Парфюмер звонит первым - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 40

• Предыдущая
• 40/68
• Следующая

Валерий Петрович накрыл ее ладонь своей и выбрался из машины. Таня пожала плечами и последовала за ним. А таксист на бешеной скорости – как бы баре не передумали – помчался к выезду.

– Извините меня, пожалуйста, – покаянно обратилась к Тане с отчимом горничная.

– За что? – не понял Валерий Петрович.

Горничная понизила голос:

– Глеб Захарович очень сердился, что я не предоставила вам машину… Но я ведь не знала, что вы уедете! Вы же сказали, что просто по саду пройтись пошли!

– Все нормально, – успокоил женщину Ходасевич.

– Вы скажете ему, что я вам предлагала?.. – с надеждой зашептала горничная. – Что я предлагала «Ауди», а вы отказались?

– Конечно, скажем, – заверил полковник.

– Тогда будьте добры пройти в столовую. – Она тут же повысила голос до своего обычного, высокомерного тона. – Ужин уже накрыт.

Глеб Захарович вышел к столу в вельветовых брюках, рубашке поло в крупную клетку и мокасинах. (Таня не преминула отметить, что темно-горчичные клетки на рубашке по цвету точно совпадают с ботинками.)

Парфюмерный босс от души тряхнул руку полковника Ходасевича, приложился к Таниной ручке, проверил, достаточно ли дров в камине, и пригласил гостей к столу.

Беседа за ужином велась исключительно формальная, светская. Глеб Захарович ни полслова не молвил об их неожиданном бегстве, ни вопроса не задал о том, куда они ездили и что делали. Он разливался соловьем о Кострове, рассказывал про свой завод, выспрашивал Валерия Петровича и Татьяну о московских премьерах, умело и к месту вставлял анекдоты… «В общем, очаровывает», – подвела итог Садовникова.

Поначалу она больше отмалчивалась, едва ковыряясь в салатиках – не было ни аппетита, ни настроения разговаривать, – но ближе к десерту, после того как Глеб Захарович ввернул парочку уместных и весьма галантных комплиментов в ее адрес, сменила гнев на милость и стала посматривать на него более благосклонно. Все же не так часто на ее пути встречались подобные мужчины – чтоб и умные, и стильные, и при вилле…

После мороженого с восхитительно вкусной клубникой и чаем тонкого аромата Глеб Захарович распорядился подать коньяк и сигары. Отослал прислужницу, разлил «Хеннесси» в бокалы тяжелого хрусталя, щелкнул перед сигарой полковника массивной золотой зажигалкой, прикурил сам и только тогда спросил:

– Скажите, Валерий Петрович, Таня, я могу вам чем-то помочь?

– Да, – быстро ответила Садовникова. – Я немного не успеваю со сметой вашей рекламной кампании. Пожалуйста, дайте мне небольшую отсрочку.

– Не вопрос, – улыбнулся ГЗ. – Недели вам хватит?

– Больше чем достаточно, – заверила она, победно взглядывая на отчима.

– Что-нибудь еще? – заботливо предложил Глеб Захарович. – Может быть, вам нужны машины?

– Машина не помешает, – кивнул Ходасевич. – Одна.

– Но только без шофера, – тут же встряла Таня.

– Конечно. А деньги? Информация? Охрана? В общем, любая помощь? – продолжал наседать ГЗ.

– Спасибо, – поблагодарил Валерий Петрович. – Больше пока ничего.

– И, конечно, вы мне ничего не расскажете, – констатировал парфюмерный король. Впрочем, досады или же любопытства в его голосе не звучало.

– Нам пока просто нечего рассказывать, – простодушно развел руками Ходасевич. – Как говорится, недостаточно информации.

– Ну, на нет – и суда нет, – развел руками Глеб Захарович. – Как хотите. Но имейте в виду: мои возможности – а они, я вас уверяю, весьма велики – всегда к вашим услугам.

Он помолчал и неожиданно прибавил:

– И еще я хочу вас поблагодарить…

– За что? – опешила Татьяна.

ГЗ внимательно взглянул ей в глаза:

– За то, что вы попросили помощи именно у меня.

Он оставил в хрустальной пепельнице недокуренную сигару и встал:

– Тогда я, с вашего позволения, откланиваюсь – у меня завтра переговоры, надо еще поработать над документами. А вечером… – ГЗ на секунду задумался, – скажем, часиков в семь, может быть, мы с вами, Таня, сыграем в теннис? Я бы хотел отыграться…

– Не знаю, смогу ли я… – нахально ответила Татьяна. – Я вам позвоню, хорошо?

