Тарзан и золотой лев - Берроуз Эдгар Райс - Страница 25

• Предыдущая
• 25/44
• Следующая

– Да, – вмешался Блюбер. – Джон ночей не спал, так переживал, бедняжка.

Бывало, вечером говорит, не могу, мол, уснуть, думая…

– Не преувеличивай, Блюбер, а то… – проворчал Пеблз, бросив взгляд на Блюбера.

– А я и не преувеличиваю, – спохватился Адольф, заметив, что большой англичанин рассердился. – Я просто хотел сказать, что мы все были очень огорчены, узнав, что Эстебан убит, а теперь радуемся, что он жив.

– И что не претендует на долю предполагаемой добычи, – мрачно добавил Торн.

– Не волнуйся, – сказал Эстебан. – Если я доберусь до Лондона живым и невредимым – это будет лучшая награда. С меня хватит Африки до конца моих дней.

Когда все пошли спать, испанец бодрствовал еще пару часов, размышляя над тем, как надежнее спрятать золото только для себя одного, не опасаясь, что его могут забрать вазири. Он знал, что без труда мог бы перепрятать золото недалеко, помня путь по тропе, по которой Усула вел их тогда, однако он не был уверен, что смог бы отыскать это место, двигаясь издалека, от побережья. Следовательно, нужно было поделиться с кем-нибудь своей тайной, с тем, кто знаком со страной и мог бы найти место, где спрятаны сокровища. Это означало, что он должен найти сообщника, которому мог бы довериться. Но кому? Мысленно он тщательно перебрал весь состав их отряда и постепенно склонился к личности Овазы. К хитрому негодяю-интригану у Эстебана не было полного доверия, но другого он не мог подобрать и решился зависеть от его жадности, но не от чести.

Итак, Эстебан уснул, мечтая о золоте стоимостью свыше четверти миллиона, которое принесет ему удовольствие во многих столицах мира.

На следующее утро во время завтрака Эстебан упомянул, что заметил большое стадо антилоп неподалеку от их лагеря и предложил взять несколько человек для охоты с тем, чтобы вернуться в лагерь вечером. Никто не высказал возражений, может быть, потому, что в душе каждый надеялся, что, чем дальше он уйдет от лагеря, тем больше у него будет шансов погибнуть в результате несчастного случая. О таком исходе никто не жалел бы, поскольку в глубине души они не любили и не доверяли ему.

– Я возьму Овазу, – сказал Эстебан. – Он самый опытный охотник среди них, и еще пять-шесть чернокожих.

Когда он подошел к Овазе, тот не согласился идти на охоту.

– У нас достаточно мяса, – сказал чернокожий. – Нужно спешить и как можно скорее уходить с территории вазири и Тарзана. На два дня нам хватит дичи, а дальше до самого побережья с охотой не будет проблем.

– Послушай, – шепнул Эстебан. – Это больше, чем простая охота. Я не могу рассказать тебе все здесь, в лагере, но когда мы останемся одни, я все объясню. Со мной тебе пойти будет выгоднее, чем гоняться за слоновой костью.

Оваза нахмурился и почесал курчавую голову.

– А вообще-то, бвана, день для охоты хороший, – сказал он. – Пожалуй, я пойду с тобой и прихвачу пятерых ребят.

После того, как Оваза наметил маршрут и определил на карте местонахождение основного лагеря, чтобы он с испанцем мог их снова найти, группа охотников вышла на тропу, по которой шел Усула от зарытых сокровищ.

На следующий день они с Эстебаном отошли от временного бивуака и вскоре обнаружили свежие следы вазири.

– Много людей прошло здесь вчера вечером, – сказал Оваза Эстебану, насмешливо его оглядывая.

– Я никого из них не видел, – невозмутимо откликнулся тот. – Должно быть, они шли этим путем уже после того, как прошел я.

– Они почти вплотную подошли к нашему лагерю, а затем повернули обратно, – сказал Оваза. – Послушай, бвана, у меня в руках винтовка, а ты ступай вперед.

Бели эти следы были сделаны твоими людьми и ты ведешь меня в засаду, ты умрешь первым!

– Успокойся, Оваза, – сказал Эстебан. – Не суетись. Сейчас мы далеко от лагеря, поэтому я могу говорить с тобой откровенно. Эти следы оставили вазири Тарзана, которые спрятали золото для меня на расстоянии дневного перехода отсюда. Я отослал их домой и хочу, чтобы ты пошел со мной и перепрятал золото в другое место. После того, как остальные получат свою слоновую кость и уедут в Англию, мы с тобой вернемся и заберем золото, а ты будешь по-царски вознагражден.

