Жених эконом-класса - Ларина Арина - Страница 1

• 1/58
• Следующая

– Николаева, ты клад! Повезет же какому-то мужику! – громогласный рекламный слоган в исполнении Елизаветы взмыл под своды метрополитена, гулко ткнулся в яркую цепь светильников и шлепнулся на головы пассажиров, напряженно высматривавших в недрах тоннеля огни приближающегося поезда. Народ с нескрываемым интересом начал коситься в сторону «пиарщицы» и ее покрасневшей спутницы.

– Но нас что попало не устроит, вариант должен быть не временным, а постоянным, как мавзолей или пирамида Хеопса. – Лиза решила внести коррективы в свое выступление, сурово отсекая неблагонадежных представителей сильного пола, связанных узами брака, но мнящих себя свободными.

Катя тоскливо возвела глаза к потолку. Подруг ближе Лизы у нее не было, но как иногда хотелось заклеить любимой подруге рот…

– Лизавета, ори потише, – безнадежно вздохнула она, сосредоточенно разглядывая гранитную плитку под ногами.

Но мадемуазель Кротова тихо говорить не умела. Елизавета вообще ассоциировалась у окружающих с небольшим торнадо, налетавшим и подминавшим под себя все: внимание, мысли и попытки противостояния. После ее набегов от оппонентов в моральном плане оставалась лишь гладкая поверхность. Иногда мокрое место. Лиза Кротова была крупной, но блеклой девицей, с лихвой компенсировавшей недостатки внешности манерой общения. В любой компании она была не центром, а центрифугой, закручивавшей всех в нужном ей направлении. Женщины Кротову любили как некондиционный товар на рынке невест, который не составляет конкуренции и потому не опасен, а мужчины побаивались. Невзирая на перманентное отсутствие личной жизни, Лиза излучала оптимизм, как термоядерная бомба радиацию, сметая все на своем пути.

Спас ситуацию сквозняк, вытянувший из тоннеля грохочущую электричку. Но спасение это оказалось временным: Кротова всегда доводила мысль до конца, поэтому проще было ее выслушать, чем пытаться перебить.

– Запомни, Николаева, хорошо быть найденным кладом. Бабы – не золото, долго храниться не могут! Особенно в земле!

Тут Елизавета начала радостно ржать. Видимо, фантазии на тему плохо сохранившейся подруги ее чрезвычайно развеселили. Если бы все происходило тет-а-тет, то Катя легко пережила бы мелкие недостатки кротовского воспитания, но в переполненном вагоне электрички обсуждение перспектив ее личной жизни и стратегии добывания будущего счастья раздражало невероятно.

Поэтому она аккуратно ткнула Елизавету в бок и прошипела:

– А слабо помолчать полчаса?

– Слабо! – еще громче загоготала Кротова. Она свято верила в то, что таким образом излечивает любимую подругу от комплексов, мешающих той строить отношения с окружающим миром. Именно мягкотелость и излишки воспитания позволяли мужчинам портить жизнь вот таким рафинированным интеллигенткам. – Клад должен лежать на поверхности!

– Да, – неожиданно поддержал ораторшу тощий субъект лет пятидесяти, с остатками взъерошенной прически на лысеющем черепе. – Женщина должна подавать товар лицом, а не прятать мятые помидоры на дне. Мы имеем права на достоверную информацию!

– Значит, так, юноша, – Кротова резко развернулась и смерила борца за справедливость презрительным взглядом. – Во-первых, у нас все свежее, а если вам подсовывают гнилые помидоры, значит, вы того заслуживаете. Во-вторых, как я посмотрю, вам вообще давно пора на диету. Мы не ваша целевая аудитория!

– И что я должна выкладывать на поверхность? – ехидно поинтересовалась у Лизы Катерина, когда они вышли из подземки на скользкий мартовский асфальт, обильно покрытый ледяной коркой и гостеприимными лужами.

– Все!

