Дамы убивают кавалеров - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 21

• Предыдущая
• 21/63
• Следующая

– Хулиганы? – коротко спросил (тоже по– русски) хакан.

– Наверное, папа.

– Поймал хулиганов?

– Не стал искать.

– Отчего?

– Лишний шум. Плохая слава. Не нужно.

– И что?

– Все бывает. Забудем.

– Хорошо.

Великий хакан пощелкал костяшками четок. Затем еле заметно кивнул второму сыну, Нариму.

Нарим Каримов, по кличке Черный, рассказал: сколько ясака собрано за неделю с «черных хозар», а также с тех неверных, кто работал под хозарской крышей. Рассказал о выгоде, что принесли за последнюю неделю похищения автомобилей неверных по заказу «хороших людей». Поведал также о том, как расходятся две последние партии героина, пришедшие горными тропами через Кавказ.

– На двадцать процентов больше «снежка» за неделю ушло, папа, – похвастался Черный. – Неверные хотят все больше ширева.

– Хотят – пусть получают, – молвил хакан. Помолчал и неожиданно спросил: – А зачем в твоем сервисе хорошим людям автомобили в зеленый цвет покрасили?

Нарим ожидал вопроса. Он знал, что хакан всегда сам знает обо всем.

Старший сын Услан улыбнулся. И двоюродный брат Бендер улыбнулся тоже.

Им никто не разрешал улыбаться.

– Вышла ошибка, папа, – спокойно сказал Нарим. – На моем лучшем сервисе случилась ошибка. Кто-то неправильной краски добавил.

– Нашел – кто плохой краски добавил?

– Начальника сервиса Эльшада оштрафовал на десять тысяч. Всех рабочих в горы отослал. Пусть коз пасут.

– Они не видели, чем машины людям красят? Слепые, да?

– Краска необычная. Выглядит как черная. На свету – зеленеет. Кто-то специально долил.

– Кто – нашел?

– Нет.

– Смотри, Нарим: если гадить тебе безнаказанно будут – значит, уважать перестали.

– Я понял тебя, папа.

Третьим, последним, должен был говорить о делах племянник, тудун Бандаров. Но тут произошло непредвиденное событие.

В кафе, близоруко щурясь в полутьме от уличного солнца, вдруг вошел русский человек. Бесстыдно одетый: в майке с голыми плечами и в шортах с голыми коленями.

Вообще-то кафе на время совещания не закрывали. Милиционеры, ОМОН и РУБОП и без того знали, что в дни хозарских толковищ туда без особого приглашения лучше не соваться. В другие дни, впрочем, тоже.

Иных же завсегдатаев, кроме хозарской верхушки – «белых хозар», у кафе не имелось. А случайных проезжих отпугивали хотя бы пять стоящих перед входом непростых машин. На маленькой площадке рядом с Кольцевой припаркован был, во-первых, черный внушительный «шестисотый» «Мерседес». Внимательный глаз мог бы заметить, что автомобиль далеко не простой, бронированный. Непростым был и его номер, содержащий три буквы А. (На нем ездил великий хакан.) Рядом с ним располагался бордовый 320-й «Мерседес» Услана. Подле помещался черный джип «Мерседес Брабус» Черного. И еще «БМВ-семерка» Бандарова. А также автомобиль «БМВ» шестой серии, на котором перемещалась охрана хакана. Все эти машины, суммарной стоимостью более миллиона долларов, заставляли любого случайного проезжего задуматься: а стоит ли вообще входить в скромное кафе? Не лучше ли обойти, объехать его стороной?

А вот поди ж ты: нашелся безголовый русский, что не задумался.

Бесстыдно одетый иноверец, вошедший в кафе, привык к полусумраку и только тут увидел диспозицию: за барной стойкой никого нет. За одним из скромных столов восседают четверо великолепно одетых хачиков – в штучных костюмах, сшитых на заказ туфлях, с дорогущими швейцарскими золотыми часами. За другим расположились четверо чуреков попроще, в спортивных штанах. Играют в нарды. Майки игроков странно оттопыриваются. И все восьмеро хачиков при появлении русского немедленно прекратили разговор на иноземном наречии и игру. Наступила такая тишина, что, казалось, кем-то брошенные кости нард застыли неподвижно в воздухе. И восемь пар глаз уставились на наглого чужака – неотрывно, немигающе, нехорошо.

