Капли гадского короля - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 11

• Предыдущая
• 11/60
• Следующая

Катя на секунду замерла, она хорошо знала эту неблагополучную семью и даже один раз получила нагоняй от участкового милиционера за оказание помощи на дому от ножевого ранения и за сокрытие улик.

– Татьяна Игоревна, опять? – прислонилась она к косяку двери.

– Да нет, Екатерина Григорьевна, я просто порезалась на кухне ножом, совершенно случайно.

– Зачем вызвали?

– Там муж мой… Толик, он это… уже не опасен, он спит… его иногда рвет, и мне кажется, что ему плохо, – сбивчиво сказала Татьяна Игоревна.

– Татьяна! Дорогая моя, сколько раз я вам говорила, что вы обращаетесь не по адресу. Я не вывожу из запоя, это не моя миссия, понимаете? Я хожу по участку к людям, которые ждут меня в трезвом уме и твердой памяти, к тем, кому нужна моя помощь, – сказала Катя.

– А Толику нужна ваша помощь, хоть он и не в сознании, – сжала полотенце Татьяна Игоревна.

– Психиатр-нарколог нужен вашему Толику! – ответила Катя, которую уже тоже утомила тупиковость этой ситуации.

– У меня трое детей, вы же знаете, Екатерина Григорьевна, что у меня нет денег на вывод из запоя. Все эти услуги давно стали коммерческими и стоят как минимум две тысячи рублей за вызов. Где мне взять такие деньги?

– Положите мужа в государственную наркологическую больницу.

– Лежал и что толку? Если узнают у него на работе, выгонят сразу. Мы тогда и его небольшой зарплаты не увидим. Кому от этого будет лучше? Мне? Моим детям? Толик же очень хороший, когда трезвый, по дому все делает, с детьми играет, передо мной искренне извиняется.

– Ага, только это редко бывает! Я как ни приду, вы всегда со следами побоев, с чего это? – усмехнулась Катя. – Я бы на вашем месте давно сдала его в тюрьму. Может, там бы и вылечился сразу!

– А вы заведите себе мужа и сдавайте его, а со своим мне самой решать, что делать, – рассердилась Татьяна Игоревна и тут же зажала рот рукой, – ой, что это я?! Екатерина Григорьевна, не обижайтесь, миленькая, не оставляйте меня в беде, помогите!

Слезы рекой полились из глаз женщины.

– Что я могу?

– Вы же выводили его несколько раз из этого состояния! Вы же гениальный врач и все умеете!

– Я не взяла для этого лекарств, – ответила Катя, чувствуя, что ее сейчас саму хватит удар.

– А я все купила, все по списку, что вы делали в прошлый раз, – засуетилась Татьяна Игоревна.

– Вот ведь подготовились, – усмехнулась Катя и прошла в комнату, где в старых тренировочных и застиранной, желтоватой майке лежал Толик, цветом лица напоминая труп. Катя даже заложенным носом почувствовала тяжелый дух в этой комнате и посмотрела на одутловатое лицо Толика с недельной щетиной на щеках и подбородке.

«Он уже не человек, почему я должна ему помогать?» – мелькнула в голове мысль, которую Катя сразу же прогнала. Целых сорок пять минут она провела в квартире Сококиных, пока Толик не начал розоветь и дергать веками.

– Оклемается, – сказала она Татьяне Игоревне, – но капельница пусть прокапает до конца.

– Премного вам благодарна! Что бы я делала, если бы наш район обслуживали не вы. Вот возьмите, пожалуйста, триста рублей, все, что есть, не обессудьте.

– Прекратите, Татьяна Игоревна! Я не возьму от вас никаких денег! Успокойтесь и прекратите мне их совать, иначе я больше к вам не приду! Все, я сказала!

– Нет, я не выпущу вас без оплаты! – закричала Татьяна Игоревна, распластавшись на входной двери в форме морской звезды. – Иначе я в следующий раз не смогу вас вызвать, мне не позволит совесть и… Толик!.. Толик умрет… – вдруг сказала Татьяна Игоревна и метнулась в кухню, – не берете деньгами, возьмите продуктами! Честное слово, от чистого сердца. Мне это досталось даром, я же работаю на мясокомбинате.