– Хорошо, – улыбнулся Глеб Захарович. – Звоните мне на личный мобильный, в любое время. – Он вынул визитку и быстро начертал на обороте номер.

Потом улыбнулся и вышел из столовой.

– Серьезный мужчина, – прокомментировал Ходасевич, когда дверь за ним захлопнулась.

– Жаль, в теннис играет плохо, – фыркнула Таня. – Ну, что, Валерочка, какой план действий на завтра?

После того как Эрнест Максимович в баре повстречал свою начальницу, ненавистную выскочку Татьяну, и она, словно ошпаренная кошка, убежала из заведения вместе со своим толстяком-отчимом, Черединский заказал «скудрайвер» и уселся за столик.

Все это неспроста, размышлял он. Что-то неладное происходит вокруг их южного филиала «Ясперс энд бразерс». Сначала бесследно исчезает паразит Ленька. Потом их офис грабят и что-то в нем ищут. Затем (об этом вчера вечером рассказал Черединскому его верный наушник шофер Вас-Палыч) менты находят машину Леньки, всю раздетую – в ней, кажется, тоже что-то искали. А, кстати, Садовникова вчера посещала железнодорожный вокзал (там ее забирал, чтоб поехать в милицию, Вас-Палыч и не преминул и об этом донести). Спрашивается – что ей делать на вокзале? По каким таким делам она туда отправлялась? А сегодня девица и вовсе не вышла на работу без объяснений. И вот вечером он ее встречает в обществе отчима-гэбиста, в баре. И она от бармена явно что-то получила в конвертике. Причем, судя по тому, как молодая тварь смешалась при его появлении, и по тому, как возник, откуда ни возьмись, ее толстяк-отчим, в конвертике содержалось что-то весьма важное. Вполне вероятно, это «что-то» имеет непосредственное отношение к пропавшему Леониду. Чем же Садовникова с Леней тут на пару занимаются, при поддержке толстяка-гэбиста? Наркотиками? Промышленным шпионажем? Отмыванием денег? Или?..

Во всяком случае, совершенно очевидно, что все происходящее явно выбивает Садовникову из колеи и мешает ей работать. Вчера Черединский с огромным удовольствием подслушал под дверью телефонный разговор Татьяны с большим московским боссом, американцем Брюсом. Судя по репликам Таньки, Маккаген был ею явно недоволен. Беглый английский Черединский понимал с пятого на десятое, но голосок у Садовниковой во время беседы звучал весьма жалобно! Вот бы Маккаген ее совсем уволил! О лучшем не приходилось и мечтать. А то приперлась в их родной Костров, столичная штучка. Стала всех жизни учить. Молоко еще на губах не обсохло, а туда же. Совершенно нечего выскочке Садовниковой тут, в Кострове, делать!

Причем, похоже, недовольство босса Татьяной не связано непосредственно с ее работой. Похоже, происходит что-то из ряда вон выходящее. Может, Садовникова вляпалась в криминальную историю? Или хотя бы полукриминальную? С чего бы тогда примчался к ней на выручку отчим-гэбист? Может, наша Танечка вообще под статьей ходит? И ее не сегодня завтра арестуют?

Эрнест Максимович всю свою жизнь верно следовал принципам царя Соломона: целуй ту руку, которую не можешь укусить. А уж если кого можно цапнуть – рвал так, что мало не покажется. И Черединский стал размышлять: как бы, со своей стороны, подкузьмить Татьяну? Подложить ей жирную свинью, но, конечно, соблюдая осторожность, чтобы она ни о чем не догадалась.

Первый шаг по закапыванию Таньки представлялся Эрнесту Максимовичу очевидным.

Он одним глотком допил коктейль и подошел к барной стойке.

– Повтори-ка, – приказал прыщавому бармену. Называть такого сопляка, в два раза его моложе, на «вы» Черединскому даже в голову прийти не могло. Бармену явно не понравилось, что ему «тыкают», однако толстокожий Эрнест его неудовольствия не заметил.

Бармен молча принялся смешивать коктейль: водка «Костровка», апельсиновый сок.

– Слышь, ты давно Леню видел? – не нашел ничего умнее спросить у бармена Эрнест Максимович.

• Предыдущая
• 40/68
• Следующая