Закон оборотня - Кудрявцев Леонид Викторович - Страница 55

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая

– Он находится на втором, нижнем этаже лабиринта.

– Неужели? – деланно удивился староста.

– Да, мне даже известно как он выглядит, – сказал я, снимая со своего информационного окошка полученную от Шеттера голограмму и пристраивая ее на столе. – Вот так он выглядел, когда удирал от мусорщиков. Не правда ли?

Взглянув на голограмму, староста неопределенно хмыкнул, потом задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола.

Я замер. Вот сейчас все станет ясно. Происходи все в большом мире, уж я бы сумел угадать ответ по глазам старосты, по его лицу, по движениям. Здесь – все это бесполезно. Здесь, я должен добиться прямого и ясного ответа, а потом еще каким-то образом его перепроверить.

– Зачем тебе это все? – вдруг спросил староста.

– Что именно?

– Судя по всему, ты ищешь творца. Зачем он тебе? Кто тебя нанял?

– Я не имею права это говорить.

– Тогда почему ты требуешь от меня откровенности?

– Потому, – сказал я. – Что тебе все равно рано или поздно придется с этим творцом расстаться. Конечно, тебе уже известно, что это он сделал оборотня? А ты не подумал для чего именно?

– Я знаю это, – сказал староста.

– И конечно, ты понимаешь, что он не остановится?

Староста еще раз усмехнулся, потом, после некоторой паузы, сказал:

– Ладно, я наблюдал за тобой почти все время, пока ты находился у нас. Может быть, стоит поговорить начистоту?

Вот это мне подходило более. Я понимал, что, согласившись на этот разговор, вступаю на чрезвычайно зыбкую почву. Однако убедиться в том, в чем я хотел убедиться, можно было только таким образом.

– Хорошо, давай поговорим начистоту, – сказал я, бросая в пепельницу окурок сигареты.

– В таком случае я могу сразу тебе сказать, что творца в моем кибере нет. А голограмма, которую ты мне показал, не имеет к нему никакого отношения.

Я разочарованно вздохнул.

И это называется разговор начистоту? Полноте, да за кого он меня принимает?

– Не веришь? – спросил староста.

– Не-а, – сказал я. – Ни на грош не верю. Неужели я произвожу впечатление такого болвана?

– Вообще-то производишь, – промолвил староста. – Хотя бы потому, что, докопавшись до кое-каких фактов, сделал из них совершенно неверные предположения. Наверное, это произошло потому, что твой клиент не дал тебе всей необходимой информации. Это было глупо.

– Возможно, и так, – сказал я. – Однако у меня есть своя трактовка событий. И я буду ее придерживаться, пока не удостоверюсь в обратном.

– Стало быть, ты мне все-таки не доверяешь?

– С чего бы это мне тебе доверять, – промолвил я. – Если ты не сказал мне до сих пор ни слова правды?

– Угу, – кивнул староста. – К счастью, у меня есть одно доказательство.

– Какое?

– Неопровержимое. И оно тебя наконец-то должно убедить. Собственно, то, о чем я хотел с тобой поговорить, вовсе не имело никакого отношения к творцу. Я хотел с тобой поговорить совсем о другом.

– Может быть, прежде предъявишь свое доказательство? – спросил я.

Вспыхнувшая было у меня надежда быстро гасла. Я уже почти знал, чем закончиться наш разговор. Вот сейчас староста предпримет еще одну попытку меня обмануть. Это, конечно, не удастся. После этого меня вытурят из китайского кибера, и я смогу отчитаться перед Шеттером в проделанной работе, рассказать ему, к каким выводам пришел. А там – будь что будет.

– Знаешь, кто находится на этой голограмме? – спросил староста.

– Ну, говори, – мне с трудом удалось скрыть иронию.

– Я, – промолвил староста.

Я не увидел как он изменялся. Как раз в этот момент мне вздумалось нашарить в кармане очередную сигарету. Нашаривая ее, я посмотрел на пепельницу, машинально проверяя, стоит ли она в пределах моей досягаемости.

Естественно, она стояла где надо. Иначе и быть не могло, поскольку, прежде чем закурить предыдущую сигарету, я ее туда придвинул.

