Сердце Зоны - Левицкий Андрей Юрьевич - Страница 64
- Предыдущая
- 64/78
- Следующая
Его шатало от усталости, ноги подгибались, глаза закрывались сами собой. Завернувшись в драную шинель, которую нашел под лавкой, Никита лег и надолго заснул. На рассвете, то и дело разражаясь сухим, режущим горло кашлем, пересек рощу, обошел болото, миновал гряду невысоких холмов – и увидел реку. Он никогда не бывал здесь раньше, не знал этих мест. На крутых обрывистых берегах росли деревья, вода бурлила, быстрое течение несло островки пены, ветви и целые стволы. И вздувшиеся трупы – крыс, слепых псов, кабанов, людей… Очень много мертвых тел.
Некоторое время Никита недоуменно разглядывал эту картину, а потом вспомнил о выбросе, произошедшем, когда он находился в подземном вокзале. Это был явно необычный выброс. Может, обилие трупов – одно из последствий?
Редкие сизые облака ползли по небу, ветер шевелил кроны, листья облетали с ветвей, кружась, падали на землю и в воды реки, на сотни крысиных трупов, среди которых темными островками плыли тела более крупных животных. Что-то было не так, что-то изменилось. Никита не мог понять, что именно, но ясно ощущал перемену, чуял ее в воздухе, в стволах деревьев и падающих листьях, в небе над головой и почве под ногами. Зона будто сменила обличье, стала иной, незнакомой.
Кое-как сориентировавшись, он направился вдоль реки в сторону, противоположную Припяти. И спустя долгое время увидел впереди подъемный мост. На берегу, по которому шел сталкер, стояла двухэтажная будка из светлого кирпича, с треугольной крышей, железной лестницей и балкончиком. Рядом виднелся открытый джип, весь ржавый, с пробитыми колесами, дальше лежали ящики и остов грузовика. Возле постройки проходила асфальтовая дорога, очень старая, вся в трещинах и проломах, сквозь которые проросла трава.
Пригоршня встал возле покосившегося столба у стены будки, огляделся и понял, что перебраться на другую сторону не выйдет.
Узкий решетчатый мост на том берегу был поднят. За ним – холмы с деревьями и уходящий в глубь территории бетонный туннель. У основания моста виднелся какой-то механизм, Никите показалось даже, что он различает выкрашенное бурой краской колесо штурвала, при помощи которого опускается решетчатая балка. Встав на самом краю, он посмотрел вниз. Можно, конечно, нырнуть… Но вода холодная, а течение очень бурное. Противоположный берег отвесный, забраться будет трудно, а Никита давным-давно не ел и вообще чувствовал себя плохо.
Где напарник с броневиком? Они договорились встретиться здесь, но «Малыша» не видно ни на этом берегу, ни на том. Кашляя, Никита обошел грузовик, вернулся к будке.
И заметил тонкую антенну на крыше.
В здании были выбиты все окна, по пустым комнатам гуляли сквозняки. Никита поднялся на второй этаж, даже вылез на покатую крышу, чтобы рассмотреть другой берег, но ничего интересного не увидел и побыстрее спустился. Его знобило, глаза слезились. Вновь очутившись на первом этаже, сталкер присел на корточки, обхватив себя за плечи, закрыл глаза. Сейчас бы сто грамм водки, потом горячего чаю, лечь под толстое одеяло в салоне «Малыша», врубить радио и крутить настройки, сонно вслушиваясь в далекие голоса сквозь шипение помех, пока напарник ведет машину…
Он поднял голову. Это еще что такое… И вправду шипение. Пригоршня замер, прислушиваясь. Вскочил, глянул себе под ноги. Наклонившись, схватил за край лист фанеры, постеленный на бетонном полу, отшвырнул его, потом второй, третий…
Под фанерой открылась узкая лесенка, ведущая в небольшой подвал. Там поместился лишь низкий раскладной столик с радиопередатчиком и стул, где сидел, привалившись плечом к стене, человек в военной форме. Пригоршня втянул носом воздух – снизу несло мертвечиной. Он спустился, стараясь не прикасаться к трупу, обошел стол. Вверх от передатчика тянулась антенна, вниз – толстый кабель, оба исчезали в дырах, просверленных в бетоне. От кого прятался военный, куда подевались другие солдаты с берегового блокпоста, кто атаковал его…
На рации тускло светилась лампочка; шум помех из динамика стал громче, когда Никита подкрутил настройку. Выйдя из будки, он походил вокруг, нашел в джипе кусок брезента. Притащив его в подвал, расстелил позади стула, положил военного, завернул и вынес наружу. Сбросив тело в реку, вернулся и сел перед рацией.
