Шестая Бастионная - Крапивин Владислав Петрович - Страница 45

• Предыдущая
• 45/74
• Следующая

– У тебя есть брызгалка? Тогда бери эту, у меня две! – И дал прекрасный водяной пистолет из мягкого баллончика.

Как тут было обижаться?

С того дня и пошло:

– Сандальченко, дай резинку!

– Сандальчик, пошли каштаны трясти!

– Тамара Ивановна, а Сандалик ревет, он коленку ободрал!

– Обожди, Сандаль, я скажу Тамаре Ивановне, что вы с Митькой девочек жуком пугали!

Через две недели в школе был кросс. Для всех – с первого по десятый класс. И Санька так припустил по аллее, что даже многих пятиклассников обогнал. И Тамара Ивановна при всех сказала:

– Вот какой у нас замечательный быстроногий Сандалик.

И с того дня он стал Сандаликом окончательно. Не геройское прозвище, но и не плохое. Ничуточки не обидное.

В садике Шурика иногда дразнили девчонки: "Шу-уричек, он у нас хоро-оший…" Иногда, дурачась, гладили по головке, а иногда и щипали. Бывало, что до слез доходило, потому что наподдаст он какой-нибудь самой вредной (когда уж очень доведут) и получается, что сам виноват. А в школе все пошло хорошо. За быстроту Сандалика уважали, слишком задиристых девчонок в классе не оказалось, и мальчишки тоже были хорошие. Случалось за три года, конечно, всякое: и слезы бывали, и подраться пару раз пришлось, но это были мелочи. А в общем-то жизнь катилась без особых огорчений. Славная такая жизнь – с веселыми приятелями, не очень трудными уроками и разными интересными делами. Санька полюбил свою школу, хотя не был ни отличником, ни активистом.

…А сейчас он думал: как будет в другой школе? Но он не очень тревожился. Школы, наверно, все похожие, а с новым классом он как-нибудь познакомится. Санька теперь не детсадовский Шурик.

Долго не знали, в какую из ближних школ записать Саньку. В одной из них маме сказали, что здесь обязательная продленка, и Санька уперся. В другой обещали четвероклассников учить французскому языку, а будущему моряку нужен английский. И только в конце августа определили четвероклассника Дальченко в школу, что стояла как раз на полпути между новым Санькиным домом и Херсонесом.

Эту школу Санька отметил на старой карте, которую вытащил из "Севастопольского сборника" – старинной книжки с воспоминаниями участников Первой обороны.

Карта нравилась Саньке, он на ней отмечал все места, которые были для него важными: и Херсонес, и старый бабушкин дом, и прежнюю школу, и новый дом, где получили квартиру… Конечно, план города был старый, но все равно многое можно было узнать. А новые улицы и районы Санька дорисовывал. Это было нетрудно, потому что береговая линия хорошо узнавалась на карте, – она-то неизменная во все времена.

Только неясность с названиями бухт смущала Саньку. Карту Санька нашел весной, но обнаружил путаницу только в августе. До переезда в Стрелецк на имена дальних бухт он как-то не обращал внимания. А обратил – и озадаченно заморгал…

Гриша был на учениях. Санька сунулся к отцу, но тот лишь удивленно пожал плечами: "Чушь какая-то, опечатка, наверно". В цехе у него горел план, дома хватало забот с новой квартирой. И у мамы хватало. А у Люси тем более: и восьмимесячный Тарас на руках, и пятый курс института…

Санька не верил, что на карте опечатка, но и не очень волновался. Ему даже нравилось, что он один знает о такой географической ошибке. Придет время – он этим открытием кого-нибудь удивит. А пока подоспели школьные дела, первое сентября…

Школа была как школа. Трехэтажная, похожая на ту где Санька учился прежде. Только перед старой школой росли в несколько рядов большие каштаны, а эта стояла на голом каменистом дворе. Двор окружала бетонная решетчатая ограда. Она доверху заросла дроком, в котором алели бусины-ягоды…

Во дворе стоял, конечно, шум, смех, гвалт. Санька пошел разыскивать, где тут четвертый "А".