Оторвав от пепельницы взгляд, я посмотрел на старосту. Только это был уже не староста. Напротив меня сидел тот, чья голограмма все еще находилась в центре стола.

Выпустив из пальцев сигарету, я нащупал рукоять пистолета. Вот только у старосты в руках теперь был корвектор, и ствол его смотрел на меня.

В большом мире я мог по крайней мере попытаться выстрелить через карман. Там пуля выпущенная из моего пистолета, могла прошить крышку стола и все-таки попасть в старосту. В мире киберов подобный фокус был невозможен.

И получалось, для того, чтобы выстрелить, мне нужно привстать, вытащить пистолет, прицелиться… Нет, за это время староста успеет сжечь меня хоть десять раз.

Староста? Какой, к черту, староста?

Несколько мгновений я все еще пытался уверить себя, что передо мной староста, которого творец зачем-то наделил подпрограммой, позволяющей изменять личину.

Как же! Если бы все было так просто. А корвектор?

Передо мной сидел оборотень, и это было несложно объяснить.

Акелла все-таки промахнулся. Причем самым позорным образом.

Оборотень сообразил то, что не пришло в голову его преследователю. Единственный способ избавиться от погони – убить того, кто отдает приказы. Наверняка оборотень бегал от помощников до тех пор, пока у него не восстановилась способность проходить сквозь стены. После этого он подобрался к резиденции, прошел через ее стену и ухлопал старосту.

Одно только непонятно: каким образом ему удалось ввести в заблуждение помощников? Почему они, безошибочно определявшие его местонахождение, не узнали, что вместо старосты ими теперь командует тот, кого они совсем недавно так рьяно пытались убить?

– Не надо оружия, – сказал оборотень. – Положи руки на край стола, так, чтобы я их видел.

Кажется, вот сейчас я и в самом деле проиграл окончательно. Хотя почему именно сейчас? Я был проигравшим, уже входя в резиденцию. Возможно – даже раньше.

– Сигарету закурить можно? – спросил я.

– Может быть, немного погодя… – сказал оборотень. – А сейчас ты должен аккуратно положить руки на край стола. Понимаешь?

Еще бы!

Выполнив приказание оборотня, я сказал:

– Раньше был такой обычай: перед смертью…

– Перед какой смертью? – хихикнул оборотень. – Я не могу убить того, кого защищает пластинка безопасности.

– Раньше ты не обращал на нее никакого внимания, – сказал я.

– Раньше я был никем. Теперь – я староста, – промолвил оборотень. – Помощники о том, что старый староста умер, знают, и новым меня признали. В кибере эта новость еще не распространилась, и я принял кое-какие меры, чтобы она как можно дольше оставалась тайной.

Ах вот как. Стало быть, здесь, в китайском кибере, одним из способов стать старостой является убийство того, кто занимает этот пост в данный момент. Кстати, это вполне объяснимо. Побеждает, как правило, сильнейший, более хитрый, ловкий, умный.

Старый, давно открытый Дарвином закон естественного отбора, примененный к неживой среде. Хотя можно ли назвать Мелкого Беса или вот этого оборотня неживым? Кто они тогда, если не живые?

– Почему? – спросил я. – Зачем это должно оставаться тайной, если ты стал старостой законным образом?

– Предыдущий староста умер слишком быстро, – усмехнулся оборотень. – Так получилось. Он не успел поведать мне о некоторых своих делах, о некоторых источниках дохода. Узнать о них я смогу лишь при условии, что гости из других киберов будут думать, будто разговаривают с прежним старостой, по крайней мере еще некоторое время.

Я кивнул.

Все правильно. Каждый староста китайского кибера должен иметь какие-то свои тайны: перекупщиков, работающих только с ним, может быть, соглядатаев, сообщавших сведенья только ему и не желающих работать на кого-то другого, благожелательно настроенных именно к нему мусорщиков, в свое время облагодетельствованных именно им и ждущих благодеяний именно от него, поскольку кто-то другой не вызывает у них такого доверия.

• Предыдущая
• 55/65
• Следующая