Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга первая - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 40
- Предыдущая
- 40/118
- Следующая
Она умылась еще раз и почти пришла в себя.
На лбу, на правой его стороне, звенела от напряжения огромная шишка. Прикосновения к ней были мучительны.
Над рукомойником обнаружилось вдруг тусклое металлическое зеркальце размером с открытку. Саня попыталась рассмотреть себя, но ничего не поняла в увиденном.
Тщательно запахнув полы куртки (это опять была та куртка, купленная в магазине, – из жестковатой, но прочной коричневой кожи... или почти та?..), она вышла из чуланчика. Алексей стоял спиной к ней, что-то жаря на печке: трещало, и воздух стремительно наполнялся запахом поджаренной рыбы.
Джинсы и трусики Саня обнаружила на табуретке, аккуратно свернутыми. Она оделась – и только потом сообразила, что ей и в голову не пришло вернуться одеваться в чуланчик. Еще три дня назад такого просто не могло быть.
Три дня... Она напряглась и попыталась вспомнить, что происходило три дня назад, – и не сумела. День стоил месяца.
– Алеш... Какое сегодня число?
– Тринадцатое. – Он обернулся. – Всего лишь.
– Февраля?
– Именно его, окаянного... Ну, присаживайтесь, сударыня, кушать подано.
Глава десятая
Помещение, в которое они угодили, чем-то напоминало дом на острове Еликонида: лабиринт из множества коридоров и комнат, построенный то ли вообще без плана, то ли по какому-то непостижимому плану. Или достраивавшийся постепенно, из года в год... так ведут вслед за рудной жилой шахту, так растут кораллы... Алексей не исследовал дом – просто прошел по нескольким прилежащим комнатам, а потом немного послушал.
Многие годы здесь не появлялись ни живые, ни мертвые.
Не ложилась пыль: в воздухе просто не было пыли.
За окнами – высокими и узкими, стрельчатыми держались ровные голубые сумерки. Сразу от дома начинался неподвижный безлистый лес. В лесу тоже никто не жил.
За все время, пока Саня сначала лежала оглушенная, а потом спала, погруженная Алексеем в очарование, снаружи лишь раз донесся звук: ослабленный огромным расстоянием рокот каменного обвала. Потом долго возвращались его отголоски...
Таких пещер не бывает. Никакой материал не может составить этот свод. И голубое свечение... Но Алексей привык более полагаться на чувства, а чувства подсказывали – вокруг замкнутое пространство. Каменный мешок.
Он смотрел на спящую Саню и думал, что его пророчества начинают сбываться слишком рано и слишком дословно.
Посередине комнаты напротив, через коридор, было что-то вроде круглого бассейна, обложенного черным камнем и до краев полного водой. Он думал, что это просто резервуар, но потом увидел на поверхности беззвучный бурунчик. И тогда понял, зачем по стенам комнаты развешаны сачки...
Рыба напоминала окуня, разве что пасть была побольше и зубы почти волчьи. Вряд ли уцелеет тот, кто решит искупаться в этом бассейне.
На вкус – да, окунь. Есть не слишком удобно, поскольку много мелких косточек. Но выбирать пока что не приходится.
Это была их единственная еда. Запасы остались в машине...
За эти почти двое суток Алексей отдохнул телом и истомился разумом. Он никак не мог остановиться в своем поступательном движении и, чуть отвлекшись, начинал куда-то спешить. А здесь следовало не спешить.
Продвигаться мыслью, а не стопами.
Когда он сказал проснувшейся Сане, что карты не показывают их места, то утаил часть ответа. Карты не показывают это место, потому что им здесь запрещено. Кем? Не суть важно. Но пещера эта покрыта чародейством великой силы, куда большей, чем сила Домнина. В чем суть чародейства, Алексей знать не мог. Да и не стремился. Это была та отрасль человеческих умений, в которую он благоразумно проникал лишь со знающими проводниками.
Возможно, придется переступить через благоразумие... но сейчас речь не о том. Нет, не о том.
Пока – просто выжить. И все.
Рыба исправно приходила в сачок. Соль нашлась в мешке: ноздреватый ком с лошадиную голову размером.
Намек?
Невозможно ответить.
После первого пробуждения Саня съела рыбу, виновато улыбнулась и уснула опять. Спала она на этот раз очень беспокойно и недолго.
– Нет! – закричала она, отбиваясь. Потом распахнула глаза. Алексей был уже рядом. – Ф-фуу... это сон. Слава Богу, сон. Ну... никогда еще...
– Кто?
– Не знаю... какие-то... будто змеи... Алексей вздрогнул. Выпрямился. Огляделся быстро и внимательно. Прислушался.
– Одевайся, уходим отсюда. Хотя... постой. Две секунды. Сейчас будет больно, потом легче...
Он прижал голову Сани – она увидела блеск ножа, почувствовала долгий тупой тычок над бровью, потом остро – иглой, вязальной спицей – насквозь, до затылка... брызнула кровь, горячо, кипяток... Алексей уже убрал нож и двумя руками что-то делал с ее лбом, потом сказал: «Все, вставай», – и Саня встала. Он быстро отвел ее к умывальнику, там плеснул в лицо холодной водой. Потекли розовые струи, потом все прозрачнее и прозрачнее. «Вот, – он сунул ей какуюто серую ветошь, – будешь промокать... не бойся, никаких микробов...»
Все-таки чувства его подвели. Опасность оказалась ближе – и страшнее. Они едва не опоздали. Вышли из комнаты и только повернули направо...
Дверь напротив распахнулась с грохотом, и из нее хлынула жирно блестящая в свете фонаря волна будто бы комков змей, быстро – на лету развертывающихся и принимающих осторожноугрожающие позы. Алексей, гоня перед собой Саню, отступал по коридору туда, где была лестница вверх. Каменные ступени, пролет и пролет, белая дверь. За нее Алексей еще не ходил.
Как и все другие, эта была не заперта.
Алексей задвинул за собой засов. Поднял фонарь.
Только сейчас стало страшно. По-настоящему. Особенно – за свою безалаберность. Надумал выпускать кровь... в последний момент, ведь знал уже...
Он знал также, что не все поступки диктуются разумом. И раз он поступил так... раз способен после этого рассуждать... значит, все было правильно... Бред.
Но если бежать долго... тогда – был прав...
Дорога вперед: одна стена каменная, другая деревянная. Струганые доски, от времени серые. Тесаный камень, чем-то знакомый... Да. Если бы из трещин и щелей между плит росла трава... Трава и росла. Чуть подальше.
- Предыдущая
- 40/118
- Следующая
