Второй раз не воскреснешь - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 18

• Предыдущая
• 18/57
• Следующая

Игорь набрал тройку зарубежных детективов и взял томик Чехова (отчего-то захотелось перечитать его поздние рассказы). Отыскал также справочник «Кто есть кто в новой России».

В своей комнате он пролистал справочник и понял, что феноменальная память в очередной раз его не подвела: на букву «Ц» отыскался Игорь Валерьевич Цыкунов, 1948 года рождения, журналист и издатель, главный редактор «Ежедневной независимой газеты», выходящей в Москве тиражом семьдесят тысяч экземпляров.

Таня вышла из ресторана. «Шестисотого» «Мерседеса» перед входом уже как не бывало. Значит, она правильно решила, что это экипаж ее собеседника. Теперь, даже если не получились фотки, она, зная номер авто, в два счета установит, кто такой он, Лысман-златозубый.

«Вот сволочь, – подумала о своем собеседнике Таня. – Напился водки с пивом, теперь станет на своем «мерине» рассекать, въезжать в «жигуленки». И ничего ведь ему не будет! Ну ладно, он у меня еще попляшет, – злорадно подумала она. – Найдется и на него управа! – Таня не могла простить человеку с залысинами, что тот угрожал ей в мотеле – и так пренебрежительно отзывался о ее груди. – Хам и мелкий жулик! Ты еще пожалеешь, что связался с Садовниковой!»

Таня уселась в «пежик» – маленькую любименькую красненькую машинку «Пежо-106». Она была полна сил и энергии. Москва, дом, осень, нежаркое солнце, мамми, сытный обед, любимая машина – что еще нужно для радости. А с неприятностями она справится. Конечно же, справится. И начнет действовать прямо сейчас.

Сидя в кабине «Пежо», Таня набрала на мобильном телефончике номер. Это был телефон, принадлежащий Олегу Олеговичу – судя по номеру, тоже сотовый. Вчера перед расставанием он вручил ей визитную карточку, где значилась замечательная отыменная фамилия: Олег Олегович ОЛЕГОВ. («Не мог придумать псевдоним поостроумнее! – подумала тогда Таня. – Ну никакого воображения!»)

– Слушаю! – незамедлительно откликнулся О. О.

– Я получила ваш пакет, – сказала Татьяна и выдержала паузу.

Олег Олегович молчал.

«Отдаешь мне инициативу? Ну держись!» – подумала Таня.

– У вас, конечно, хорошая агентура, – елейным голоском проговорила Таня, – но совсем непрофессиональная. В КГБ лучше.

Олег Олегович молчал.

– Где мне прикажете этих людей искать? – продолжала Таня. Она разозлилась. – Гулять по Тверской? Вы что, не могли указать их адреса? Любимые места? Номера машин, наконец?

Пауза.

Таня не выдержала, дунула в трубку и крикнула:

– Алло?!

– Вам позвонят, – выдохнул в трубку Олег Олегович и оборвал соединение.

– Вот невежа! – выругалась Таня.

Она бросила телефон в бардачок, завела мотор и поставила любимую дорожную кассету. У нее в «пежике» было таких штук пять – сама записывала с лазерных дисков, пуская вперемежку «Металлику «и Штрауса, «Роксетт» и Эннио Морриконе. Получилась полная стилевая каша – изящная классика сразу после тяжелого рока, но Татьяна обожала все неправильное. Под разноплановую музыку ей особенно хорошо думалось.

Она выехала на тихую улицу Куусинена и не спеша порулила в сторону Ленинградского проспекта. Интересно, когда Олег Олегович позвонит? И чем ей заняться сейчас? Отправиться по магазинам? Не хочется. Таня еще в старые времена установила себе правило: затовариваться только с прибытка. С зарплаты или премии. Получать, так сказать, материальное подтверждение своих успехов. Потом, когда она стала обладательницей значительного состояния, это правило как-то подзабылось. Но сейчас – с таким-то долгом! – хочешь не хочешь, приходится о нем вспоминать.

Может, позвонить кому-нибудь из подружек? Таня взглянула на часы: четыре. Все на работе. Да если кто и свободен – о чем говорить с девчонками? Она любила встречаться с ними, когда было что рассказать, чем похвалиться. А что сейчас? Доложить, что она уехала из американского поместья и вступила в бой с мафией? Как-то не хочется…

…Тем временем по неспешному дневному движению Татьяна добралась до Тверской улицы. Куда же ей ехать? Таня грустно прошептала своему «пежику» – которого она упорно считала за живое существо:

– Куда же нам податься?

