Танцы на снегу - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/87
• Следующая

Через красивый вестибюль гостиницы мы прошли к лифтам. Охраннику старпом молча показал свой галактический паспорт, и тот не сказал ни слова. Рядом с лифтами был еще один маленький бар, даже не отделенный стеной. Там сидело человек пять девушек, все очень красивые и разные – азиатка, негритянка, беленькие. Они очень медленно пили кофе. Азиатка что-то сказала подругам, глядя на нас, те захохотали.

– Цыц, груз… – рявкнул старпом, багровея.

Девушки захохотали еще сильнее. Я косился на них, пока мы подымались в стеклянной шахте лифта на верхние этажи.

– Вначале посмотрим, что скажет доктор, – сообщил старпом. – Вашей медицине я не верю.

– Ага, – согласился я. – У нас хорошая медицина, но отсталая.

Вслед за старпомом я вошел в одну из дверей. Это был гостиничный номер, совершенно роскошный, в нем была видеостена, по которой шел какой-то исторический фильм. В кресле напротив стены развалился тощий высокий мужчина, держащий в руке тонкий бокал с каким-то напитком. Бокал очень походил на него, и я улыбнулся.

Вообще все складывалось здорово!

– Антон, – подталкивая меня вперед, сказал старпом, – посмотри парня. Хочет пойти с нами расчетным модулем.

Мужчина обернулся, отставил бокал и сказал:

– Идиоты молодеют. Ты ему хоть объяснил, что такое быть в потоковой системе?

– Объяснил. Да он и сам все прекрасно понимает. – Старпом ухмыльнулся. – Даже заметил, что «Аризона» стартовала на маршевых.

Антон покосился на стену, и та погасла, а свет в комнате стал ярче. Я заметил, что в номере окна тоже сделаны непрозрачными, как в баре. Наверное, космонавтам так не нравится смотреть на нашу планету, что они затемняют все окна.

– Раздевайся, – велел он.

– Совсем? – спросил я.

– Нет, сапоги можешь оставить.

Он, конечно, иронизировал. Кто же носит сапоги в куполе? Я разделся догола, сложив одежду на стуле, который мне подвинул старпом.

– Какой у тебя шунт? – спросил Антон. – «Нейрон»?

Какие все-таки молодцы были мои родители! У нас в классе почти все с «Нейронами», гадкая штука. Я сказал, что у меня «Креатив».

– Серьезный парень, – согласился Антон, доставая маленький чемоданчик. – Становись вот тут. – Я послушно встал, развел руки, как он велел. Антон извлек из чемоданчика шнур, предупредил: – Сейчас закружится голова.

Голова у меня и так кружилась, но я этого не сказал. Корабельный врач – Антон точно был корабельным врачом – подключил к нейрошунту шнур, потом разложил и установил передо мной сканер на треноге.

– Нервы крепкие? – спросил он.

– Угу.

– Это хорошо.

Видеостена снова заработала. Только теперь на ней был я. Сканер тихонько зажужжал, покачивая детекторной головкой. Изображение на стене стало меняться.

Вначале с меня будто содрали кожу. Я даже скосил глаза, чтобы убедиться, что она на месте. Вокруг моего изображения замигали какие-то надписи и цифры. Не на лингве – на незнакомом языке.

– Питаешься хорошо? – спросил Антон.

– Ага.

– Хрен там хорошо… Ладно, тебе не мешки таскать.

Теперь с моего изображения содрали все мышцы. Остались кости и все внутренние органы. Я зажмурился, чувствуя, как подкатывается тошнота.

– Желудок часто болит? – спросил врач.

– Нет. Никогда не болит.

– Зачем врать-то? Видно же… Павел! Ты что, водкой его поил?

– Как принято. Выпили по рюмке.

– Экипаж кретинов… Мальчик, у тебя были положительные мутации?

– Ага. Набор «инферно».

Глаз я так и не открыл, но слушал, как Антон объясняет старпому:

– Видишь, увеличены органы иммунной системы? Почки модифицированы для вывода нуклидов, защищены щитовидка и тестикулы. Мальчик может неплохо держать радиацию. Ну и обычные мелочи – аппендикс полностью заполнен лимфоидной тканью, усилено сердце…

– Слушай, Антон, меня сейчас стошнит. Избавь меня от зрелища освежеванного ребенка!

– Да как скажешь…

Я снова открыл глаза и посмотрел на собственный скелет. Скелет был даже симпатичный, только какой-то очень уж жалкий.