Екатерине ничего не оставалось делать, как взять пакет с какими-то продуктами. Мокрая, уставшая и валившаяся с ног от слабости, Катя брела по улице. Увидев перед собой зеленый крест аптеки, вошла внутрь и купила, потратив все свои деньги, лекарства для Ивана Федоровича вместо разбитых ею. Лекарства, как назло, оказались дорогостоящими, но Катя не могла поступить по-другому. Катя добралась до дома Ивана Федоровича, поднялась на второй этаж и остановилась у его двери, прислонившись к ней лбом. Сил, чтобы достать ключ, который старик вручил ей, и открыть дверь, у Кати не было, и поэтому она нажала кнопку звонка.

– Что такое? Катя, вы, что ли? Ну я же специально дал ключ! – прохрипел недовольный голос Ивана Федоровича. – Зачем старика тревожите?

Дверь открылась, Катя стояла с совершенно белым лицом и огромными невидящими глазами смотрела в проем квартиры.

– Что? Что с вами? – оторопел старик.

– Вот… Иван Федорович, я и пришла… – сказала она, едва разлепив губы, покрытые словно восковой пленкой, и повалилась на него ничком.

Сначала было очень плохо, плохо всему организму в целом. Ее тошнило, мутило, ломало, сжимало… а потом внезапно стало легче. Просто резко взяло и отпустило, словно по мановению волшебной палочки, как будто кто-то сверху дал команду отпустить эти адские вожжи, скрутившие ее бедное тело. Катя открыла глаза, и сразу же яркий свет на мгновение ослепил ее.

Лежать ей было удобно, а вот дышать – очень тяжело.

Сначала она увидела очертания предметов, а затем сами предметы: красивую картину на стене, окно с атласными занавесками, старинный комод, большой шкаф из темного дерева с зеркалом, мерно идущие на стене ходики и встревоженное лицо какого-то старика напротив.

– Пришла в себя… – гулким голосом сказал он.

– Хорошо, кризис миновал, – ответил ему женский голос, – будете делать все, как я велела, дней через семь встанет на ноги. Я буду приходить каждый день, но если станет хуже, все же вызовите «03», – сказала женщина и склонилась над Катей. Катя наконец-таки увидела и ее: женщину лет пятидесяти, в белом халате, со строгим лицом без косметики и с гладко зачесанными назад волосами русого цвета.

– Ну что же вы, милочка… так не бережете себя? Разве так можно? Коллега, а о себе кто будет думать? Ладно, я ухожу и оставляю вас в надежных руках, поправляйтесь.

Лицо женщины исчезло из поля зрения Кати, а вскоре она услышала и удаляющиеся шаги на каблуках. Над ней снова нависло лицо старика.

– Где я? – спросила Катя.

– Ты не узнаешь меня? – удивился старик.

– Вас я узнала, Иван Федорович, я не пойму, где я и что я тут делаю?

– Ну уж, милочка, это лучше у вас спросить. Заявились ко мне буквально в невменяемом состоянии, сама смерть, наверное, лучше бы выглядела, повалились на меня…

– Я?

– А кто ж еще? Прямо-таки свалили старика с ног, чуть шейку бедра из-за вас не сломал, что чревато в моем возрасте… и упали без чувств и без сознания. Вы меня, между прочим, очень напугали, Катерина! Кто мне теперь компенсирует потраченные нервы! – разошелся старик. – Я, между прочим, коммерческую медицину нанимал за мной ухаживать, а не пугать до смерти!

– Простите меня, – сказала Катя.

– «Простите!» – передразнил ее Иван Федорович. – «Простите» на хлеб не положишь! Я еще жалобу на тебя напишу, вот только поправишься, кстати, как ты себя чувствуешь?

– Да вроде ничего… словно заново родилась. А кто это приходил? – поинтересовалась Катя.

– Ясно кто, врачиха, тоже из коммерции, Галина Дмитриевна, неплохая женщина. Сказала, что у тебя был этот… солнечный удар… нет! Не солнечный, а тепловой удар. Такая, мол, высокая температура была, что градусника не хватало. Она тебя внимательно осмотрела, послушала, смерила давление, сделала сразу два жаропонижающих укола и что-то еще для сердца. Что же ты так себя доводишь-то? Еще в легких какие-то хрипы, вернее, в бронхах, но чтобы не перешло на легкие, надо соблюдать постельный режим и колоть два раза в день какие-то уколы. Вот Галина Дмитриевна тут все расписала, – Иван Федорович протянул Кате листок с врачебным назначением.

Катя пробежала листок глазами.

• Предыдущая
• 11/60
• Следующая