Разбойничья злая луна - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/75
• Следующая

Бритоголовый жрец (вернее, не сам жрец, а служитель храма; жрецы хранили обет молчания) намекнул, что, коль скоро война пойдет не только за независимость Пальмовой дороги, но и за веру отцов, то кому как не ему, Шарлаху, надлежит подать пример благочестия. Предложение это странным образом совпало с желаниями самого Ар-Шарлахи, особой религиозностью обычно не отличавшегося и зараженного вдобавок тлетворными идеями премудрого Гоена о божественной сущности человека. Но на сей раз будущим владыкой Пальмовой дороги овладела такая тоска, так безвыходно и черно обозначилось перед ним будущее, что даже вино не помогло. Из людей пожаловаться было некому (его бы просто не поняли), оставалось одно: поделиться печалями со злой луной и четырьмя верблюдами.

Сопровождаемый почтительным молчанием толпы, Ар-Шарлахи, упрямо склонив голову, в державном одиночестве проследовал к восстановленному наскоро храмику, увенчанному по углам бронзовыми рогатыми мордами. Как положено, разувшись у порога, он принял из рук жреца черепок с курящимися травами и расстелил на голом каменном полу коврик перед рыжевато-серым пыльным обрезком кошмы, свалянной из верблюжьего подшерстка.

О чем он шевелил губами, вскидываясь время от времени на колени и обращая глаза к металлическому зеркальному диску с синеватыми контурами матери-верблюдицы? Бритоголовый жрец, да и толпа за стенами храмика знали наверняка: просит помощи против ненавистной Харвы. Пожалуй, одна только Алият понимала, что Харва – любимый город Ар-Шарлахи и что вряд ли будущий владыка Пальмовой дороги горит желанием стереть его с лица земли.

Обращаясь ко всем четырем верблюдам по очереди (Как тогда выразился Тианги?.. «Большое, безрогое и довольно уродливое животное… Плюется вдобавок…»), Ар-Шарлахи изливал душу весьма своеобразно: молитва сплошь и рядом переходила в ругательства, а ругательства – в молитву. Три верблюда внимали кощунству с надменным равнодушием. Четвертый, Ай-Агвар, чьим символом был песок, а стороной света – юг, откликнулся, но как-то странно. К вечеру с юга на тень Ар-Аяфы рухнули неслыханно плотные тучи и ударил ливень. Такое впечатление, что Ай-Агвар разом вылил на пустыню воду, припасенную на несколько лет. Трещали, ломаясь, мокрые кроны, в арыках пенилась и клокотала вода, жидкая грязь текла по кривым улочкам подобно селевому потоку. Можно было себе представить, что сейчас делается в пустыне с выпитыми солнцем озерами и сухими руслами!

Трудно сказать, кому на руку сыграл этот внезапный водяной обвал: Пальмовой дороге или Харве. Во всяком случае, ни о каких маневрах в два ближайших дня речи теперь идти не могло. Бритоголовый жрец, однако, истолковал знамение в пользу Шарлаха, о чем наутро и поведал народу скелетоподобный служитель с длинной прядью на выскобленном затылке. Кахираб только озадаченно сводил свои упрямые брови: потоп вмешался в его планы. Что до Ар-Шарлахи, то он, получив нежданную отсрочку, затворился в отведенном ему доме и по обыкновению своему постарался временно забыть обо всех своих неприятностях.

Ливень прекратился лишь под утро – так же внезапно, как и начался. Три чаши бронзового светильника поджигали розовым пламенем крупные капли, дрожащие на переплете низкого окна. С широких листьев неслышно сыпалась крупная водяная дробь – все заглушал рев бурлящих и пенящихся арыков.

– Теперь веришь?.. – тихо, прерывисто спрашивала Алият, обвившись вокруг утомленного Ар-Шарлахи чуть ли не кольцами. Ласковая кобра.

Тот вздохнул и не ответил. Близилось утро, а вместе с ним подступало и вчерашнее смятение.

– Ну что грустишь? Все же идет хорошо…

– Да… – сдавленно отозвался он наконец. – Так хорошо, что не знаешь, куда и бежать…

– Тебе нельзя бежать… – пробормотала, словно в полудреме, Алият.

– Почему?

– А без тебя все пропадут… И я тоже…

Он недовольно помолчал.

– Не пропадут. Сама говоришь, что Кахираб и без моей помощи управится…

Она хмыкнула.

– Кахираб!.. Кахираб – выскочка. Даже если он из этих, как ты говоришь… из «разрисованных»… За ним никто не пойдет. А ты – Шарлах!..

