Даже ведьмы умеют плакать - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 43

• Предыдущая
• 43/68
• Следующая

Последняя, самая страшная, воздушная яма осталась в весеннем небе. Шасси самолета тяжело стукнули по бетонке.

– Слава богу, сели. – Пожилой зам генерального с облегчением отстегнул ремень безопасности.

Лиза открыла глаза: всю посадку она притворялась, что спит. Не хотела показывать, как волнуется, пока самолет снижается, кренится и надсадно ревет.

– Гутен таг, Елизавета! – улыбнулся финансовый директор. – Мы уже за границей!

Лиза взглянула на часы: половина первого по московскому. А по местному – совсем рань, половина одиннадцатого.

– Пока еще гутен морген.

– А мне уже хорошо! – живо откликнулся финансовый. И тут же предложил: – Ну, что – по глоточку, за успешное приземление?

С этим «по глоточку» финансовый директор ее просто извел. Весь полет пытался напоить. Похоже, он считал, что самолеты созданы для того, чтобы лакать в них виски из дьюти-фри. Но пить по утрам, да еще и с начальством, – благодарю покорно.

– Спасибо, для меня все равно слишком рано, – твердо отказалась она.

– Не хочешь – как хочешь, да тут и осталось полглотка, – проворчал финансовый директор.

«Ну, ты и пьянь! – беззлобно подумала Лиза. – А впрочем, один он, что ли, такой? Полсамолета, кажется, уже под газом. Традиция у нас, у русских, такая…»

К их креслам подошел генеральный. Тоже не очень трезвый, но держится молодцом, по-деловому.

– Сейчас быстро едем в гостиницу. Переговоры с австрийцами – в пятнадцать ноль-ноль.

– Сегодня?! – не поверил финансовый. – А отдохнуть с дороги?

– Ты что, отдыхать сюда приехал? – пожал плечами шеф.

Когда начальник отошел, финансовый простонал:

– Ну, все. День пропал.

И единым глотком прикончил виски.

Лиза тоже расстроилась: погулять по Вене сегодня, похоже, не удастся. Хотя… не продлятся же переговоры до утра? А бродить по Вене ночью – наверное, еще романтичней, чем днем.

Лиза нисколько не сомневалась: ей тут понравится. Уверенность в этом возникла еще в Москве – а сейчас, когда они вошли в здание аэропорта, она почувствовала себя просто восхитительно. Будто не за границу приехала, а домой. В город, где родилась, ходила в школу и первый раз целовалась. В место, которое любишь и частью которого являешься…

Так странно! Ее совершенно не удивил аэропорт: возникло ощущение, что она уже сто раз здесь бывала. Потом за окном микроавтобуса понеслись знакомые улицы, знакомые дома… и гостиницу, в которой поселилась делегация из «Оникса», Лиза тоже где-то видела…

– Нравится в Вене? – светски спросил ее генеральный, когда они ехали на переговоры.

И Лиза искренне ответила:

– Мне не просто нравится. Такое ощущение, что я здесь живу…

Ее не расстроили даже долгие переговоры – хотя, как и предсказывал финансовый директор, они затянулись до поздней ночи.

Сначала обсуждали детали контракта, а потом засели в просторном конференц-зале с проектором и утверждали ассортимент.

– Видеть эти калоши уже не могу. – Финансовый директор украдкой взглядывал на часы и вздыхал.

Но огромный экран безжалостно мигал и выплевывал очередную картинку: еще одну пару вечерних туфель. Острый каблучок, тоненькие перепоночки…

«Ох, красота!» – в который раз восхитилась Лиза.

Пожилой зам генерального смерил изображение презрительным взглядом, проворчал:

– Изящны до эфемерности…

«Кожаная подошва, верх – из бархата, изумительное переплетение тесьмы, актуальный каблук!» – представитель австрийцев разливался таким соловьем, что переводчик за ним едва поспевал.

– Минуточку, – остановил его генеральный.

Переводчик тут же замолк и облегченно потянулся к стакану с водой. Австриец нервно облизнул губы.

Генеральный с сомнением разглядывал изображенную на экране туфельку.

– Лиза, у меня вопрос к вам. Каблук у модели – пятнадцать сантиметров. Для вас, девушек, это действительно актуально? Или сказать немчуре, чтоб не врал?