– Боюсь, все – это слишком щедро. Обилие достоинств может отпугнуть потенциального клиента, – с горькой иронией констатировала Катя, оглядывая себя в стекле ближайшей витрины. Стекло, не отягощенное дружескими обязательствами, честно продемонстрировало полненькую невысокую блондинку лет тридцати, во всяком случае, Катерина была уверена, что выглядит именно на тридцать, а не на двадцать шесть, как стояло в паспорте. У блондинки были большие глаза, нос и рот. При определенном ракурсе ее можно было бы назвать интересной, если бы она сама таковой себя считала. Но Катя ненавидела свое лицо, фигуру и, как следствие, подходящую им по комплектации судьбу, весьма неудачную. К тому же обычно рядом с Катей мощной громадой возвышалась Елизавета Кротова. Если бы Кротова не была столь упитанной, то их можно было бы сравнить с Дон Кихотом и Санчо Пансой.

– Если ты не начнешь прислушиваться к умным вещам, которые я регулярно озвучиваю, то тебе ничего не светит, – в очередной раз напомнила Кротова. – Себя надо любить. Нежно и трепетно. Надо наковырять в себе изюминок и ценить себя за их наличие.

– Вот видишь, даже ты сравниваешь меня с булкой, – подхватила ее мысль Катя, видевшая в себе пышный букет недостатков и ни одного достоинства.

– Твой поток сознания похож на траекторию полета пьяного гуся, – недовольно дернула ее за локоть Елизавета. – Я говорила про изюм, а не про булку.

– Это взаимосвязанные понятия.

– Ты что, проголодалась? Я не про тот изюм, мамаша.

– Девушки, не подскажете, который час? – дорогу им перегородили симпатичные парни, явно занятые организацией собственного досуга на ближайший вечер.

– Вам – нет! – отрезала Катерина, моментально вычислив, что кавалерам никак не больше двадцати лет.

– Чего это «нет»? – игриво хихикнула Кротова. – Очень даже «да». Надо учиться общаться с любым контингентом. Сейчас, кстати, очень распространены разновозрастные браки.

– Мы только время спросили, – обиженно прогудел один из кавалеров. – Что за девки пошли, сразу про загс!

Знакомство не состоялось. Парни быстро исчезли из поля зрения, так и не дождавшись, пока им скажут время.

– Читай знаки судьбы, – назидательно произнесла Елизавета.

– Я и читаю: от нас слиняли на приличной скорости и безо всякого сожаления. Еще и рады небось, что дешево отделались, – сказала Катя.

– С таким подходом к событиям ты обречена остаться в старых девах. С нами пытались познакомиться. По-зна-ко-мить-ся. Молоденькие, между прочим, и вполне симпатичные! О чем это говорит?

– Ну и о чем?

– Мы еще в обойме! – Кротова гордо задрала подбородок и снисходительно покосилась на Катю.

– Ключевое слово – «еще», – резюмировала Катерина и хихикнула. – Еще немного, и нам место в транспорте начнут уступать!

Но Елизавета с такой постановкой вопроса была не согласна.

– В этом твоя ошибка: если мне уступят место, то я буду считать, что это знак мужского внимания, а если тебе, то ты, конечно, сразу же впадешь в транс по поводу своей дряхлости. В этом все дело.

Катя была уверена, что все дело в их общей невезучести. Подружки уже давно повыскакивали замуж, обзавелись детьми, а они с Кротовой так и застыли в амплуа девиц на выданье. Их возможные половинки, видимо, просто обходили девушек стороной.

– …Девушка, дай погадаю, – задумавшуюся Катю схватила за руку цыганка.

Цыганок она всегда боялась. Ее пугала не столько перспектива быть обворованной, сколько возможность сглазить или что-нибудь напортить в ее и так не особо счастливой жизни.

– Мы сами кому хочешь погадаем, – усмехнулась Елизавета. Но Катя, не желавшая ссориться с представительницей племени гадалок и ясновидящих, уже вынимала из кармана деньги.

– Счастье вам, девицы, будет. Семья будет, дети, вместе счастье найдете! – радостно и звонко пропела цыганка, ловко выхватив купюру из Катиных пальцев.

– Вот, – удовлетворенно сказала повеселевшая Катя. – Все будет хорошо.

– Еще бы она тебе за твои же деньги пакость какую-нибудь пообещала, – пожала плечами Кротова. – Наивная ты. Меня одно смущает: чего это мы вместе счастье найдем? Может, у нас один мужик на двоих будет?

– Угу, или мы друг на дружке женимся и образуем эдакую розовую ячейку общества. Если ты гадалкам не веришь, то бояться тебе нечего, – утешила подругу Катя.

• 1/58
• Следующая