Защитный механизм - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая

За углом трещали выстрелы, а он неторопливо покуривал, вспоминая Крез, ее спокойные грациозные движения, немного жестковатый, но все же мелодичный голос. А может, не стоит разводиться? Да нет, стоит.

Харлам выглянул из-за угла. Все было кончено. Шериф раскуривал сигару, из дверей банка торчали ноги одного из бандитов.

Харлам неторопливо отсалютовал подозрительно посмотревшему на него шерифу и прошествовал дальше – туда, где виднелись даосские пагоды, слышался размеренный гул гонгов и курились чашеобразные курильницы, вздымавшие к небесам тонкие дымки пахучих тибетских трав. Последний храм чуть ли не подпирал огромную заводскую стену. Ворота были заперты. Какие-то латники устанавливали перед ними осадные орудия, готовили окованный медью таран. Их предводитель, подбоченившись, стоял возле одной из катапульт и поглаживал пышные усы.

Проходя мимо, Харлам увидел, как над воротами появился белый флаг. Приказав лучникам не стрелять, предводитель приготовился слушать.

Человек, голова которого показалась над краем ворот, довольно робко поинтересовался, чем они обязаны столь явному проявлению неудовольствия со стороны могущественного графа де Ирбо.

– Чем? – загремел граф. – Ничтожнейшие червяки, да вы же загадили черной водой, которую непонятным мне колдовством производите на свет божий, половину моих земель. Мои олени и верблюды погибают, мои поля дурно пахнут, и я не знаю, кто будет есть уродившийся на них хлеб. Мои вилланы терпят убытки и в скором времени им грозит голод. Что скажете вы на это, сэр директор завода?

Директор, однако, ничуть не смутившись, стал бойко объяснять:

– Во всем виноваты наши поставщики, вовремя не доставившие сменные фильтры. А мы менее всего в этом виноваты. В крайнем случае, если вы пожелаете, можете объявить мне выговор, даже с занесением в личное дело, но предупреждаю, что буду жаловаться по инстанциям, и сам Борис Глебович, который меня знает лично…

– А мне плевать, – зарычал граф. – Мне плевать на ваших поставщиков и на ваши выговоры. Вот когда мои люди взломают ворота, клянусь, лично вас, как предводителя и владетеля этих мест, я усажу на кол. Другим же, принимая во внимание их подневольное положение, прикажу одеть на шею пеньковые веревки. Право, давно мои молодцы не вешали столько людей. Я причисляю вас к разбойникам и пакостникам, которые не хотят отвечать за свои поступки в чистом поле, как пристало благородным господам, на коне и с копьем в руке.

За стеной завода началась тихая паника. Голова сэра директора, на секунду исчезнув, появилась снова.

– Может быть, вы согласитесь принять от нас штраф, то есть выкуп?

– Выкуп? – граф подкрутил длинный ус. – Идет. А сколько? – Сто, двести тысяч.

– Неплохо, – граф обрадовано подкрутил второй ус. – Только предупреждаю, монета должна быть полновесной и не фальшивой.

– Какая монета? – удивился директор. – Мы все платежи производим по безналичному расчету.

– Так вы еще и издеваетесь! – закричал граф и махнул лучникам. Директор едва успел спрятать голову, как на то место, где она только что была, обрушился град стрел.

Вассалы графа снова стали готовить осадные орудия, а Харлам, махнул рукой и пошел дальше.

За заводом был пустырь. Направо виднелись поля и леса графа, усеянные черными блестящими пятнами. А Харлам неожиданно подумал, что снаружи все по-прежнему: люди занимаются своими привычными делами. И никто даже не задумывается о том, что месяц назад появился и стал стремительно расширяться новый, удивительный мир. Да, здесь насчет удобств негусто и вполне можно налететь на неприятности, но с другой стороны – свобода, странное восхитительное чувство, что тебе в затылок никто не смотрит и можно делать все, что хочешь. Правда, если ошибся, заплатишь за это тоже сам…

Земля зашаталась под его ногами и, треснув, разлетелась осколками оконного стекла, в которое попал хулиганский мяч. За осколками потянулись ниточки тумана, поначалу казавшиеся сверкающими струйками, которые вдруг попытались удержать Харлама. Ничего хорошего это не предвещало.