– Он не врет. Туфли, правда, очень красивые, – пожала плечами Лиза. – Но непрактичные.

– Вот и я о том же! – подхватил генеральный. – Никто их сроду не купит!

– Купят, – спокойно сказала Лиза. – На свадьбу к лучшей подруге. Или на прием в посольство.

– Ваши рекомендации по поводу этой пары? – Генеральный смерил ее пристальным взглядом.

– Я бы посоветовала взять, но в ограниченном количестве, – не смутилась Лиза. – Для каждого магазина – максимум две-три пары. Ведь свадьбы и приемы бывают нечасто…

– Уговорили, – кивнул директор. Сделал пометку в блокноте и махнул австрийцу: продолжай, мол.

Австриец с удивлением посмотрел на Лизу: кажется, он не ожидал, что к мнению какой-то девчонки прислушиваются. А она откинулась в кресле и с трудом удержалась от торжествующей улыбки. До чего же приятно, когда мужчины – успешные, самодовольные, умные – признают, что женщина тоже способна на дельные решения! И как здорово, что она – за границей, в обществе крутых бизнесменов, в шикарном костюме! Как же ее венская жизнь отличается от московской – от окраинной квартирки, переполненных автобусов, бесконечных придирок Ряхина с Дроздовой…

И Лиза мимолетно подумала: «Как добиться того, чтобы все это – плотный график, красивый конференц-зал, дорого одетые мужчины – и стало моей настоящей жизнью?»

Вилла располагалась на горе. Внизу, в хрустальном воздухе, расстилался Баден.

По российским стандартам вилла была крошечной. Любой обитатель Рублевского, Новорижского или Осташковского шоссе смотрел бы на нее свысока: сверху вниз из окон своего замка. Однако на фоне здешних, совсем не новорусских жилищ особняк, наоборот, выделялся своими размерами и статью. Все, что требовалось для жизни, в нем имелось, и даже с избытком.

Три спальни, каждая с ванной комнатой, гостиная с камином, сауна с душем, телевизор со спутниковой тарелкой. В кухне – полный набор бытовой техники, вплоть до измельчителя мусора. Холодильник, вышиною до потолка, забит пивом «Гессер», минеральной водой, манговым и апельсиновым соком и всяческими сырами, сосисками и замороженными шницелями.

В гостиной от высоких венецианских окон много света, ухоженный палисадник скрыт от дороги домом, и ничто не мешает работать. Тем более что особняк был в полном моем распоряжении, и в ближайших четыре месяца никто не собирался нарушить моего уединения.

Я запер дом и спустился во двор. Вышел из калитки. Извилистая Моцартштрассе круто уходила вниз. И справа, и слева стояли чистенькие, прилизаненькие особнячки. Рядом с каждым аккуратно припаркована машина. Австрийцы ленились и не загоняли их во дворы и гаражи. Никто здесь, похоже, не боялся хулиганов или угонщиков.

Я пошел по улочке вниз, к центру городка. Воздух был прозрачен, и дышалось мне необыкновенно легко. Подо мной расстилались крыши Бадена, среди них возвышалась колокольня кирхи Святого Стефана, а вдали, в весеннем воздухе, виднелась автострада, ведущая к столице, и виноградники.

В гору, навстречу мне, шел мальчик. Он катил рядом с собой велосипед. Мальчик поздоровался со мной. Я машинально ответил: «Гутен таг».

Здесь, в Бадене, все здоровались со всеми, даже незнакомые, – как в старой русской деревне.

Старик в пиджаке с галстуком, с трудом сгибаясь, влезал внутрь своего старенького «Пежо-605». Сел на водительское сиденье и постучал друг о друга высунутыми наружу идеально начищенными башмаками, сбивая с них невидимые миру соринки. Он приветливо поздоровался со мной, а я – с ним, хотя видел его первый раз в жизни.

Я спустился с горы и вступил в равнинную часть городка. Тут, на едва ли не самых старинных в Европе водах, ничего, похоже, не изменилось за последних пятьсот лет. Узкие улочки, казалось, помнили сосредоточенные прогулки Бетховена, писавшего здесь «Героическую симфонию», и веселые беспутства нашего царя Петра Великого.

• Предыдущая
• 43/68
• Следующая