Мальчишки, мои товарищи - Крапивин Владислав Петрович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
Я побежал к себе. Мама развязывала запорошенную снегом шаль.
– Явился, – улыбнулась она и наклонилась ко мне. Я уткнулся носом в пушистый, мокрый от снега воротник.
– Простудишься, я холодная. Давай лучше печку топить. И будем пить чай.
– И Павлик!
– Конечно. Зови его.
В этот вечер я больше не вспоминал о камне.
2
На следующий день я снова был у Павлика. Он сидел над задачей, о каком-то бассейне, который наполнялся водой через одну трубу и опустошался через другую, а я листал старые журналы “Вокруг света”.
Уже стемнело, а задача не сходилась с ответом, и Павлик наконец потерял терпение. Он сунул тетрадь в портфель и, вздохнув, сказал:
– Опять придется списывать в классе.
Я предложил затопить печку, потому что в комнате было холодно.
– Подожди с печкой. Сейчас я тебе что-то покажу, – ответил Павлик.
Он достал из шкафа жестяную коробку из-под американского какао. У самого дна в жестянке было пробито маленькое отверстие, а в передней стенке прорезано большое. В крышке – тоже. В отверстие стенки был вставлен вчерашний камешек – прозрачный камень с берега моря. Павлик открыл коробку: внутри стояла елочная тонкая свечка. Он зажег ее, захлопнул крышку и выключил свет.
– Смотри!
В темноте засветился голубоватый глазок.
Свечка разгоралась постепенно, и камень светился все ярче, словно над морем занимался солнечный тихий день.
– Красиво? – спросил Павлик.
– Очень!
И вдруг на камне, как на голубом светящемся экранчике, выступили очертания парусного корабля.
– Смотри, Павлик!
– Вот здорово! Корабль…
Контуры были неясные, но можно было различить квадратики парусов и корпус. А остальное: веревочные лесенки, надстройки, поручни, спасательные круги живо дорисовала фантазия.
– Как это получилось?
– Не знаю, Андрейка. Наверно, все же этот камень волшебный.
Я шумно вздохнул от волнения. Воздух попал в отверстие коробки, и пламя свечки заколебалось. В камне снова, как вчера, заметался голубой свет. Туманная фигурка корабля качнулась, будто поплыла. К нам, навстречу.
– Шхуна, – сказал Павлик.
– “Испаньола”?
– Нет, “Победа”.
Пусть будет “Победа”. Это слово тогда повторялось так часто и было таким дорогим!
– Куда она плывет?
– В Африку.
– Нет, лучше в Индию.
– Ну, пусть в Индию.
– А откуда?
И мы стали придумывать. На туманном кораблике появилась отважная команда и капитан – старый морской волк. Он вел шхуну в путешествие по всем морям, к берегам всех частей света. И мы видели перед собой уже не голубой глазок светящегося камня, а неизмеримый океан, в котором плыла белопарусная “Победа”…
Когда вернулся из школы Володя, он был очень удивлен, что дверь не заперта, печка не топлена, а мы сидим в темноте и о чем-то шепчемся.
Павлик успел задуть свечку и объяснил брату, что мы рассказывали страшные сказки, а в темноте интереснее.
Подивившись нашей смелости, Володя заметил однако, что мы могли хотя бы запереться и затопить печь.
Когда он отошел, Павлик шепнул:
– Никому не говори про камень Это будет наша тайна.
– Никому не скажу.
3
С тех пор мы каждый вечер, когда оставались одни, зажигали в жестянке свечку и садились перед светящимся камнем. Начиналась сказка.
Фигурка корабля появлялась обязательно, но всегда по-разному. Иногда она занимала почти весь камень, иногда казалась неясным далеким пятнышком, и тогда видны были еще и кудрявые облака и береговые утесы неизвестных островов.
Сначала я ломал голову, стараясь разгадать, как появляется таинственный кораблик, но постепенно перестал об этом думать и почти поверил, что камень волшебный.
Игра захватила меня. Наша фантазия не иссякала. Мы использовали все знания, которые почерпнули из книг Жюля Верна, Купера, Стивенсона, и сами придумывали там, где этих знаний не хватало.
