Обладатель великой нелепости - Левандовский Борис - Страница 9
- Предыдущая
- 9/77
- Следующая
Возможно, но не в его случае. В данном случае.
Он не может подобно Дон Кихоту колесить по всей стране на своем «BMW», как на старой испанской кляче герой Сервантеса, и сражаться с ветряными мельницами в его собственной голове. Иначе уже очень скоро окажется в психушке в компании других Великих Путешественников.
Впрочем, эта поездка преследовала одну цель, конкретное ее название Герман сформулировал как МОЕ ПОГРЕБАЛЬНОЕ ТУРНЕ, – и этого ему было достаточно. Как и ответа на «зачем» – «мне это просто нужно, вот и все». Он чувствовал, что к нему, наконец, возвращается ощущение реальности, кажется, впервые с момента получения результатов анонимного теста. Поэтому он должен определить маршрут своего движения (если не сегодня, то не позднее, чем завтра утром), и не только это – он просто обязан знать, сколько времени продлится его Турне. Вся штука в том, – Германа все сильнее наполняло чувство реальности, – что жизнь будет продолжаться в привычном для нее направлении, независимо от того, как он будет реагировать на сложившиеся обстоятельства, что будет при этом думать и как поступать. Это была правда – его собственная или объективная – не важно. Главное, она состояла в том, что он должен будет вернуться обратно в старую жизнь, и, возможно, еще долго жить этой жизнью, и не смотря на все чертовы вирусы на Земле, он будет что-то делать, – хочет он того, или нет, – и это была ПРАВДА. И ему совсем ни к чему превращаться в загнанное животное, которое мчится, не разбирая дороги и ничего не замечая перед собой, кроме собственного страха.
Герман заметил, что за время его размышлений стрелка спидометра медленно сползла до отметки 50 километров в час, и добавил газу.
Итак, не позднее, чем завтра утром он уже будет знать, куда направятся колеса его «BMW». Если потребуется купить новый дорожный атлас, то он сделает и это. А так же спланирует, сколько времени (плюс-минус один день) продлится его отсутствие в городе.
Все, а теперь хватит! – приказал он себе. – Хватит об этом!
Было уже совсем темно. Поток встречных машин постепенно становился все реже, пока совершенно не иссяк. В течение довольно длительного отрезка пути мимо него промчался только один дальнобойный грузовик-рефрижератор. Его мощные фары на мгновение ослепили Германа и исчезли где-то сзади, оставив в его глазах медленно гаснущие пляшущие пятна.
Герман посмотрел на светящийся циферблат вмонтированных в приборную панель часов: почти половина первого ночи. И еще по привычке сверился со счетчиком километров (он сбросил трехциферное вспомогательное окошко на «ноль», когда отъехал от заправочной станции за чертой города), – он успел проехать почти две сотни километров. Не так уж и много… Впрочем, какое это имело значение?
Герман понял, что ехать сейчас уже нет смысла (тем более что своего реального маршрута он еще не спланировал). Да и пора отдохнуть. Вероятно, внутренние часы уже давно пытались ему об этом напомнить, но он их не замечал, как увлеченный интересным сном человек не замечает тарахтение глупого будильника, который добросовестно сообщает, что пора бы его хозяину заняться более важными делами.
Все верно, на сегодня хватит, – решил Герман.
«Угр-р-р…» – согласился с ним его желудок, – кстати, когда он в последний раз ел?
Герман подумал, что будет лучше остановиться вне пределов какого-либо населенного пункта. Так было безопаснее – он ведь, разумеется, собирался провести ночь в машине; искать гостиницу в подобном месте было попросту глупо. Он представил себя стучащим в какую-нибудь темную хату почти в час ночи и усмехнулся.
Он проехал еще минут десять, так, чтобы с ближайшим селом (которое выдавали в ночной темноте всего два одиноких огонька) его разделяло не меньше семи-восьми километров. Он, конечно, понимал, что весь мир не идеален, но, как и всякий стопроцентный горожанин, не имевший корней (ближайших, по крайней мере) в народе, испытывал особое недоверие к людям, живущим вдали от основной цивилизации, да еще на их территории.