– Я – Ар-Шарлахи, – сердито поправил он. – Завтра же указ напишу, чтобы звали как положено! А то придумали: Шарлах, Шарлах…

– Ты прямо как Улькар, – кротко заметила она и тут же всполошилась, почувствовав, что мышцы его напряглись. – Не надо, лежи!..

Но он все-таки выпутался из нежных змеиных колец и сел. Подбирающийся с востока полусвет уже расслаивал за окном темную глыбу листвы на отдельные резные пластины. Ар-Шарлахи упал на локоть, дотянулся до кувшинчиков, пощелкал ногтем по глиняным горлышкам.

– Будешь?.. – спросил он, определив по звуку, что кувшинчик полон.

– Нет, – сердито отзвалась она, тоже садясь и кутаясь в одеяло.

Так и не обнаружив рядом чашки, Ар-Шарлахи хлебнул прямо из горлышка. Испуганно уставился на светильник.

– Бежать, бежать… – пробормотал он с тоской.

– Куда? – жестко спросила она. – В Кимир? В Кимире тебя возьмут сразу же. Там все, что этот дурак Хаилза натворил, на тебя повесили, не знал, что ли?

– А ты откуда знаешь?

– Зеркальщик с «Бархана» сказал.

– А он откуда?

– А ему матросы с «Саламандры» шепнули. Вот и думай… В Харву тебе пути нет, в Кимир – тоже. Куда бежать-то?

– К морю, – мрачно бросил он.

Раньше она бы после таких слов обязательно вздрогнула. Теперь лишь невесело усмехнулась.

– К душам мертвых?

– Да нет там никаких душ, – поморщился Ар-Шарлахи. Помолчал и добавил уныло: – Родись я чуть раньше, пошел бы в ученики к Арегугу. Понимаешь, чем дальше, тем проще… Мир – это просто много лжи. Пустыня – это просто много нефти. Ну и море, стало быть… Просто много воды. Никакого тебе царства мертвых, никакого бессмертия… И так во всем.

Он вздохнул и снова приложился к кувшинчику.

– А как ты туда доберешься? – спросила Алият.

Ар-Шарлахи бросил на нее хмурый взгляд и вдруг задумался.

– А знаешь, – сказал он неожиданно бодро. – В общем-то можно догадаться, где она, эта дорога…

Ожил, прищурился. Алият глядела на него с понимающей усталой улыбкой. Она уже достаточно хорошо знала Ар-Шарлахи. Стоит ему решить какой-либо хитрый вопрос, ни малейшего отношения к жизни не имеющий, – тут же и повеселеет.

– Кивающие молоты, – с удовольствием выговорил он.

Вот теперь Алият вздрогнула.

– Нет, ты послушай, – возбужденно продолжал Ар-Шарлахи. – Ну, качают они нефть. Из-под земли. Так? А потом ее куда?

– Не знаю, – отрывисто сказала она, зябко кутаясь в одеяло. – И знать не хочу.

– А я уже знаю, – объявил он. – Я там видел трубы. Вот такие… – Ар-Шарлахи отставил кувшинчик и свел обе руки в кольцо, как бы обхватывая древесный ствол. – Тианги сказал, что по ним течет нефть. И тянутся они, заметь, с севера на юг. А юг – это Ай-Агвар, это царство мертвых… Короче, море!..

– А из чего трубы? – спросила Алият недовольно и недоверчиво.

– Тоже из металла из какого-то… Да это и неважно, в конце-то концов! Важно, что они ведут к морю.

– Что ж они, твои «разрисованные», нефть в море сливают? – усомнилась Алият. – Ты же говорил, что они с кем-то там за горами воевать собираются. Горы-то на севере…

– А верблюд их знает, что они там с ней делают! Главное: если проскочить пустыню кивающих молотов и пойти вдоль труб, наверняка выйдешь к морю…

– Так они тебя туда и пустили! Сожгут, как Лако…

При упоминании имени Лако Ар-Шарлахи насупился и снова потянулся к кувшинчику. В окошко сеялся влажный серый свет. Еще немного – и можно будет задуть светильник.

– Узнать бы, с кем они войну затевают… – процедил он.

– Зачем тебе?

Ар-Шарлахи ответил не сразу. Какие-то недобрые мечтания смягчили на секунду его резкие смуглые черты.

– Затевают войну… – задумчиво повторил он. – Они – и вдруг с кем-то собраются воевать… Да ты представь это хоть на секунду!.. Значит, равный противник попался! Такой же сильный, как они сами, понимаешь?

• Предыдущая
• 56/75
• Следующая