Опоздавшие к лету - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 57
- Предыдущая
- 57/192
- Следующая
Выход охраняли два молокососа, два щенка местной породы, им казалось очень остроумным, как именно они выбрали себе позиции: пока один отвлекает на себя мишень, другой расстреливает ее сзади. Ларри поиграл с ними немного и сжег одного за другим – но в какой-то момент он остро пожалел, что у него нет гранаты. Это было плохо – он начинал злиться, значит – устал. Спокойнее. Веселее. Теперь наверх.
Еще один стрелок бежал по коридору первого этажа, его Ларри сжег сразу и чуть-чуть задержался посмотреть, как тот рвет спуск карабина, – послал ему воздушный поцелуй и получил в ответ волну ослепительной ненависти, обдавшую его с ног до головы. Сукины дети, весело подумал Ларри, до чего ж вы не умеете проигрывать… Он поднимался шаг за шагом и чувствовал, как на площадке второго этажа возятся четверо или даже пятеро: нервно суетятся, кто-то шепотом отдает распоряжения, и даже воздух жарко дрожит над ступеньками от перекрещивающихся взглядов. Профессионала между ними не было, это Ларри знал. Профессионал будет ждать его в коридоре. В конце коридора. Ладно.
Одна прицельная линия, напряженная, горячая, почти светящаяся, проходила сейчас над поворотом лестницы – очевидно, стрелок примостился на верхней ступеньке, прислонясь к стене. Ларри пересек эту линию, подождал, пока стрелок среагирует, – реакция у него была отвратительная, – и отступил назад, пропуская пулю. Потом сжег стрелка. Этого можно было и не делать, наверное, потому что тот даже не попытался передернуть затвор, а просто плюнул в сердцах и смотрел, как Ларри приближается.
– Отойди, – сказал Ларри. – Зацепят.
Стрелок повернулся и ушел. Оставалось четверо. Они расположились полукругом и держали под прицелом верхнюю ступеньку. Ларри, распластавшись, дополз почти до самого верха лестницы, макушкой чувствуя жар ожидающих взглядов. Выманивать выстрелы было опасно – могло прилететь рикошетом от стен или железной решетки перил. Ларри взял в зубы световой пистолет, сгруппировался, упершись ногами в толстенный железный прут, поддерживающий перила, и бросил свое тело косо вверх, на стену, и, оттолкнувшись от стены и еще в воздухе хватая пистолет, услышал и почувствовал четыре выстрела мимо, туда, где они его увидели в первый момент. Стрелки рвали затворы карабинов, и Ларри сжег троих, ушел от пули четвертого и сжег и его.
– Все, ребята, – сказал он, переводя дыхание. – Давайте быстро вниз.
На этаже оставались двое, и еще двое были внизу, в гнездах, и по правилам могли сейчас перейти в здание, но не переходили – наверное, израсходовали патроны.
Ему надо было пройти теперь по коридору – метров сорок. В коридор выходило три пары дверей, и за каждой дверью его могли ждать. Ларри шел беззвучно, медленно, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Первая пара – ни справа, ни слева ничего не было. Хорошо… Вторая… справа что-то было. Это было не обычное прицельное внимание, а скорее настороженное ожидание чего-то. Он остановился. Обе двери были закрыты, и не чувствовалось, что кто-то готовится распахивать их. Это что-то другое… Он присмотрелся и понял что. Почти невидимая, тонкая, путь пересекала нить. Слева она была привязана к дверной ручке, справа уходила в замочную скважину. Это было подло. Он подошел к правой двери, встал так, чтобы не попасть под пулю, и рванул дверь. Грохнуло, полетели щепки. Ларри левой рукой схватил карабин за ствол и выволок стрелка в коридор. Это была женщина. Ларри приставил световой пистолет прямо к фотоэлементу и нажал спуск. Патрон не сработал. Ларри нажал еще, вспышка была ослепительная, особенно в полумраке коридора.
– Дрянь, – сказал Ларри и втолкнул женщину обратно в комнату. Она что-то визжала в ответ, Ларри ее уже не слышал.
