Стража Лопухастых островов - Крапивин Владислав Петрович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/58
- Следующая
Чарли Афанасьевич тем временем привинтил крышку пульта, зачем-то поднес его к уху (будто и вправду сотовый телефон), помигал, неуверенно описал злополучным прибором круг в воздухе и…
– Ура-а-а!! – дружно завопили зрители.
Слегка встрепанный, но живой-здоровый Ига Егоров стоял в ящике под окнами. Послушал радостные крики, помахал руками, поддернул на коленях брюки и перелез через картонный край. Домби-Дорритов подскочил к нему. Спросил быстрым шепотом:
– Где ты был?
– Как где? Там. В коробке…
– И ничего не почувствовал?
– Я? Не-а…
– И не показалось, что долго?
– Не-а…
Чарли Афанасьевич за руку потащил его на крыльцо. Там, не отпуская Игу, он стал раскланиваться и рукой с пультом посылать приветствия зрителям. Ига тоже неловко поклонился (а что делать-то, надо играть роль до конца). Публика рукоплескала. Казимир Гансович, снова оказавшийся у крыльца, тоже рукоплескал (точнее, «крылоплескал»).
На этом концерт окончился. Вера Евгеньевна еще раз пожелала всем счастливых каникул, и народ начал разбегаться. Ига снова уверил Анну Львовну и обступивших его одноклассников, что ничего не испытывал и задержки не заметил. Мол, всего-то одна секунда…
Наконец его оставили в покое. Он пошел к выходу из сквера.
На улице, где садовая изгородь делала изгиб, чтобы не мешать расти высоченному тополю, Ига увидел Пузыря, Соломинку и Лаптя. Они удерживали в углу тощего мальчишку в камуфляже и с видеокамерой. Звали их пленника, если вы помните, О-пиратор. Трое друзей вели допрос О-пиратора. Без лишней грубости, но настойчиво. Тут же был Генка Репьев с Ёжиком в корзинке. Возможно, Генка оказался рядом по случайности. Но раз уж оказался, то принял участие, подавал реплики:
– Он не только сегодня! Он еще и вчера крутился с камерой, когда мы над оврагом змея запускали! И вообще…
– Чего это вы, ребята, делаете с человеком? – удивился Ига.
Генка объяснил бодро, хотя, кажется, с внутренней неловкостью:
– Вот, шпиона поймали…
О-пиратор отозвался со слезинкой, но дерзко:
– Никакой я не шпион! Нельзя, что ли снимать где хочешь?
– А зачем ты снимаешь секретно? – вредным голосом спросил Пузырь. – Притаился в лопухах и через решетку… Наверно, весь концерт отснял скрытой камерой.
– Ну, и нельзя, что ли? Это же концерт, а не военный завод! – совсем уже тонким голосом огрызнулся О-пиратор. Он прижимал к камуфляжу маленькую старую камеру и хлопал белыми ресницами.
– Вы чего, лопухастые? Спятили, да? – сказал Ига. – Мы в свободном городе живем, не в зоне. А вы поймали и допрашиваете. Может еще пинков надаете, как новогруздевские бабуины?
– Да кто его ловил! – Пузырь возмущенно поддернул широкие штаны (новые, без дыр на коленях). – Мы его от Казимира спасали!
– Да, Ига, ты же не знаешь всей ситуации, – вмешался деликатный Лапоть (Стасик Полуэктов). – Этот мальчик снимал у решетки, а Казимир подкрался сзади да как налетит! И погнался! И загнал сюда, в угол. Мы его еле отбили, а потом уже стали расспрашивать…
Взъерошенный Казимир ходил неподалеку и всем своим видом показывал, что не считает себя виноватым.
Ига помигал. Ну и дела! Интеллигентный гусь Казимимр сроду ни на кого не нападал.
– Казимир Гансович, вы не заболели?
Гусь возбужденно загоготал. Генка наклонился к корзинке:
– Ёжик, что он говорит?.. Ребята, он говорит, что Казимиру показалось, что у этого… у О-пиратора… скверные замыслы…
«Ну и гусь!» – чуть не сказал Ига (конечно, про О-пирпатора), но это оскорбило бы Казимира. Ига только помотал головой. И спросил у мальчишки с камерой:
– А на самом деле у тебя какие замыслы?
– Да никаких! Снимаю хронику про здешние места, вот и все!
– А почему украдкой-то?! – вскинулся Генка, чья поэтическая натура всегда требовала ясности помыслов.
Лапоть добавил:
– Пришел бы на концерт нормально, тебе бы удобное место дали.