Он вскрикнул и прыгнул в сторону, выискивая место понадежнее, потому что земля под его ногами корчилась и превращалась в оскаленные лица, готовые схватить за пятки и с довольным хохотом сделать то, что не удалось туману: утащить вниз, в темноту и сырость безвременья.

Как бы не так!

Резкий прыжок в сторону, перекат и быстро, на четвереньках, два метра вправо. Потом прыжок в полусогнутом положении, потому что распрямляться уже нет времени, перекат, снова на четвереньках вперед и вперед, как можно дальше. Теперь налево и бегом-бегом. Господи, дай вторые ноги! Дай скрыться, забиться в какую-нибудь, пусть самую крохотную нору, но лишь бы только подальше от этого.

Харлам вихрем влетел в узкую улочку и побежал по ней, не разбирая дороги, сшибая на пути всех, кто попадался, лишь бы уйти, спрятаться и, повернув за очередной угол, осознал, что все, ушел.

Он уселся на землю и стал отчаянно соображать, где же находится и далеко ли отклонился от намеченной цели.

Что же это было? Чертовски похоже на мнемоудар. Но кто и зачем?

Харлам стиснул зубы.

Ничего, уж три дня-то он как-нибудь продержится, даже в самых невероятных условиях. Ему не впервой.

Он встал и поправил автомат.

Итак, в путь.

Отшагав еще полквартала, он углубился в предместья Лондона и неожиданно увидел, как с пожарной лестницы, ведущей на крышу одного из домов, спрыгнула стройная девушка в странном одеянии. Ее преследовали трое мужчин самой бандитской наружности.

Ага, это уже интересно.

Харлам приготовился наблюдать.

Девушка пробежала мимо, даже не попытавшись позвать на помощь. Преследователи, похоже, вообще не воспринимали его как нечто живое. Они отстали от своей жертвы метров на сто и теперь потихоньку ее догоняли.

Харлам хмыкнул.

Ну еще бы, ведь я здесь чужой. Эти бандюги уверены, что я не вмешаюсь. И, собственно говоря, правы.

Так примерно он и думал, пока до преследователей не осталось метров двадцать. А потом, неожиданно для самого себя, рывком сдернул с плеча автомат и саданул по ним широкой, на полмагазина очередью.

Как бы не так. Они даже не остановились, хотя почти все пули попали в цель.

Черт, ведь это оборотни. Их бы серебряными пулями, да где такие взять? Вот в Лемурии все наоборот – патронов с серебряными пулями сколько душе угодно. Только здесь не Лемурия.

Троица разделилась. Двое продолжали бежать за девушкой, а третий рванул к Харламу.

Ага, автомат бесполезен. Убежать? Не выйдет. И раздумывать уже некогда.

Харлам рванул с пояса гранату и, выдернул кольцо, уже в падении, швырнул ее под ноги бегущему к нему оборотню. Хлопнул взрыв, над головой просвистели осколки.

Харлам вскочил, сорвав с пояса вторую гранату. Но оставшиеся двое уже сообразили, что к чему и, бросив преследование девчонки, кинулись в ближайший переулок.

Вот так-то.

Воняло пороховым дымом, метрах в пяти бессильно щелкала зубами волчья голова. Харлам понял, что за эти несколько секунд перестал быть сторонним наблюдателем, стал частичкой этой страны. И теперь с ним может случиться все, что угодно.

Он еще постоял и посмотрел по сторонам. Голова оборотня перестала дергаться.

Ему надо было идти, торопиться, а он думал о том, что похоже – влип. Да еще как! А мнемоудар? Если он повторится? От оборотней можно спрятаться. А от этого? Все равно найдет. Если только не выявить причину и не сделать то, что было приказано, прежде чем эта телепатическая тварь или что там еще, с ним расправится.

Вот именно, прежде чем…

Он снова поглядел на компас и неторопливо, зорко оглядываясь по сторонам, пошел дальше, а свернув за первый же поворот, увидел девушку. Она стояла привалившись к стене, и улыбалась. И он ей улыбнулся тоже, хотя подумал, злясь на себя за собственную глупость, что глаза бы на нее не глядели. Глаза бы… Впрочем, очень даже можно поглядеть. Все, что надо, на месте и еще есть что-то такое, необъяснимое, что обязательно должно быть. А еще – улыбка.

• Предыдущая
• 4/9
• Следующая