– Руку ломал? – спросил врач.

– Правую, – признался я. В моей медицинской карте даже записи об этом не было, и я надеялся, что никто и не узнает.

– Ничего, неплохо срослось, – милостиво согласился Антон. Достал ручной детектор, подошел и, уже не глядя на экран, стал водить по мне датчиком.

– Пойдет? – поинтересовался старпом. Он сидел в покинутом Антоном кресле, флегматично допивал напиток из его стакана и курил сигарету.

– Соматика приличная, – признал Антон. – Сейчас проверим шунт на поток… ты в туалет давно ходил, парень?

– А? – не понял я.

Антон поморщился:

– Ладно, может, и пронесет.

– Ох, пронесет! – весело подтвердил старпом.

Антон крепко взял меня под мышки, приподнял и посоветовал:

– Держись.

…Наверное, команду он отдал по своему шунту. Потому что отключился я мгновенно. А когда через мгновение пришел в себя, голова болела, а руки слегка подергивались. Антон все так же крепко держал меня на весу. Ноги у меня были мокрые, по полу елозила черепашка кибер-уборщица, временами натыкаясь на ступни.

Я обмочился!

– Иди в душ, вон та дверь, – велел Антон. – Вымойся и одевайся.

Он морщился, но вроде бы не злился. Я схватил одежду и бросился в ванную; красный как рак, понимающий, что все кончено. Хорош расчетный модуль, у которого сфинктеры не держат… Поливая себя из душа, я мрачно думал, что стоит сразу уйти. Даже не возвращаясь в комнату.

Но я все-таки вернулся.

Антон снова сидел в своем кресле, чемоданчик был собран, по стене шли замысловатые цветные узоры. Старпом курил. Пол был чистый и сухой.

– Простите, – пробормотал я.

– Да я сам виноват, – неожиданно ответил Антон. – Слишком долго тебя гонял в потоке.

– Долго? – не понял я.

– Четверть часа. Уж больно любопытные показатели были. У тебя не восемьдесят четыре с половиной, как в аттестате, парень. У тебя девяносто и семь десятых. Великолепный показатель. С таким берут в военный флот, на пилотажно-капитанский.

Старпом, похоже, понял мой страх.

– Да принят ты, принят, – сказал он. – Если и впрямь хочешь, то мы тебя возьмем в расчетные модули.

– Хотя я бы посоветовал поберечь мозги, – заметил Антон. – Понимаешь, приятель, лобные доли мозга не любят потокового режима. Они… как бы это сказать. Засыпают. Начинают лениться. Со всеми вытекающими…

Он вдруг захохотал, я понял причину и снова покраснел.

– В общем, я бы тебе не советовал, – уже серьезно продолжил Антон. – Честно. Но если ты настаиваешь – возьмем с удовольствием. У нас и так нехватка модулей.

– Я… я готов.

– Тебе нужно уладить какие-то дела? – спросил старпом.

– Да, наверное.

Я же не знал, что все решится так быстро!

– Тогда приходи завтра утром. Старт будет вечером… впрочем, тебе это без разницы.

Я закивал, пятясь к двери.

– Подожди! – вдруг велел Антон. – Хочу объяснить тебе еще одну вещь, мальчик. Сейчас мы разговариваем с тобой, и нам это приятно. Потому что ты умный, славный паренек. Который вполне мог бы стать нашим коллегой… настоящим коллегой. Но если ты станешь расчетным модулем – все изменится. Мы будем относиться к тебе совсем по-другому. Даже когда после первого рейса ты выйдешь посмотреть на инопланетный порт: еще веселый, любопытный и настоящий. Но мы больше не будем с тобой болтать, шутить и улыбаться. Потому что видели десятки и сотни таких, как ты, поначалу – умных, славных, хороших. И если относиться к вам как людям, после того как вы встали в поток, то никаких нервов не хватит.

Меня словно отхлестали по щекам. Я сглотнул какой-то комок – потому что мне нравился и старпом, и даже этот ехидный язвительный врач.

А сейчас они смотрели на меня очень серьезно и…

Словно я на родителей, когда они рассказали мне про Дом Прощаний.

– Как член экипажа и совладелец корабля, имеющий в нем свой пай, я очень хочу взять тебя в расчетную команду, – сказал старпом, откашлявшись. – А вот как человек, у которого свои пацаны подрастают, я бы тебе не советовал приходить.

• Предыдущая
• 4/87
• Следующая