– Кто же тогда ты? – спросил Оваза. – В тот день, когда мы покинули лагерь за городом Опара, один из моих людей сказал мне, что ты был отравлен своими собственными людьми и брошен в лагере. Он утверждал, что видел это своими собственными глазами – твое тело валялось в кустах, но, однако, в этот же день ты был с нами на марше. Я решил, что мой человек солгал мне, но я видел на его лице страх, когда он заметил тебя, поэтому я думаю, а не было ли двух Тарзанов из племени обезьян?

– Я не Тарзан из племени обезьян, – признался Эстебан. – Настоящий Тарзан в тот день был отравлен в нашем лагере. Но этой дозы хватило только для того, чтобы усыпить его. Надеюсь, что во время сна его растерзали дикие зверки. Жив он или нет – нам сейчас неизвестно. Поэтому ты можешь не бояться вазири или Тарзана, ибо я не хочу встречаться с ними гораздо больше, чем ты.

Негр кивнул головой.

– Возможно, ты говоришь правду, – согласился он, но шел все же позади, держа винтовку наизготовку.

Они пошли потише, боясь догнать вазири, но вскоре, дойдя до места, где те делали привал, обнаружили, что воины ушли по боковой тропе, и теперь им нечего было опасаться.

Когда они подошли к месту захоронения золота, Эстебан сказал Овазе, чтобы тот оставил своих людей здесь, чтобы они только вдвоем осуществили бы перепрятывание сокровищ.

– Чем меньше людей будет знать об этом, – сказал он негру, – тем в большей безопасности мы будем.

– Устами бваны говорит сама мудрость, – согласился хитрый чернокожий.

Эстебан нашел место около водопада без труда и, расспросив Овазу, выяснил, что тот прекрасно знает дорогу к этому месту прямо от побережья.

Вместе они перетащили слитки и зарыли их неподалеку в густых зарослях на берегу реки. Они прекрасно понимали, что такая переброска будет лучшей гарантией от обнаружения, как если бы они перевезли бы их за сотню миль, потому что вазири и в голову бы не пришло думать, что кто-нибудь стал бы беспокоиться о переноске слитков на расстояние каких-нибудь ста ярдов.

Когда все было закончено, Оваза взглянул на солнце.

– Сегодня вечером мы не успеем добраться до лагеря, – сказал он. – Нам придется идти очень быстро, если мы захотим догнать их завтра.

– А я и не собираюсь этого делать, – ответил Эстебан. – Но я не мог им этого сказать. Если мы никогда больше не встретимся, я не буду особо переживать.

Оваза ухмыльнулся. В его хитром мозгу складывался некий план.

– Зачем, – подумал он, – рисковать жизнью в битве с арабскими разбойниками ради нескольких бивней, когда золото ожидает лишь перевозки к побережью, чтобы стать нашим?

Повернувшись, Тарзан увидел человека, стоящего напротив. Нож человека-обезьяны бесшумно выскользнул из ножен. Несколько секунд они с недоверием рассматривали друг друга. Тот, кого увидел Тарзан, не был ни болгани, ни гомангани, – это был белый, лишенный варварских украшений из золотых блесток и алмазов, старик с морщинистым лицом и длинной седой бородой.

– Боже! – воскликнуло странное привидение. Тарзан насмешливо оглядел незнакомца. Слово, произнесенное по-английски, давало простор для предположений сбитому с толку человеку-обезьяне.

– Кто вы? – спросил старик на сей раз на языке гомангани.

– Минуту назад вы употребили английское слово, – сказал Тарзан по-английски. – Вы владеете этим языком?

– Ах, боже милостивый! – воскликнул старик. – Неужели я дожил до той счастливой минуты, когда снова могу слышать английскую речь! – Он тоже перешел на английский, хотя говорил запинаясь, как человек, отвыкший пользоваться этим языком.

– Кто вы? – поинтересовался Тарзан. – И что вы здесь делаете?

– Этот же вопрос я задал вам, – улыбнулся старик. – Не бойтесь ответить мне. Вы, очевидно, англичанин, и вам нечего меня опасаться.

• Предыдущая
• 25/44
• Следующая