И через полтора часа бесплодных попыток выйти на связь услышал в динамике знакомый голос.
– Андрюха! – заорал Пригоршня в микрофон. – Так ты жив!
– Да, а ты? – донеслось сквозь помехи. – Ну наконец-то. Где ты находишься?
– На месте я! Где и договаривались, в доме сижу, возле реки… то есть возле этого Быстрого. Почему на связь не выходишь? Я уже больше часа…
– Я отходил тут, местность разведывал. Так ты у моста? Я тоже.
– Где? Где ты, не вижу…
– На том берегу, где туннель. «Малыш» внутри стоит сейчас. А ты на втором берегу, значит?
– Ага. Мост поднят, не могу перебраться, а нырять не хочется. Я не ел уже черт знает сколько, аж ноги дрожат. И вообще заболел, кажется.
– Сейчас поешь. Так, это тот кирпичный домик, значит… Я его в бинокль рассматривал.
– Он, он. В нем рацию нашел…
– Выходи тогда. Сейчас я буду, через минуту.
Действительно, вскоре на другом берегу появилась знакомая фигура, и Никита, встав на краю обрыва, замахал руками. Он увидел, как Химик подошел к подъемному механизму моста, наклонился и стал с натугой поворачивать маховик. Приглушенно скрипя, решетчатая конструкция поползла вниз.
– Значит, этот городок между нами и ЧАЭС стоит. И другого пути нет, я уже все осмотрел, я ж давно тут тебя дожидаюсь. Вот, гляди внимательно.
Они сидели на крыше «Малыша» возле выдвинутой турели. После полудня начало холодать, дул сильный ветер, по небу ползли, стремительно меняя форму, темно-синие облака. Химик расстелил на турели карту и придерживал ее одной рукой, чтоб не сдуло, а второй показывал. Черным фломастером было обозначено место, где они находились, рядом нарисованы длинные извилистые линии.
– Это лес. Он весь такого необычного цвета, красно-рыжего. То есть не лес – заповедник. Перед ним ограда с воротами решетчатыми, сверху вывеска: «Лиманский заповедник».
– Лиманский? – переспросил Никита.
– Да, это тот самый город. Так вот, через заповедник не проехать. Во-первых, деревья старые, «Малышом» мы такие не повалим. И пешком не выйдет, там снорки.
– Чего, снорки в лесу? – удивился Никита.
– Я сам глазам не поверил. Подобрался туда аккуратно, на ограду залез, лег и стал смотреть. Столько снорков в одном месте никогда раньше не видел, даже на Свалке, когда они на нас насели. На ветках сидят, как вороны, по земле между деревьями скачут, дерутся, ползают, качаются там, ухают… Вроде королевство у них лесное какое-то. Не пройти и не проехать, короче.
– А если с запада этот заповедник обогнуть?
– Тоже не выйдет. – Андрей махнул рукой влево. – Между оградой и притоком ручей начинается…
– Ну, это, в общем, не Миссисипи. Можно перебраться.
– Ага, и за ним сразу – здоровое болото. Топь натуральная, не продеремся, застрянем. Оно длинной дугой тянется, я так понял, что на много километров. Нет, конечно, можно вдоль болота, под самым берегом, но, во-первых, неизвестно еще, что там дальше, а во-вторых – сколько времени у нас осталось?
Пригоршня закашлялся, прижав к губам кулак, и пожал печами.
– Сколько?
– Так я у тебя спрашиваю.
– Тю! Я ж по катакомбам бродил, там дня и ночи нету, а вышел тогда из «Малыша» без ПДА и без часов. Мы с Болотником пару раз спать укладывались по очереди, до того как в тот колодец попали… Не знаю я, сколько времени прошло, – это ты должен знать. Ты на поверхности оставался, Андрюха!
Химик покачал головой.
– Не на поверхности – в пузырях. Я там чуть совсем не потерялся.
– Ну так а часы в кабине… – начал Пригоршня и замолчал, вспомнив, как часы эти, вместе с таймерами ПДА и даже наручными электронными часами Химика, дорогими, которые он выменял у Сорняка аж за три ящика водки, то и дело отключались, когда они попадали в очередной пузырь, либо начинали сбоить, отматывать время в обратную сторону или «тормозить», отсчитывая секунды с трех, а то и пятикратным замедлением.
- Предыдущая
- 64/78
- Следующая
