Даже ведьмы умеют плакать - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 60

• Предыдущая
• 60/68
• Следующая

Елена молчала. Она растерянно облизнула губы. На ее шее проступили красные пятна. Они стремительно поднимались все выше, к подбородку.

– Можешь не отвечать, – небрежно бросил олигарх, подходя ближе к дивану и нависая над женщиной. – Все равно он во всем признался.

Руки Елены впились в спинку дивана. Глаза она полузакрыла, не в силах выдержать острый взгляд магната.

– Да, я обращалась к колдуну, – наконец тихо призналась Елена, с усилием открыв глаза и поглядев в сторону – туда, где за окном текли бесчисленные огни ночного Кутузовского проспекта. И повторила с вызовом: – Да, обращалась к нему, потому что хотела снова увидеть тебя. Очень хотела. – И почти выкрикнула: – В чем я провинилась?!

Макеев усмехнулся, не сводя с нее ледяного взора:

– Ты могла бы просто позвонить мне.

Елена тоже усмехнулась – довольно горько. Она снова почти выкрикнула:

– А ты? Ты бы стал со мной встречаться? Если б я – просто позвонила?

– Не думаю. – Он холодно покачал головой.

– Вот видишь!

– Но в результате вышло еще хуже, – резюмировал олигарх. – Я узнал, что нашу встречу ты подстроила. И даже заплатила колдуну, чтобы он ее организовал.

– И что дальше? – с вызовом, почти отчаянно спросила она.

– Значит, я нужен тебе, – передернул плечами олигарх. И добавил: – Что ж, ты добилась своего. Я рад. – Облизнул тонкие губы и выдохнул: – Раздевайся.

На лице его отразилась радость. Он любил главенствовать – всегда и во всем. И ему нравилось унижать людей.

Секунду поколебавшись, женщина, не отворачивая от Макеева своего внезапно побледневшего лица, медленно начала расстегивать пуговицы.

Он жадно смотрел на ее длинные пальцы и загорелое тело, появляющееся в разрезе блузки.

Женя ушел, когда бессонная ночь уже алела рассветом.

Лиза улеглась в постель в то время, когда город начинает просыпаться: гремела контейнерами мусоровозка, вовсю орали воробьи, на автобусной остановке газовала маршрутка… Жаль, что придется в девять утра просыпаться, звонить на работу и отпрашиваться – и уж только потом продолжать дрыхнуть с чистой совестью.

Будильник прозвонил, вырвал ее из сна, и Лиза тут же потянулась к телефону. Набрала номер отдела, поговорила с Бергом, нарочито гнусавя в нос. Потом снова забралась под одеяло – но спугнутый сон не шел. В комнату пробрался Пират, запрыгнул на постель, устроился, принялся урчать, убаюкивая. Но бесполезно: в голове, наезжая одна на другую, теснились мысли. И главная была: а не напрасно ли она доверилась художнику? Может, зря рассказала Женьке про колдуна и свои сверхъестественные способности? Не совершила ли ошибку?

Разумеется, Лиза рассказала Жене не абсолютно все. Из ее повествования напрочь выпал Красавчик – как будто и не было его. Но… Не посчитает ли Женька ее ненормальной? Не решит ли, что она какая-то дура, кликуша экзальтированная? Не бросит ли ее?

Мысль, что она вдруг может лишиться художника, показалась Лизе ужасной. Это было бы катастрофой, в тысячу раз хуже, чем расставание с каким-то Ником или даже, допустим, увольнение с работы (чего она еще две недели назад боялась больше всего на свете).

Но даже если Женя ее и не бросит – что у них будет дальше? Он живет в Бадене, она – в Новокосине. Он – свободный художник, а она – человек подневольный: начальники, жесткий график, отпуск раз в год и всего на три недели… Женя – один, ни родителей, ни близких родственников, и даже его кот уже пристроен в хорошие руки. А у нее – бабушка и Пират, и их она не доверит даже самым заботливым людям…

Но – и это главное – Женя пока еще и не звал ее с собой, в Австрию, в Баден…

И тут зазвонил телефон. Лиза кинулась к трубке, думая, что ей решил перезвонить с работы Берг. Или, может, это Женька хочет сказать, что он без нее жить не может? И спросить, когда она полетит с ним в Вену?

Однако это был ни тот и ни другой. В телефоне раздался холодный, не терпящий возражений женский голос:

– Елизавета Кузьмина? С вами будет говорить Макеев Владимир Николаевич.