Герман ехал медленно, и именно это спасло жизнь какого-то выскочившего на дорогу зверька, возможно, зайца, прибежавшего со здешних полей поглазеть на городского парня. Герман даже не успел притормозить; серое тельце зверька промелькнуло в свете фар и исчезло.
Наконец, он съехал с дороги и остановился.
Включив свет в салоне, он достал из Большого «МАСТЕРА», который всю дорогу трясся на заднем сидении, как безмолвный пассажир, свой импровизированный ужин. Измученный желудок сначала недоверчиво принял пищу, а потом активно взялся за дело.
Выпив горячего кофе из термоса, Герман вышел из машины по малой нужде. Откуда-то издалека долетал голос цикады, ей вторили два или три сверчка где-то у самой машины Германа. Он направился к ближайшим кустам, темневшим размытой массой в нескольких шагах от «BMW», на ходу расстегивая ширинку. За кустами едва различались силуэты высоких деревьев. Судя по шуму листвы, колышимой слабым ветерком, там начинался лес. Небо было кое-где затянуто тонкими перистыми облаками, сквозь которые проглядывали многочисленные звезды (даже в такую погоду их можно было увидеть куда больше, чем в городе в самую прозрачную ночь). Герман прибил на своей щеке комара, выкинул окурок и начал орошать куст.
И вдруг его вырвало.
Это произошло без всяких позывов, спазм или даже намеков на тошноту. Его просто вывернуло так же быстро и легко, как хитрый мешочек фокусника с двумя окрашенными в разный цвет сторонами – за одну секунду весь его ужин оказался под ногами. Это произошло так неожиданно, что Герман обмочил себе руку.
Чертыхаясь, он вернулся в машину, стараясь ни к чему не прикасаться мокрой рукой, и достал из бардачка тряпку, которой обычно протирал стекло.
Наверное, ничего удивительного в этом не было. Скорее, это было даже закономерно: именно так и мог закончиться один из самых долгих и сумасшедших дней в его жизни. Этот день был неимоверно тяжелым для Германа; уже просто дожить его до конца – граничило почти что с подвигом. С самого утра он планировал эпохальный разговор с Алексом, (один только он, состоявшийся чуть позже в офисе компании, стоил Герману один Бог знает чего), затем он просидел не менее двух часов в баре, ломая голову, какой следующий шаг ему предпринять в ближайшем будущем. Потом испытал безумный натиск на свои мозги назойливой необходимости выяснить ответ на вопрос КАК (и – о чудо! – ему это удалось), пережил ужасные полчаса ожидания в не менее ужасной больнице, общаясь с «добрым доктором». И, наконец, после всего этого провел несколько часов за рулем своей машины, отправившись в веселое, как полуразложившийся труп, Погребальное Турне. И вот теперь он здесь.
Господи, – подумал Герман, неловко пытаясь извлечь непослушными пальцами сигарету из пачки, – неужели все это произошло сегодня… всего за один день?!
И вот теперь он здесь, и нет ничего удивительного, что его вывернуло, как пустой целлофановый мешок на ветру – возможно, это была наименьшая цена, которую он мог заплатить за этот день.
Ему неожиданно вспомнился один почти забавный эпизод, когда он, Алекс и еще несколько их общих друзей по факультету лет десять назад (ну да, они тогда учились на предпоследнем курсе) отправились устроить небольшой пикничок на загородных озерах под Винниками, что в 15 километрах от Львова. Тогда они и впрямь славно повеселились, набравшись до самого животного состояния, в каком Герман был способен себя упомнить (кажется, он даже мычал). Но всех их, несомненно, превзошел Алекс, – умудрившись не только обрыгать себя с ног до головы, но и ДВАЖДЫ опорожниться себе в штаны. Следующие несколько дней после этого тот провел в самом угрюмом расположении духа, не без оснований переживая, чтобы за ним теперь не приклеилась кличка вроде «засранца» или «говнюка». Он почти каждый час звонил Герману домой, чуть ли не вымаливая очередное «честное благородное» слово, что тот никому и никогда не расскажет о случившемся. Уже гораздо позже Герман узнал, что за молчание остальных Алекс расплатился деньгами. Сейчас это воспоминание доставило Герману особенно тонкое удовольствие.
- Предыдущая
- 9/77
- Следующая