– Хозяйка! – слабым голосом пискнул полураздетый русский.

Из кухни показалось лицо бармена. Однако он никакого внимания не обратил на неверного в шортах, а посмотрел вопросительно на хакана.

У русского холодок пробежал по коже. Похоже, до него стало доходить, что в данном заведении его, мягко говоря, не ждали. И он, возможно, проклял ту минуту, когда его дернул черт (нехороший, исламский черт – шайтан!) остановиться у странного кафе «Ана» на обочине Кольцевой. Русский отчего-то понял, что достаточно одного движения бровей любого из сидящих за столом богатых черных – и он просто исчезнет. Навсегда исчезнет. И никто никогда не найдет ни его самого, ни того, что от него останется: бренного тела, грошовой одежды, жалкой машины.

Пауза затянулась. (Или она только неверному показалась бесконечной?)

Хакан кивнул буфетчику и коротко сказал по-русски:

– Обслужи.

– Мне бы пива. Холодного.

Голос русского срывался. Первое слово он еще произнес уверенно, второе показалось каким-то хрипением, третье и вовсе не вышло.

Бармен молча достал из холодильника бутылку «Гессера», протянул незваному гостю и, коротко усмехаясь, бросил:

– Восемьдесят рублей.

Русский благоразумно понял, что сейчас не время и не место спорить о безрассудной цене пива, покопался в карманах шортиков, достал стольник и протянул буфетчику. Тот небрежно смахнул купюру в стол. Русский взял ледяное пиво и почти побежал к выходу. Сдачу, небрежно брошенную, как собаке, на стойку, он и взять забыл. Неверному внезапно показалось, что он только что избежал, пожалуй, едва ли не самой большей опасности в своей жизни.

– Закрой, – коротко приказал хакан буфетчику. Тот на полусогнутых, словно навеки провинившийся, побежал к входной двери.

– Извините, господин хакан, я виноват, господин хакан, – в четверть голоса бормотал он по-хозарски, – пусть все кары Аллаха обрушатся на меня, нерадивого, накажите меня, господин хакан, – да будет свято в веках ваше имя!..

Хакан сделал небрежный жест бармену, извиняющий его, – тем самым заткнув поток его словоизвержений. Сказал третьему гостю за столом, третьему тудуну – племяннику своему Бандарову:

– Продолжай.

Когда буфетчик исчез на кухне, Бандаров-Бендер поведал великому хакану о том, что произошло за неделю в тех сферах, за которыми он поставлен смотрящим: в гипермаркете «Восьмой океан», казино «Золотая фишка», ресторанах и ночных клубах. Рассказал о возникавших на прошедшей неделе трудностях с поставщиками, а также о новом способе увода денег из-под налогов, что изобрел главный бухгалтер гипермаркета. Рассказал не потому, что проблемы требовали участии Семьи в их разрешении, а потому что сведения могут в дальнейшем пригодиться всей Семье.

– У тебя проблема была, – совсем не вопросительно, а утвердительно произнес хакан. Он, конечно, откуда-то уже прослышал о делах племянника.

– Да, дорогой Сурен Ахмедович. Все кассы магазина в один момент стали сбой давать. К каждой покупке тридцать три копейки прибавили.

– Почему прибавляли – понял?

– Компьютерный сбой.

Последние слова Бандаров произнес по-русски. В хозарском языке, одном из древнейших на земле, не имелось, конечно же, понятия «компьютер».

– Почему сбой?

– Компьютер – темная вещь. Хуже женщины.

Оба двоюродных брата, тудуна, усмехнулись. Хакан даже выражения лица не переменил.

– Почему сразу после того инспектора на наш магазин налетели – торгинспекция, префектура, администрация?

– Шакалы. Кушать хотят.

– Кушать они всегда хотят. Я тебя спросил: почему они сразу налетели?

– Я узнавал, почему. Кто-то им письма написал – по электронный почта.

«Электронный» (как и «торгинспекция», «префектура», «администрация») Бандаров опять произнес по-русски.

– Про что этот «кто-то» написал?

– Про эти тридцать три копейки.

– Нашел, кто написал?

– Нет. Я его маму в рот греб!

К грязным ругательствам красивый древний язык также не был приспособлен, и Бандарову снова пришлось, чтобы их выразить, говорить на языке неверных.

• Предыдущая
• 21/63
• Следующая