Процион - Ливадный Андрей Львович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/88
• Следующая

Молниеносный удар в область грудной клетки полностью парализовал офицера, – нет, его ноги не подкосились, он остался стоять, но уже не мог шевельнуться, потянуться к оружию, хуже того: иглообразный шунт, пробивший грудной кожух и изоляционное покрытие вошел в механический контакт с ядром системы, перехватив управление сервомоторами и передатчиком.

Офицер медленно вытянул обе руки, одновременно повернув голову.

Передатчик, скомпонованный в височной области покрытого пеноплотью металлопластикового черепа, уже посылал инструкции примитивным исполнительным механизмам, которые тут же начали поднимать многотонные блоки, а правая рука вернула водителю документы.

Дрейк забрал удостоверение, затем принял от андроида табельное оружие, и только тогда выдернул шунт, напоследок передав в систему последнего недвусмысленное целеуказание:

Преступники во второй машине. Останови их.

"Ягуар" с пробуксовкой рванулся вперед, в образовавшийся зазор между плитами, едва не ободрав краску о бетонные заграждения.

Офицер пошатнулся.

Вместо того чтобы опустить заграждение, он сделал несколько шагов, остановившись на разделительной полосе, и требовательно поднял руку, пытаясь этим жестом остановить не снизивший скорости флайкар.

Удар смял его, отшвырнул в сторону, туловище переломилось, рука пытавшаяся ухватиться за какую-либо опору, лишь чиркнула пальцами о бетонное покрытие дороги, содрав пеноплоть; из-под оголившихся сервоприводов брызнули искры, человекоподобную машину по инерции проволокло еще с десяток метров и оставило лежать в нелепой позе, у основания закругляющихся кверху, облицованных слоем пенорезины отбойников…

…

События развивались стремительно.

Две машины углублялись в запретную зону, по обе стороны автострады монотонно шумел лес, накрапывал мелкий дождь, отчего за "Ягуаром" вихрился туманный след водяной пыли…

Дрейк понимал – ему не уйти.

Город уже исчез вдали, его заслонили туманные испарения, исходившие от теплой влажной земли.

Флайкар приближался стремительно и неумолимо, словно злой рок следовал по пятам, изгоняя всякую надежду на спасение.

А собственно для чего он пытался бежать? Чтобы снова стать изгоем, блуждать в наступивших сумерках собственного сознания, понимая, что был лишь одним из актеров драмы, а не ее режиссером, как то думалось поначалу.

Некоторые откровения, к сожалению, приходят слишком поздно.

Зрителей не устраивал счастливый финал, жестокий спектакль для избранных под названием "жизнь" должен продолжаться… а он.

Энтони горько усмехнулся.

Он даже толком не научился владеть своей мимикой.

Желая лучшей жизни для людей, пытаясь загладить невольные ошибки прошлого, Дрейк не смог вовремя понять главного, и вот наступил закономерный итог – его убирали со сцены, не дав ни единого шанса на вмешательство в работу отлаженной системы…

Был ли смысл сопротивляться неизбежности?

Энтони боролся, сколько себя помнил. Почему сейчас он должен опустить руки? Потому что вновь остался один, познал смысловое значение понятия "предательство"?

…Впереди показалась знакомая дорожная развязка.

Он был вынужден снизить скорость, чтобы вписаться в крутой поворот, ведущий к съезду на проселочную дорогу, уходящую в глухой лес.

Только бы проскочить. Там они его не возьмут.

Странное чувство – надежда. Оно то угасает, то вспыхивает вновь, с неистовой силой подчиняя все остальные чувства.

На повороте машину все же занесло, "Ягуар" ударился бортом об отбойник, на секунду застыл, потеряв скорость, и в этот миг, флайкар преследователей вылетел на дорожную развязку, виртуозно развернулся, гася скорость, и из глубины салона через открывшиеся двери по машине Дрейка хлестнули тугие автоматные очереди.

Энтони опоздал на какие-то мгновенья. От удара отключились системы бортовой навигации, на панели приборов крошечный экран показывал критические повреждения подвески, но он мог… мог, но не успел увести покалеченную машину за плавный изгиб спуска.

Пули с глухим звоном прошибали металл, блеклый свет полудня, ворвавшийся сквозь десятки пробоин, тут же высветил струйки дыма, просочившегося из простреленной приборной панели, – тонкие лучики света наполнили салон, обозначая углы вхождения пуль, – зловещая красота разрушения, отпечатавшаяся в последнем проблеске сознания.

Энтони даже не пытался встать.

Он видел, как текут сизые завитки дыма, замысловато переплетаясь в тонких лучиках света, и понимал, что переживает последние мгновенья своего долгого, трудного существования.

За все на свете приходиться платить. И за совершенные ошибки, причинившие зло и, как ни странно, – за попытку делать добро.

Собственно, теперь он понимал, его уничтожили именно за добрые намерения.

Мысли начали путаться, мир терял краски.

Протяжно скрипнула деформированная дверь "Ягуара".

Чьи-то руки грубо вырвали его из кресла.

– Нейромодули. – Кратко напомнил пришедший издалека голос.

В грудь уперся ствол автомата.

– Не уничтожить. Извлечь.

Ствол переместился. Несколько точно произведенных выстрелов пробили плоть, сорвав замки грудного кожуха.

– Не снимается. Мешает имплантированная кожа.

– Ну, так режь! В первый раз что ли?

…

Ни один из участников разыгравшейся драмы не видел, как на мизансцене событий появился невольный свидетель.

Впрочем, человек, облаченный в полную боевую экипировку, предохраняющую от воздействия опасных биологических форм не хуже специального костюма, вовсе не считал, что принимает участие в спектакле , а уж тем более не смог бы остаться зрителем .

В запретной зоне вообще редко встретишь человека, и никто никогда не забредал сюда случайно.

Зрение и сканирующие системы боевого шлема фиксировали как четверо "блюстителей порядка" – в мыслях проскользнула злая ирония – догнали и изрешетили спортивный "Ягуар", а теперь явно глумились над мертвым телом.

Тепловые контуры, вычерченные датчиками термальной оптики, явно соответствовали людям.

Впрочем, таких подонков людьми можно назвать лишь с большой натяжкой на биологическое строение.

• Предыдущая
• 2/88
• Следующая