Шоу гремящих костей - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 43

• Предыдущая
• 43/61
• Следующая

– У вас был веский мотив писать письма с угрозами Алевтине, чтобы она покинула ваш театр и ушла с ваших глаз и из вашего сердца, – сказал Карл.

– Я знал, что вы так подумаете, – вздохнул Виктор Владиславович, – но, как ни странно, я их не писал. Можете считать меня чудовищем, но я люблю Алевтину. Такое чувство бывает один раз в жизни! Кроме того, брали образцы почерков, в том числе и у меня, но это ничего не дало.

– Почему Алевтина носит фамилию Михайлова, такую же, как и у вашего друга Владимира Михайлова?

– У нее псевдоним… Я боялся, что моя жена Клавдия узнает о чувствах, раздирающих мое старое сердце, и мы вместе с Алевтиной придумали легенду о том, что я помогаю сироте в память о своем хорошем друге. Эту историю она и рассказала наивной Люсе Цветковой. На самом деле фамилия у нее Кабанова, согласитесь, не лучшая для такой утонченной актрисы.

– Да она ей подходит! Ваша Алевтина – форменная свинья!

– Не говорите так, молодой человек! В жизни не поверю, что вы не заинтересовались Алей как женщиной, живя с ней в одном номере!

– Не заинтересовался.

– Это из-за того, что вы все время смотрите на Яну, только я не понимаю, что вы нашли в этой не от мира сего дочке Люси Цветковой? Я знал Яну с детства и знаю, что она совершила много несуразных поступков.

– Яна – честный, открытый человек! Что бы она ни делала, она делает это от чистого сердца.

– Но если бы Яны не существовало, вы бы уже были с Алевтиной. Перед ней не устоять, – не унимался режиссер, приписывая актрисе магическую силу, чтобы прежде всего оправдать свою слабость.

– Я не буду с вами спорить, может, я бы и спал с вашей Алевтиной, но уж влюбляться в нее не стал бы, это точно, – отмахнулся Карл.

– Кстати, интересный факт, но Арнольд Иванович, тот мужчина, на которого променяла меня Аля, был единственным, кто первый бросил ее. Я отлично помню, как она ворвалась ко мне в кабинет, рвала и метала от переполнявшей ее злости. Она по-всякому обзывала его и кричала на весь театр, что как он посмел так поступить с ней?!

Карл вспомнил, как Арнольд тактично ушел от ответа на вопрос, почему Алевтина бросила его. Оказывается, все было не так, и он, как истинный джентльмен, не хотел распространяться на эту тему.

– Не могла ваша жена узнать о вашем романе с Алевтиной и начать писать записки с угрозами своей сопернице? – спросил Карл. – Кстати, у нее не брали образец почерка?

– О, нет! Только не впутывайте мою жену в эту историю! Она ничего не знала и не знает.

«Да, конечно, – подумал князь, – жена, прожившая со своим мужем около тридцати лет, не замечает, как ее немолодой муж начинает летать на крыльях любви».

Тут у Карла зазвонил сотовый телефон.

– Извините, – проговорил он и включил связь: – Алло?

– Карл? Я хочу вам рассказать… – раздался мужской голос сквозь помехи, треск плохой связи, затем голос спохватился и представился: – Прораб Родион.

– Про каких баб? Чьей родины? – оторопел Карл, не понимая, с кем он разговаривает.

– Каких баб?! – бесновался голос. – Я говорю, что я прораб Родион, звоню из квартиры вашей подруги Дианы. Хотя на баб я и хочу вам пожаловаться, вернее, на одну! Для этого я и звоню.

– Что случилось? – Наконец-то князь понял, с кем он разговаривает.

– Спасите нас от вашей Яны Цветковой! Что она тут творит! Она вошла в раж и не внимает никакому здравому смыслу! Мы перекрашиваем стены в комнате уже в третий раз, потому что Яне Цветковой кажется, что краски недостаточно яркие и жизнеутверждающие! Она пригласила какого-то художника, который разрисовывает пошлыми картинками потолок прямо по зеркальной поверхности. А сейчас Яне Карловне показалось, что старый паркетный пол плохо сочетается с ее новым современным дизайном. Если бы вы видели, как она самолично начала отчекрыживать паркетные доски! Поднялось облако пыли, и стоит страшный грохот. Прибежали жильцы, все кричат и ругаются, и их можно понять. По шуму, который производит ваша подруга, можно подумать, что рушится весь дом. А больше всех возмущается соседка Дианы Дарья Михайловна. Вы, мол, мне обещали, что будете делать косметический ремонт, а сами крушите стены, ломаете пол! В ее квартиру тоже проникла пыль, она старый больной человек и долго так не выдержит! Карл, не знаю, как вас там по батюшке, сделайте что-нибудь! Должен же хоть кто-то иметь какое-то влияние на эту женщину!