Тверская сияла витринами и роскошными автомобилями. А лица у пешеходов были неулыбчивыми и грустными. Эдакий капитализм наполовину. Показное богатство, а на поверку – бедность.

Татьяна болезненно ощущала – она здесь чужая. Она не с теми, кто принимает бизнес-ленч в роскошных кафе. Но и не с теми, кто хлопотливо спешит по улице, по уши погруженный в бытовые проблемы. Таню, в отличие от них, слава богу, не волнует, что к ужину не куплен хлеб, и стиральная машина опять сломалась… Ей хотелось легкости, свободы, улыбок… Где же ей почувствовать себя своей?

Татьяна пожала плечами, свернула в Леонтьевский переулок и задами Тверской выехала на Большую Никитскую, которую она по старой памяти именовала улицей Герцена. «Гады, левый поворот закрыли», – пронеслось в голове. Вот что значит долго отсутствовать в городе – все здесь меняется. И не всегда в лучшую сторону. Впрочем, гаишников не было видно, и Татьяна изящно повернула налево, совсем слегка подрезав какой-то бронированный «Кадиллак». Решено, она поедет на свой факультет. Пройдется по любимым гулким коридорам, построит глазки студентикам, а потом прогуляется до незабвенного кафе «Оладьи».

«Когда человеку плохо, он возвращается домой», – меланхолично думала Татьяна, втискивая своего «пежика» в щель между двумя машинами со стороны студенческого театра МГУ. Ей удалось припарковаться с первого раза – в сантиметре от бордюра. Студенты-артисты, которые толпились на крыльце, проводили ее восхищенными взглядами.

…В скверике у родного психфака царила обычная веселая суета. Несколько пар целовались, отбросив на траву сумки с учебниками, веселая компания пила пиво, забавно пряча бутылки от проходящих мимо преподавателей. Не успела Татьяна вытащить пачку пижонского «Парламента», как к ней тут же подскочили шустрые стрелки:

– Сигареткой угостите? А можно… три? Нет, четыре?

Она пожала плечами:

– Курите на здоровье.

Какие они молодые, эти студенты! Не то чтобы выглядели лучше ее – вон, у девчонок и прыщи, и волосы посеченные, и джинсики дешевые – но глаза-то, глаза! Глаза у всех молодые, любопытные, так и прет жажда жизни! Можно позавидовать… «Ты себя в старые тетки не записывай! – проворчала Татьяна. – Подумаешь, двадцать шесть лет!» Она постаралась сбросить напряжение, распрямила спину, беззаботно улыбнулась… И легкими шагами взлетела в факультетский холл. Ого, как тут все изменилось! Прямо цивилизация! Стоит огромный сундук кофейного автомата и палаточка с поп-корном. На месте книжного развала тетенька торгует косметикой. Рядом с библиотекой выстроились киоски со стандартным набором чипсов-бутербродов. А доска объявлений вся пестрит яркими постерами: супердискотека… концерт студентов консерватории… кафе «Розовая страсть» (приглашаем только девушек)…

Да, это не то что в ее времена – тогда на доску вешали сплошь тетрадные листочки, написанные от руки: «Найдены конспекты по общей психологии, второй курс. Верну за вознаграждение». «Ленка, жду тебя в «Оладьях». «Группа 401! Занятий по психболезням не будет!»

Таня окинула доску объявлений критическим взглядом. Спору нет, постеры глядятся красиво. А тетрадные листочки, которые висели здесь раньше, – смотрелись уютней.

Ее внимание привлек единственный написанный от руки листок. Она пригляделась. Сердце екнуло. Вот так история!

Олег Олегович позвонил ей в семь часов вечера. Татьяна как раз стояла в беспробудной пробке на Рязанском проспекте, обдумывая: может, рискнуть и махнуть по тротуару? На вежливое «Добрый вечер» она небрежно буркнула в трубку: «Здрась-сьте». Чего ей с ним нежничать? Мало того что бандит, еще и звонит так некстати. Она чертыхнулась и остановилась прямо на троллейбусной остановке. Жизнь за границей приучила ее беречь себя: не говорить по сотовому во время движения. Машины, которые ехали за ней, возмущенно загудели.

• Предыдущая
• 18/57
• Следующая