Оставался профессионал. Он должен был ждать или за оставшимися дверями, или вон там, за поворотом коридора. Скорее, за поворотом.
Профессионал действительно был за поворотом. Он шагнул на середину коридора и выстрелил навскидку – Ларри с трудом успел уйти в сторону и выстрелил в ответ – и в магниевой вспышке своего выстрела увидел, что поверх нагрудника с фотоэлементом на профессионале надета безрукавка из какой-то блестящей ткани.
Это была такая грубая, такая элементарная подлость, что Ларри растерялся на мгновение – растерялся и забыл о вальтере, взятом специально на этот случай. Профессионал передернул затвор и поднял карабин. Теперь он не торопился и выцеливал Ларри тщательно, спокойно, уверенно. Ларри затанцевал, угадывая, куда двинется прицельная линия, линия эта была тонкая, черная, четкая и очень цепкая, подвижная, легкая, уходить из-под нее было немыслимо трудно, и некогда было даже бросить ненужный световой пистолет и сунуть руку за пазуху.
Тогда он выстрелил из светового, целясь по глазам профессионала, и тот сорвал спуск, пуля прошла мимо. Ларри бросился вперед, в ближнем бою карабин менее опасен, но поскользнулся – на полу было разлито что-то скользкое, – взмахнул руками, чтобы удержаться на ногах, и в этот момент профессионал выстрелил еще раз. Ларри будто ломом ударило в бедро, и он упал, отлетев к стене, попытался выхватить вальтер, но профессионал прицелился в него, и все, что Ларри мог сделать, – это повернуться к пуле правым боком. Правая рука, перебитая в плече, повисла, зацепившись пальцами за полу куртки. Уже не торопясь, профессионал загнал новый патрон в ствол и поднял карабин к плечу – и в этот момент на него сзади обрушился Козак. Пуля ушла в стенку, а профессионал от страшного свинга Козака отлетел на несколько шагов, но устоял на ногах; Ларри левой рукой выцарапывал из-за полы куртки зацепившийся пистолет, а Козак кинулся к профессионалу, чтобы отобрать у него карабин или хотя бы оборвать шнур, идущий к фотоэлементам, – тогда затвор заклинится. Но профессионал успел раньше, выстрел прозвучал очень глухо, и Козак попятился, сгибаясь и приседая на корточки, и повалился на бок, профессионал опять передернул затвор, и выстрелили они с Ларри одновременно – пистолет Ларри отлетел в сторону, а вывернутая кисть повисла, а у профессионала на месте кадыка образовалась черная дырочка, и он стал мягко падать, будто проваливаясь сам в себя. И стало очень тихо.
Вот и все, подумал Ларри. Теперь уже окончательно все.
Волнами накатывалась тошнотворная слабость, казалось, что тело падает куда-то и все никак не упадет, и чувство вот этого будущего удара – паника тела – заслоняло все, но Ларри, сжав зубы и не дыша – чтобы задавить тошноту, – приподнялся и пополз на боку, загребая правым локтем, к Козаку. Пол был полит маслом, ползти было трудно, скользко, но он дополз. Нечестно, думал он с каким-то горьким удовлетворением, нечестно, нечестно, честно вам меня все равно не переиграть… вы никогда не играете честно, по правилам, ваше главное правило – это нарушать все правила, а я, видит бог, держался до последнего… По коридору бежали люди, пол плясал под их ногами, ходил ходуном, и Ларри не удержался и повалился на спину, и это отдалось страшной болью и слабостью, и он почти сдался, но тут Козак зашевелился и застонал – он лежал, скорчившись, на боку, обхватив руками притянутые к животу колени, и был жив – это было главное. Вокруг было много людей, все стояли, нависали, отнимали свет и воздух, смотрели с жадностью и страхом, и где-то за их спинами метался, расталкивая их, маленький американец…
– Врача! – крикнул Ларри и почувствовал, как справа в груди что-то забулькало и запузырилось. – Позовите кто-нибудь, наконец, врача!
- Предыдущая
- 57/192
- Следующая