Карл явственно представил всю эту картину под названием «конец света» и помрачнел. Он знал характер Яны и то упорство, с которым она берется за выполнение очередной задачи, и понимал, что спорить с ней бесполезно. Пока он размышлял, чем он может помочь прорабу Родиону в сложившейся ситуации, в кабинет режиссера влетела вездесущая Зинаида Львовна.

– Виктор Владиславович! Поймали! Наконец-то поймали!

– Кого? – спросил режиссер театра.

– Как кого?! Маньяка, конечно же! Убийцу! Преступника! Шастал за кулисами, искал новую жертву! Если бы вы видели его! Страшен, черт! Пойдемте, его держат в одной из гримерных.

Виктор Владиславович, Карл и Зинаида Львовна понеслись в сторону гримерных, где Тихон Хрусталев прохаживался в коридоре перед уборными артистов, словно индюк.

– Я его сразу заметил. Я тотчас же сообщил дежурному милиционеру о подозрительном типе. Его закрыли в моей гримерной, я пожертвовал ею ради спокойствия театра, – пояснил он всем собравшимся, повышая свой авторитет в глазах коллег.

Режиссер прошел мимо коллег и вошел в гримерную Тихона Хрусталева. Там в старинном кресле – реквизите! – сидел мужчина лет сорока с темными кудрявыми волосами, черными глазами и со смуглым цветом лица. Левую щеку его пересекал уродующий шрам. На этом мужчине были старый рваный ватник, дырявые валенки и дорогие, но неопрятные брюки. Следователь Клементьев сидел напротив странного мужчины с горящими глазами идущей по следу гончей и допрашивал его. Он уже видел на своих погонах новую звездочку и добавку к зарплате за поимку опасного преступника. Лейтенант Клементьев кивнул режиссеру театра и продолжил допрос пойманного преступника:

– Что вы делали в театре?

– Искал знакомого человека, – хриплым голосом ответил подозреваемый и пойманный преступник.

– Чтобы убить?

– Смотря в какой ситуации я бы обнаружил искомого человека.

– Я не совсем понимаю вас… Ваше имя? – спохватился молодой следователь.

– Ричард. Ричард Тимурович Алисов.

– И какого же конкретного человека вы разыскивали, чтобы совершить преступление?

– Свою жену Яну Карловну Цветкову.

Карл окаменел, разглядывая этого странного мужчину. Виктор Владиславович тихонечко засмеялся, шепча Карлу на ухо:

– Кого-то мне этот тип напоминает… Уж не тебя ли в день нашей первой встречи? Ты, по-моему, тоже разыскивал нашу небезызвестную Цветкову. Она всех вводит в столь плачевное состояние?

– Только очень близких людей… – ответил Карл и громко сказал: – Я думаю, что здесь произошло недоразумение. Этот человек действительно муж Яны Цветковой. Я говорил с ним по телефону.

Ричард поднял на него глаза и стиснул зубы.

– Штольберг… – прошипел он.

Следователь поправил ворот рубашки весьма нервным жестом, он не хотел расставаться с мечтой о повышении в должности.

– Знаете что!..

– Что?

– Я думаю, что ваша Цветкова и является маньяком-убийцей! Как только она приехала к нам в город, так у нас и начались неприятности. Ни одно странное событие в театре не обошлось без ее присутствия или присутствия ее странных знакомых. Один пришел… словно бомж, теперь второй… Говорили, что муж Цветковой – крупный бизнесмен в Москве, – сокрушался Клементьев, скорее всего от собственного бессилия.

– Я таким и являюсь, просто я очень спешил и забыл взять свой паспорт, – подтвердил род своей деятельности Ричард.

– Ну да! Конечно! Одевались с приятелем жены в одном бутике! – взорвался следователь и, столкнувшись взглядом с Карлом, замолчал.

Карл набрал телефон Яны, никто не отвечал.

• Предыдущая
• 43/61
• Следующая