства поваров и аппетитного запаха еды, погрузил две головы в котел. Третья голова уставилась на соседок с немым укором.

– А ты чего не ешь? – пробубнила средняя голова, дожевав и проглотив порцию.

– Я на диете! – буркнула в ответ правая голова.

– Ты оскорбляешь поваров, игнорируя их еду!

– Правда? – буркнула третья голова. – Тогда подайте мне морковку, погрызу за компанию.

Повара и слуги уставились на дракона в явном замешательстве. Правая голова языком слизнула несколько морковок из поднесенного тазика и захрустела, с недовольством посматривая на небо: грозовая туча закрыла его ровно наполовину. Чуть дальше – безоблачная синева, а прямо над головой висят плотные черные тучи, и раскаты грома раздаются все ближе и громче.

Драконы не любят грозу: молнии часто бьют по летунам, и радости это им не доставляет. От электроудара во время полета многие не могли оправиться и разбивались.

– Слышь, морковчанин, а ведь мы и твою порцию съедим! – Средняя голова плотоядно облизнулась.

– Обжоры! – прочавкала правая голова. – Ничего вы не понимаете в здоровой пище!

– Это ты зря – птички аппетитные.

– Не дразнитесь…

– Простите, господин дракон! – Из толпы слуг выступил повар. Пославшие его коллеги столпились позади, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Горыныч зажевал трех куриц разом и причмокнул от удовольствия.

– Добавки? – не дожидаясь вопроса, спросил он. – Конечно хочу! Несите, не раздумывая. Мням-мням!

Поваров как ветром сдуло. Три минуты спустя второй котел стоял рядышком с опустевшим первым. Дракон облизнулся, улыбаясь от кулинарного счастья лучезарно-огненной улыбкой.

– Простите, господин дракон… – повторно обратился к Горынычу все тот же повар.

– Угу, так и быть, прощаю! – отозвался тот. – Выглядит аппетитно, я ничего вкуснее не ел с самого детства! Кстати, лично тебя мне незачем прощать – ты ничего плохого не сделал.

– Я не об этом, господин дракон…

– А о чем? – Головы оторвались от еды. Большие карие глаза гипнотически уставились на оробевшего повара.

– Вот вы поспорили между собой о еде, – запинаясь, выговорил он. – Одна голова села на диету, а две – нет.

– Правильно говоришь! – подтвердил дракон. – Именно так и есть. И?..

– Но разве у вас три желудка?

– Нет, один. Зато есть три широких морды, которые его заполняют.

– Но как третья голова похудеет, если первые две едят за троих?

Дракон переглянулся.

– А никак! – пояснила средняя голова. – Она лодырь, ей жевать лень. Боится, что куриные косточки застрянут между зубами. Не слушайте вы ее, она наврет с три короба и глазом не моргнет! Лучше еще тазик с морковкой подкиньте, эту порцию она уже схрум-кала!

После ужина началось веселье: по случаю восстановления балкона король объявил танцевальный марафон, и придворные веселились до полного изнеможения. А что делать: приказ короля должен быть выполнен.

Усталые стражники переносили выдохшихся придворных на носилках в дворцовые спальни, и доносившиеся оттуда храп и сопение создавали масштабную сонную симфонию. Под эти непривычно многоголосые звуки я и заснул.

Ранним утром я проснулся под пронзительный звук горна. Одинокий горнист, похоже, всю ночь не смыкал глаз из-за храпа придворных, и ему было до чертиков обидно, что остальные сладко спят и видят захватывающие сны. Вот и будит, кого может.

– Лучше бы он из пушки в коридоре пальнул, – мечтательно сказала Юлька, – эффект был куда масштабнее!

Слава богу, ее соседи не слышат, а то надавали бы тумаков за антиобщественные идеи.

Я широко зевнул и открыл глаза. Хм… Надо же, и не заметил ночью, что мраморными плитами здесь обложены не только полы, но и потолки. Смотрится грандиозно, но вспоминается их приличный вес, и представляются красочные последствия их падения на безмятежно храпящих людей. Храпуны – а куда деться после такого хука? – тут же замолчат, и остальным будет радость, но мне все же не хотелось оказаться в числе тех, на кого средь ночи спикирует приличных размеров плита. Ее же потом в качестве надгробия и поставят…

Сон как ветром сдуло.

Я вскочил, и одновременно с этим к одинокому горнисту присоединился целый оркестр. Стало ясно, что здесь принято вставать ранним утром под звуки музыки. И если игра горниста осталась практически незамеченной, то хор-громовержец разбудил бы даже мертвого.

Я подошел к окну посмотреть, что там происходит.

На площадь выбегали стражники. Огромная толпа, человек триста-четыреста, выстраивалась в колонны на приличном расстоянии друг от друга.

Перед собравшимися встал пожилой человек с рупором в правой руке. В левой он держал длинную полосатую палочку. Мое полусонное воображение категорически отказывалось дать внятное объяснение происходящему, и я, махнув рукой на это дело, терпеливо ждал, что произойдет в реальности.

Человек прокричал в рупор что-то вроде «гав-гав-гав!!!», медленно поднял палочку и резко ее опустил. Толпа зашагала на месте, палочка задвигалась влево-вправо в такт маршировке.

– Гав-гав-гав! Гав! Гав! – надрывался дирижер, и стражники дружно вытянули руки перед собой.

«Зарядку делают!» – запоздало догадался я. У нас в городе стражники если и делали зарядку, то дома, не привлекая к себе повышенного внимания. Здесь культ здорового образа жизни значил намного больше, чем у нас, или король приказывал стражникам заниматься спортом публично, чтобы горожане видели их силу и ловкость и не сомневались в том, что их охраняют здоровые и сильные люди. Внушает уважение!

В комнату вошла дородная уборщица в рабочем халате с деревянным ведром в одной руке и шваброй с влажной тряпкой – в другой.

– С добрым утром, Ваше Высочество! – поприветствовала она. – Вы уже проснулись или просто встали из-за музыки?

Умная уборщица. Понимает, что к чему, и задает вопросы не в бровь, а в глаз. Не в первый раз видит таких, как я, полусонных из-за раннего пробуждения. Правильно говорит: мало просто встать, надо еще проснуться, иначе весь день неуклонно будет клонить в сон и день пройдет даром.

– Проснулся! – ответил я, широко зевая. – Кажется.

– Его Величество король Агат просит вас пройти в тронный зал. А я пока что здесь полы помою.

Тихо поражаясь местным порядкам, я вошел в тронный зал, где уже сидели король, Баба Яга, а сквозь три открытых окна торчали головы дракона. Восстановленный балкон за ночь не рухнул, но никакие заверения магов в том, что он выдержит вес трех взрослых драконов, на Горыныча не действовали. Он висел над узорчатым полом балкона, плавно взмахивая широкими крыльями, и не намеревался опускаться, помня о вчерашней неприятности. Сам балкон дракону был глубоко безразличен, но не хотелось вторично пережить момент, когда твердая опора неожиданно уходит из-под ног.

– С добрым утром! – приветствовал меня король. – Как спалось?

• Предыдущая
• 39/74
• Следующая