Не хотел Санька выглядеть новичком, поэтому старался держаться решительно. И ничего нового на нем не было, а были штаны и рубашка, в которых весной бегал в третий класс. Даже галстук надел он старенький – тот, что передала "по наследству" Люся, когда брата приняли в пионеры она в этом галстуке в «Орленок» ездила. На Саньку не обратили особого внимания. Высокая толстощекая девочка подвела его к учительнице и равнодушным, сипловатым голосом сообщила:

– Вот еще один новичок.

Новичков было двое. Вторым оказался Димка Турчаков – тоненький, темноволосый и очень ловкий с виду мальчишка, повыше Саньки. Турчаков был в серой рубашечке с «молниями» и накладными кармашками, в желтых вельветовых брюках с иностранной кожаной нашивкой на заду. Учительница Александра Самойловна покосилась на него: всем велено было приходить в школьной или пионерской форме. Но ничего не сказала. Наверно, потому, что у Турчакова было лицо прирожденного отличника – хоть сейчас на Доску почета.

Впрочем, держался Турчаков так самостоятельно, что даже чересчур. В классе он сел на парту у окна и сообщил:

– Вот что, парни, я сижу здесь. Кто хочет со мной – пожалуйста. Особ женского рода прошу место не занимать.

Девчонки возмущенно зафыркали, мальчишки заулыбались, и почему-то никто не заспорил. На парту к Турчакову сунулся было толстый Витька Боченин по прозвищу Боцман, но Александра Самойловна посадила туда Саньку.

– Так мне будет удобнее наблюдать за двумя новичками, – сообщила она.

Александра Самойловна и сама была в четвертом «А» новичком, но многих ребят она знала, потому что раньше не раз подменяла их учительницу. Еще перед уроками Санька узнал, что у Александры Самойловны прозвище Сан-Сама и что "у нее много не потанцуешь, она и восьмиклассников во как держит".

Была Александра Самойловна высокая, черноволосая, довольно молодая и Саньке показалась даже симпатичной. Только ее большие серьги Саньке не понравились: цыганские какие-то. И горло было слишком толстое…

Александра Самойловна сразу взяла класс в руки. Продиктовала план пионерской работы, удивилась, что нет физорга, и посоветовала выбрать Васю Крутикова:

– Ты вон как скачешь на переменах. Введешь свою энергию в нужное русло.

А через несколько дней Сан-Сама сообщила, что классу нужна футбольная команда. Сначала будет игра с четвертым «Б», а победители встретятся с командой пятой школы. Пусть Крутиков составит список.

– Предварительный, – уточнила она. – Потом я еще посмотрю на ваши оценки.

Список Крутиков стал составлять в перемену. В команду хотели все мальчишки, двадцать два человека. Они навалились на бедного Крутикова, облепили его парту, повскакали на соседние. Дежурные девчонки напрасно голосили, чтобы все убрались из класса. Легонькие парты стонали и дребезжали. У них была странная, непривычная для Саньки конструкция на тоненьких ножках из уголкового железа. В первый же день Санька зацепился за железную стойку коленом и соскоблил кожу. Потом цеплялся еще несколько раз и стал осторожнее. Вот и теперь он выбрался из-за парты аккуратно. Просунул плечо и голову между ребятами. Сказал Крутикову:

– Меня тоже…

Крутиков первым записал Витьку Боцмана, потом себя потом Турчакова, а дальше еще человек пять. На Саньку он глянул неуверенно:

– Мы же не знаем, как ты играешь.

– Ну и что? Его-то записал, – обиженно сказал Санька и ткнул в Димкину фамилию.

Димка сидел рядом с Крутиковым. Он непонятно посмотрел на Саньку и усмехнулся.

Крутиков уважительно сообщил:

– Турчаков в своей школе знаешь как играл!

– Я тоже играл, – сказал Санька.

Димка опять усмехнулся и снисходительно предложил:

– Да пиши всех. Сан-Сама разберется… А потом на тренировках поглядим, кто что может.

– У "бэшников"-то мы выиграем, – заявил Боцман. – Не привыкать. А вот как там с пятой…

– Пятая – это где? Тоже в Стрелецке? – спросил Турчаков.

– Конечно! Мимо нее ходишь. Неграмотный, что ли? – хмыкнул Боцман.

Турчаков сказал, что он грамотный. Только все вывески подряд не читает. И где тут Стрелецк, а где еще какой район, он пока не разобрался. Он раньше в Камышах жил и здешние улицы знать не обязан.

• Предыдущая
• 45/74
• Следующая