Павлику нравилось описывать дальние страны, острова, поросшие пальмами, дикие скалы и белых чаек над предгрозовым морем. Когда свечка начинала коптить и камень тускнел, Павлик говорил приглушенно:
– Над океаном сгустились низкие облака. Пока все тихо, но через минуту налетит шквал и море смешается с небом в диком вихре шторма…
И становилось тревожно…
А я фантазировал иначе и очень смело. Шхуна “Победа” у меня застревала в дрейфующих льдах, чтобы через час оказаться у берегов Индонезии; отбив нападение туземных пирог, она топила немецкие подводные лодки.
Мы обычно сидели, глядя на голубой экранчик, до тех пор, пока не приходил кто-нибудь из взрослых или не догорала свечка.
Шли дни. Наш корабль побывал во многих морях, у многих берегов. Сказка разрасталась. Он помогала коротать нам долгие вечера, которые без нее могли стать очень тоскливыми.
Но не обошлось и без неприятностей. Все чаще Павлик совал в портфель тетрадь с нерешенной задачей. И со вздохом говорил, что опять придется списывать.
Однажды Павлик пришел из школы позже обычного, расстроенный и растерянный. На мой вопрос, что с ним, последовал мрачный ответ:
– Продраили на совете отряда.
– За арифметику?
– Ага.
За арифметику Павлика драили не первый раз, но раньше он не бывал так расстроен.
– Поговорят и забудут, – попытался я утешить товарища его собственными словами.
– Нет. Теперь уж не забудут.
Оказалось, что с сегодняшнего дня к Павлику будет приходить его одноклассница Галка и “подтягивать” его по арифметике. Подумать только! Придется Павлику терпеть, как им девчонка командует. Есть от чего впасть в уныние.
– А здорово вредная эта Галка? · спросил я.
– Кто ее знает, – вздохнул Павлик. – Я на нее раньше даже внимания не обращал… Ты на всякий случай не называй ее галкой. Говори «Галя»…
Галя пришла в пять часов. Она вежливо сказала мне “здравствуй”, сняла беличью ушанку, пальтишко и оглянулась, не зная, куда их повесить.
– Брось на кровать, – буркнул Павлик. Он даже не пытался скрыть огорчение, которое Галя доставила ему своим приходом. Но она не смутилась, ведь в конце концов она не в гости пришла, а выполнять пионерское поручение.
Положив пальто и шапку рядом со мной на кровать, Галя с интересом оглядела комнату: книги, модель парусника, построенную Володей, картины “Бриг “Меркурий” и “Девятый вал”, выдранные из “Огонька” и приколотые к стене. Потом она спросила Павлика:
– Ты уроки готовил?
– Все приготовил, кроме этой несчастной арифметики.
Конечно, для Павлика сделать упражнение по русскому – пара пустяков, а “Зимнюю дорогу” Пушкина он давно уже знал наизусть. Как и я, кстати…
– Давай тогда заниматься несчастной арифметикой, – предложила Галя.
Я, сидя на кровати, перечитывал «Тома Сойера».
Садясь к столу, Павлик сказал:
– Тебе, наверно, темно здесь читать, Андрейка. В вашей комнате лампа светлее.
Он считал, что мое пребывание здесь сейчас излишне, но мне не хотелось сидеть у себя одному. Поэтому я буркнул, что здесь очень даже светло, и уткнул нос в книгу, чтобы не встречаться глазами с Павликом.
Галя и Павлик взялись за решение задачи. Это продолжалось очень долго. Через час Павлик пыхтел, как речной буксир, а Галка поминутно вскрикивала:
– Ну как ты не понимаешь?!
Меня же мучила иная задача: когда мы займемся нашим морским камнем?
Как только с арифметикой было покончено, я отбросил книжку и громогласно спросил:
– Павлик, когда мы будем смотреть камень?
Я тут же прикусил язык. Взгляд Павлика пригвоздил меня к кровати, и мне захотелось провалиться в самый центр земного шара. Ведь я выболтал нашу тайну при девчонке! А Галка, конечно, сразу вмешалась не в свое дело:
– Какой камень, Павлик?
– Да так. Никакой.
– Жалко тебе, что ли, сказать? Ну и не надо…
– Нельзя. Это тайна, – вмешался я, пытаясь выправить положение.
Вот этого как раз и не следовало говорить. Как потом выяснилось, Галя больше всего на свете любила тайны. Услышав мое заявление, она просто взмолилась:
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая