Парфюмер звонит первым - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 59

• Предыдущая
• 59/68
• Следующая

Ходасевич по-прежнему был без сознания. Он без всякой помощи валялся в холле чужого загородного дома, на полу. В качестве последней милости к умирающему бандиты сняли с него браслеты, стягивающие руки за спиной, и грузному полковнику ничто уже не мешало лежать навзничь. Глаза его были закрыты, лицо посерело, но он еще дышал – неглубоко, коротко, но равномерно.

Машины в аэропорт за отрядом Ибрагимова прислало костровское управление ФСБ. Кроме шоферов, их сопровождал молоденький старлей, дежуривший в ночь по управлению. Старлея Ибрагимов попросил сесть в головную «бээмвуху» и, расчищая дорогу, гнать что есть сил на хутор Брюховицкий. Сам он поместился вместе со спецназовцами и их командиром в микроавтобусе. Он намеренно уселся в голове салона, лицом к офицерам, и, когда машина вырулила из аэропорта на трассу, обратился к спецназовцам.

– Товарищи офицеры, – сказал он, – я не имею права вам приказывать, но у меня есть право вас просить.

Голос его звучал негромко, но твердо и взволнованно, и в автобусе мгновенно стихли шутки, подначки, смешки. Спецназовцы обратились в слух.

– То, что я прошу вас сделать, – продолжил Ибрагимов, – не предусмотрено уставом, инструкциями, боевым расписанием. У вас не будет времени на развертывание, прикрытие, подготовку. Сразу с марша придется идти в бой. Ситуация очень сложная. Бандиты захватили заложника. Если мы не сумеем освободить его до шести ноль-ноль утра, они убьют его. Человек этот – немолодой, у него больное сердце. Может, и жить ему осталось недолго. Но он – наш сотрудник, полковник службы, почти сорок лет в строю. И еще – он мой большой друг. И я не хочу, чтобы он умер один, в чужом бандитском доме, от рук какой-то сволочи.

Ибрагимов обвел спецназовцев взглядом. Они все, включая командира-подполковника, внимательно слушали его.

– Поэтому я прошу вас, – закончил полковник, – сделайте для заложника, нашего коллеги, все, что сможете. Все, что от вас зависит.

Ему показалось, что его речь достигла цели. «Столько раз доводилось видеть за последние пятнадцать лет, – подумал Ибрагимов, – как люди не исполняли приказ. Даже боевой приказ. Не выполняли из политических убеждений, корысти и непрофессионализма. Но чаще всего – из-за непрофессионализма. Причем не своего собственного, а своих командиров. Поэтому я и в самом деле не имею права приказывать им. А вот попросить и убедить – могу. Словно какой-нибудь пламенный комиссар времен Великой Отечественной».

Никто ничего не сказал в ответ на его спич, но лица бойцов посерьезнели, посуровели, потемнели.

– Теперь давайте о конкретике, – обыденно обратился Ибрагимов к седому подполковнику, командиру отделения.

В то же самое время, когда микроавтобус со спецназовцами мчался от костровского аэропорта в сторону хутора Брюховицкий, на Черном море торпедные катера, обогнав «Нахичевань», легли в дрейф на расстоянии пяти морских миль от судна. Через пятнадцать минут теплоход должен оказаться в двух милях от катеров, и тогда аквалангисты уйдут под воду. Начнется операция по захвату судна.

Тане стало зябко на террасе пастуховского дома. От реки поднимался туман, плыл по саду клоками. Но холодно было не только от утренней свежести, наползавшей из сада, но и от мысли, что сейчас все решается. Решается, но где-то далеко, а она – в стороне от событий и ничем не в состоянии помочь Валере, и даже толком не знает, что происходит. «Успокойся, – сказала она себе, – ты сделала все, что могла». Несколько минут назад Глеб Захарович получил от послушного его воле руководителя местной сотовой сети карту. Таня незамедлительно переправила ее по электронной почте на адрес полковника Ибрагимова. Таня видела эту карту на экране ноутбука: на окраине крошечного хутора Брюховицкий пульсировала точка. Здесь находился сотовый телефон человека, захватившего Валеру. Но где сам Валера? И что с ним происходит? Как он себя чувствует? Вообще, жив ли он? От этих неотвязных мыслей Таню начала бить настоящая дрожь. Глеб Захарович заметил ее состояние и заботливо сказал:

– Может, мы уйдем в дом?

Таня упрямо помотала головой – словно от того, будет ли она на террасе или нет, странным образом зависела судьба Валерочки.

Тогда ГЗ скрылся внутри особняка, а через минуту появился с роскошным шерстяным пуловером в руках и набросил его на нее. Она ощутила, как Пастухов, словно невзначай, нежно погладил ей плечи.

– Таня, – тихо сказал миллионер, – я понимаю, момент сейчас совершенно неподходящий, и заранее приношу свои извинения. Но я хочу с вами поговорить. Именно сейчас.

– О чем? – нахмурилась Татьяна.

– О себе и о вас.

Ровным счетом сейчас ничего не зависело и от сидящих в лубянском кабинете подполковника Жилина и генерала. И у них хватало самокритичности осознавать это и не делать вид, что они управляют событиями, которые уже стремительно катились, словно камень с горы, сами по себе.

В пять тридцать кавторанг Пушков с борта головного торпедного катера доложил генералу, что закончил боевое развертывание и его отряд готов к операции. «Начинайте», – коротко бросил в трубку генерал. А еще через минуту из Костровской области в Москву позвонил полковник Ибрагимов и сообщил, что они находятся в семи-восьми минутах езды от места, где похитители предположительно удерживают полковника Ходасевича. «У вас осталось двадцать восемь минут, – с сочувствием сказал генерал, – операция в Черном море началась». – «Понял вас», – бросил в трубку помрачневший Ибрагимов и отключился.

Ибрагимов старался не думать, что у него есть всего лишь один след, и тот крохотный, неуверенный: сигнал, поступающий от мобильного телефона похитителя Ходасевича. Полковник, пока они мчались из аэропорта, попросил старлея из местного управления пробить по своей базе данный номер и получил ободряющий ответ: сведения, полученные падчерицей Ходасевича, подтверждались. Запеленгованный телефон в самом деле зарегистрирован за Виленом Догаевым, и находится он в данную минуту на окраине хутора Брюховицкий.

Не доезжая трех километров до хутора, Ибрагимов попросил остановить машины в лесополосе. С командиром спецназовцев и местным старлеем они вышли наружу, расстелили на капоте «бээмвухи» карту, поставили рядом ибрагимовский ноутбук и постарались сориентироваться на местности.

Ибрагимов взял бинокль.

Хутор находился в низине, рядом с маленькой и быстрой речкой. Ее можно было перейти вброд. От лесополосы, где они тормознули, к броду спускалась грунтовая дорога.

Дом похитителей стоял на отшибе, у самой реки, у брода. Он был окружен монументальным забором. На задах его начинались вишневые сады. Противоположный берег речушки сплошь порос ивами. «Слава богу, хоть в чем-то повезло: дом не на холме, а в низинке, вокруг растительность, есть шанс развернуть людей незаметно».

– Предлагаю подъехать к самому броду, – сказал Ибрагимов, – развернуться в ивняке и штурмовать дом двумя группами, с фасада и с тыла.

Командир спецназа нахмурился. Ему не нравилось, что седой аналитик, пороху не нюхавший, все-таки взялся командовать. Вдобавок ему, конечно, не импонировала идея неподготовленного, безоглядного штурма. Он не хотел терять своих людей, он жалел их и берег.

– У нас очень мало времени, – напомнил Ибрагимов, – осталось всего двадцать пять минут.

Командир спецназа взял бинокль. На хуторе все было тихо, а двухэтажный дом у брода и вовсе выглядел вымершим.

Кавторанг Пушков тоже смотрел в бинокль – из рубки головного торпедного катера. В окулярах была видна россыпь бортовых огней «Нахичевани». Судно шло с прежней скоростью прежним курсом. Через десять минут оно будет в точке встречи.

• Предыдущая
• 59/68
• Следующая