Именно так, в повелительном наклонении. Никакого «не могли бы вы ответить». Будет говорить, и все тут. Похоже, у олигархов секретарши гораздо более наглые твари, чем сами олигархи.

Через секунду в трубке щелкнуло, и быстрый голос нефтяного магната произнес:

– Елизавета? Нам с вами надо встретиться.

– Вас не убили? – попыталась сбить с него спесь неожиданным вопросом Лиза.

– Даже не ранили, – мгновенно парировал он. – Сегодня в семнадцать пятнадцать вас устроит?

– Да что случилось?

– Не по телефону. Давайте увидимся в «Балчуге», в лобби. Там и пообедаем.

Магнат разговаривал таким тоном, что Лиза поняла, что спорить с ним бесполезно. Они условились о встрече.

Странно, но почему-то разговор с олигархом совершенно успокоил ее. Лиза залезла под одеяло, обняла кота и тут же уснула.

Лиза проснулась далеко за полдень. Выпила кофе, приняла ванну, нагладила кофточку, потом еще раз выпила кофе…

Художник не звонил.

Она достала из шкафа юбку, в которой собиралась идти в «Балчуг». Нужно посмотреть, не пристала ли к ней кошачья шерсть (Лиза давно подметила: чем дороже вещь – тем легче к ней липнут Пиратовы волосенки).

Юбка оказалась в идеальном состоянии.

Тогда Лиза проверила, есть ли в загашнике новые колготки и не сточились ли набойки на «представительских» туфлях. Все в порядке: колготки есть, обувка – цела и сверкает глянцем. А Женька так и не звонит. Хотя времени уже три часа дня.

Даже бабушка – она все понимала без слов – и то начала хмуриться. Временами выжидательно поглядывала на телефон. Но аппарат молчал.

Лиза украдкой – чтобы не потерять лица перед бабулей – проверила, есть ли гудок (может, обрыв на линии?).

Телефон работал. Мобильник – тоже. А на часах уже половина четвертого.

«Женя, наверное, устал, – утешала себя Лиза. И оправдывала его: – У него-то вчерашний день был тяжелее, чем у меня. Я только работала, а он встал в несусветную рань, летел, дрался… Наверное, он отсыпается. Хотя мог бы, конечно, и позвонить, узнать, как я себя чувствую после вчерашних злоключений… Ну, значит, не догадался. Стало быть, вечером, как вернусь от Макеева, я ему сама позвоню».

И тут Лиза вспомнила: да ведь у нее даже нет его московского телефона! Ну да, он ей его и не давал! Это она ему сунула визитку со всеми координатами, а Женя оставил только свой номер в Бадене и электронный адрес. Но в Бадене сейчас его точно нет. А писать электронное письмо как-то совсем глупо.

Настроение, еще час назад скакавшее вокруг летних двадцати градусов, сразу скатилось до нуля. А времени – уже четыре, надо срочно подкрашиваться, мчаться в дурацкий «Балчуг», выслушивать магнатские претензии (Лиза почему-то не сомневалась, что разговор с Макеевым гладко не пройдет – богатые уж такие люди, что постоянно пытаются наехать).

Она быстро впрыгнула в отутюженную юбку и красивые туфли, посмотрелась в зеркало… но даже зрелище собственной фигуры в элегантном, с иголочки, наряде удовольствия не доставило.

– Не звонишь – и черт с тобой! – пробурчала Лиза, выходя из квартиры.

Уже когда подъехал лифт, ей показалась, что за дверью разрывается телефон. Как дурочка, метнулась к квартире, прислушалась, убедилась,

что аппарат трезвонит не у них, а у соседей… и расстроилась окончательно.

Послать, что ли, этого Макеева к черту? Вернуться домой, завалиться в постель и вволю наплакаться?

«Нет уж. Сроду я не рыдала из-за мужиков – и сейчас не буду».

Лиза пешком спустилась на первый этаж, отомкнула почтовый ящик: надо взять «Молодежные вести», почитать по дороге. Однако вместе с газетой обнаружился большущий конверт. Адресован Елизавете Кузьминой, а внутри, чувствуется на ощупь, – лист плотной бумаги. Уже предчувствуя что-то хорошее, Лиза нетерпеливо распечатала пакет, вытащила ватманский лист одиннадцатого формата.

• Предыдущая
• 60/68
• Следующая