О-пиратор опять махнул белыми ресницами.
– Ага… а если камеру отберут?
Ёжик в корзинке нерешительно хихикнул. Мальчишки переглянулись.
– Ну, нездешний житель… – сказал с виноватостью за приезжего Соломинка.
Под пятнистой курткой О-пиратора вдруг что-то запикало. Он вздрогнул.
– Меня домой зовут! Пустите…
– Да иди, пожалуйста, – пожал плечами Лапоть. И все посторонились. И с полминуты смотрели вслед странному владельцу видеокамеры. Казимир Гансович тихо и недовольно гоготнул.
– Это пейджер пищал, – объяснил Соломинка, который все знал. – Тетушка в своем племянничке души не чает, вот и подарила такую штучку, чтобы все время сигналить по телефону: «Мальчик мой, не отходи далеко от дома… Пора кушать… Пора спать…»
– Что за тетушка? – подал голос из корзинки Ёжик.
– Да ее все знают! Толстая Маргарита из Земляничного проезда!
«О-о-о…» – у Иги сразу испортилось настроение. Он вспомнил, что надо извиняться перед могучей Маргаритой Геннадьевной, едва не пострадавшей от шины. Что поделаешь, раз обещал маме… Правда, не очень твердо обещал. К тому же неизвестно: может быть, Маргарита все еще не перестала икать…
Все пятеро (плюс Ёжик в корзинке) не спеша двинулись по улице Солнечных часов. Казимир Гансович отстал. Сперва молчали, потом проницательный Солома сказал:
– Ига… А вот если совсем по правде… то ты во время фокуса в самом деле ничего не испытал?
Это были надежные ребята. По крайней мере других, более надежных, Ига не знал. А союзники все равно понадобятся. Ига на ходу похлопал на коленях брюки, разогнулся и вздохнул:
– По правде – испытал…
Было вот что.
Иге показалось, что сидит он в коробке слишком долго. Даже поясница заныла. Он осторожно приподнял над собой картонные отвороты. Неба над головой не оказалось. Был потолок с трехрожковой люстрой. Ига обалдело выпрямился. «Великая Конструкция! Куда меня занесло?»
Впрочем, сразу стало ясно, что занесло в чей-то дом. В чей? И почему?
Ига поморгал и прислушался к себе. Кажется, он не очень боялся. Сердце стукало даже ровнее, чем там, на крыльце. И удивлялся он не очень. В конце концов, про всякие теории параллельных пространств Ига немало знал еще и до лекции Домби-Дорритова. И это приключение было ничуть не сногсшибательнее того, что с кладовкой.
Скорее всего у артиста что-то замкнуло в пульте.
Ладно, поглядим…
Ига выбрался из коробки.
Комната была похожа на профессорский кабинет. Две стены сплошь закрывали полки с книгами. Между окон – заваленный бумагами письменный стол. В углу блестел большущим экраном компьютер. На кресле, укрытом зеленым искусственным мехом, дремал рыже-черно-белый кот. Он глянул на Игу одним глазом.
– Кис-кис…
– Мр-р… – дружелюбно отозвался кот и спрятал морду под лапу. Ну и ладно. Все равно не скажет, «где эта улица, где этот дом…»
Ига шагнул к окну, отодвинул пеструю штору. Увидел знакомую двадцатиэтажку губернского управления. Ну ясно, он в Ново-Груздеве. Не так уж далеко от дома. Правда, в карманах парадных брюк – ни копейки, да ладно, можно на дамбе проголосовать попутке – водители, живущие в Малых Репейниках охотно подвозят лопухастых земляков. Правда пойдет не меньше часа. Там, у школы, будет немало волнений. И больше всех перепугается, конечно, Анна Львовна. Тревога за Анну Львовну была сильнее остальных беспокойств. Хотя позади тревоги мелькнула и такая мысль: «А вот, будете знать, как знакомиться с подозрительными фокусниками…» Но, конечно, это было неблагородное злорадство, Ига тут же мысленно дал себе подзатыльник.
Но все-таки к кому его забросила неведомая сила? Ига глянул вокруг внимательней. Над письменным столом висела в рамке большая черно-белая фотография. Круглощекий мальчишка лет восьми, сидел на ковре, скрестив пухлые ноги, и жонглировал белыми шариками. Волосы у мальчишки были темные, гладкие, а спереди торчали завитым хохолком. Было что-то очень знакомое в этот хохолке. А также в выражении глаз и уверенной, не детской какой-то улыбке.
- Предыдущая
- 21/58
- Следующая
